Руслан Бек - Мужская солидарность (сборник)
Уж лучше слоняться из угла в угол, чем читать бред сивой кобылы, написанный, к тому же, женщиной – нашей современной, так сказать, новоиспеченной Агатой Кристи. Сейчас этих самых Агат развелось столько, что на каждом шагу на нас смотрят кипы их творений. Плодовитые они у нас. Ну не хотят они понять, что данный им природой талант трепаться без устали языком, не дает им право переносить весь этот треп на бумагу. Какое же надо иметь самомнение, чтобы такое сочинять, да еще отдавать это в печать! Что ж, перед ними, с их наглостью, можно снять шляпу.
Едва я забыл о причине, вызвавшей во мне негативную бурную реакцию, как к нам в купе вошла проводница – светловолосая женщина бальзаковского возраста. Ее пухлые ярко накрашенные губы были растянуты в обаятельной улыбке. Униформа проводницы была ей к лицу.
Взяв наши билеты, она предложила нам чай.
– С удовольствием, – согласился я.
– Да, можно, – не отказался и мой сосед.
Когда она уходила, я не мог не проводить ее взглядом, отметив про себя привлекательность ее ног и округлость бедер.
Я достал из сумки конфеты, а мой молодой попутчик – аппетитные пончики.
– Угощайтесь, – вложив себе в рот целый пончик, предложил он.
– Спасибо. – Я взял самый маленький пончик. – Мы не познакомились. Вас как зовут?
– Тимур, – представился он.
– Очень приятно. А меня зовут Семен Семенович. Куда путь держите? До конечной точки?
– Да, до Москвы.
– По делам или как?
– Домой, к жене.
– Вы так молоды и уже женаты. Хотя, я тоже рано женился. Дети есть?
– Нет. Пока нет.
– Чем занимаетесь, если не секрет?
– Какой секрет. Так, коммерцией.
– И как, удачно?
– Вполне.
– Дай Бог, дай Бог. Нам принесли чай.
– Приятного аппетита, – сказала наша проводница, наградив нас все той же обаятельной улыбкой. Я вновь проводил ее взглядом.
Тимур ел, как подобает молодому здоровому человеку. Я же, попивая чай, съел еще один пончик.
Вглядываясь в совсем еще юное лицо Тимура, я спросил:
– Не тяжело в семейной жизни?
– И да, и нет.
– Как это?
– Я люблю жену, но мне трудно с ней, – доверительно сказал он.
– В каком смысле?
Тимур молчал. У него был такой вид, будто он хочет еще раз понять давно ему известное.
– Она, как ребенок, – наконец, произнес он. – Я всегда думаю о ней: как она, что с ней. Она совсем беспомощная и видит во мне, скорее, заботливого отца, чем мужа. Взять хотя бы эту мою поездку. Деньги с неба не падают, их нужно зарабатывать. А как я могу, если меня все время теребят. Если бы я сказал ей, что не могу сейчас приехать, то она ревела бы с утра до вечера, не понимая, что надо на время взять себя в руки. Я сумбурно говорю и не знаю, понимаете вы меня или нет.
– Я вас прекрасно понимаю. Вы хотели бы видеть рядом с собой человека покрепче.
– Да, но я хочу, чтобы именно она была покрепче.
– Ну да, конечно. Эх, молодой человек, если вы хотите добиться чего-нибудь в жизни, то радуйтесь тому, что есть. Запомните, женщина не на равных с мужчиной. Кто думает иначе, глубоко заблуждается. С женщиной, которая превратилась в мужчину в юбке, легко на первых порах, но потом все заканчивается плачевно, поверьте мне, моему опыту. С такой женщиной вы лишитесь тех качеств, которые делают мужчину мужчиной. Цветок нужно оберегать, а не желать ему превращение в камень, ибо этим камнем вы потом разобьете себе собственный лоб.
Этот неожиданный разговор невольно навел меня на воспоминания, которые скверно подействовали на мое хорошее расположение духа. Они затушили огонек отрады, чей свет заполнил мою душу с начала моего пути.
Ссылаясь на головную боль, я прилег, уткнувшись в подушку.
Воспоминания скребли мое сердце и чтобы их хоть как-то отогнать от себя, я посмотрел в окно в надежде увлечься панорамой.
Перед глазами мелькали телеграфные столбы, а панорама оставалась невидимой. Зато вместо нее были картинки из прошлого, вызывавшие у меня тоску и боль. Последняя картинка, связанная с моей женой, заняли мои мысли.
«Ах, Зара… За тридцать лет я не имел счастья видеть твои слезы, слезы женщины и матери. Все бы отдал за то, чтобы хотя бы раз увидеть, как ты плачешь. Но об этом мечтать – все равно, что желать себе снова стать молодым. Когда-то я думал, что с тобой, как ты, я не пропаду ни при каких обстоятельствах. И я не ошибся – ты превзошла все мои ожидания. Рядом с тобой я был как за каменной стеной. Но эта непробиваемая стена закрыла мне весь свет.
Ты не любила меня. То, что рядом с тобой был такой симпатяга, как я, льстило твоему самолюбию, всего лишь. Ты ворвалась в мою жизнь, как прекрасная ведьма, которая сумела меня околдовать. Ты заставила меня потерять разум, ибо только сумасшедший мог поступить так, как поступил я. Может, ты напоила меня зельем, несущим в себе отраву, которая заразила мне не кровь, а душу? И эта отрава действует на меня всю жизнь. Или же другая дрянь, которую ты время от времени подсыпаешь мне в пищу. Впрочем, у ведьмы есть много разных изощренных способов травить так, чтобы подчинить своей воле такого, как я. Ох, как не случайно я назвал тебя заразой!»
Вообще-то прошлое меня преследует всю жизнь. Чем дальше оно от меня уходит, тем чаще напоминает о себе.
Тимур заснул, хотя для ночного сна было рановато, часы показывали девятнадцать часов. Молодые любят поспать, и с этим ничего не поделаешь. Мне же спать совершенно не хотелось, и я боялся, что буду бодрствовать всю ночь. Но меня очень успокаивало перестукивание колес поезда, что давало мне надежду на относительно сносный сон.
За окном смеркалось, и в купе зажегся свет. В вагоне стояла тишина, от которой складывалось впечатление, что все уже спали. Должно быть, так оно и было. В поезде пассажиры стараются пораньше лечь и заснуть, чтобы время в пути проходило быстрее. Или же сидеть и выпивать, что тоже очень помогает убить время.
«А что если и мне выпить, этак, грамм сто? А что, вот возьму и выпью», – промелькнуло в моей башке.
Я встал и пошел в вагон-ресторан. К счастью, мне идти почти не пришлось – следующий вагон и был ресторан. На это удачное для меня сцепление вагонов я обратил внимание еще на перроне нашего вокзала. Я еще подумал тогда, что если вечером решу поужинать в ресторане, то мне не придется долго пробираться туда, шатаясь из стороны в сторону от движения поезда.
В ресторане меня ожидало разочарование. Бегло осмотрев столики, я не нашел ни одного свободного места. Но и внимательный осмотр ресторана не утешил меня – пристроиться к какому-нибудь столику было невозможно. Как оказалось, спали далеко не все. Мне ничего не оставалось, как взять что-то с собой.
После долгих раздумий у буфета, мой выбор остановился на молдавском коньяке. Кстати, в вагоне было так шумно и накурено, что я не выдержал бы в нем и десяти минут. А посему я пришел к выводу, что со своей бутылочкой мне будет куда комфортней в своем купе.
Прикупив к коньяку еще и шоколадку, я отправился к себе.
У служебного купе я столкнулся с нашей проводницей – ее пухлые губы опять были растянуты в улыбке. Заметив в моей руке бутылку, она посмотрела на меня с игривым укором.
– Вы не составите мне компанию? – предложил я ей.
– Я же на работе, нам нельзя, – не без кокетства отреагировала она на мое предложение.
– Если бы мы не делали то, что нам нельзя, было бы скучно жить. Чуть нарушать – в крови у человека, – изрек я и прошел к себе.
Тимур продолжал спать и, судя по его сладкому храпу, я предположил, что он не проснется до самого утра.
Выложив покупку на столик, я стал мучиться вопросом: выпить коньяк сразу же или несколько позже, перед сном?
Пока я думал, в приоткрытую дверь купе заглянула проводница.
– Вы не передумали? – прошептала она, указывая на бутылку.
– Как можно, – сказал я с нескрываемой радостью. – Я к вам или вы ко мне?
– Приходите вы ко мне, – также шепотом сказала она и тотчас скрылась.
Я этого не ожидал. Если серьезно, то я не помышлял с ней выпивать. Мое предложение было обычной шуткой. Признаться, я даже не знаю, почему мне пришло в голову такое ляпнуть ей. Что ж, во всяком случае, я был рад. В конце концов, пить одному не очень-то приятно. Я взял бутылку, шоколад и пошел к ней.
Проводницу звали Наташей. Она оказалась несусветной хохотушкой: едва ей что-то скажешь, как она заливалась смехом. Очень смешливой оказалась. Мы с ней достаточно много выпили, но на ней это никак не отразилось. С ее работой подобное качество, как внешне всегда оставаться трезвой, необходимо. Я же захмелел ощутимо. Но мое алкогольное излишество быстро нейтрализовалось моим отменным настроением.
– Почему вы все же согласились со мной посидеть? – спросил я у Наташи.
– А вы мне понравились, – откровенно призналась она и в очередной раз едва не захлебнулась в смехе.
А ведь она не шутила. Это я сам давно махнул на себя рукой. А если хорошо подумать, то в свои годы я был еще хоть куда.
Мою голову покрывали густые волосы, правда они изменили свой цвет, стали седыми, но, насколько мне известно, седина красит мужчину. Я был подтянут, у меня отсутствовал живот… Что еще? Нет-нет, если внутренне я и был гнилым во всех отношениях, то внешне пребывал в полном порядке. Если сравнивать меня с моими ровесниками, объективности ради осмелюсь утверждать, сравнение будет в мою пользу.
