Георгий Ланской - По законам звездной стаи
– Мне пора, – с сожалением сказала она и даже поднялась и сделала неуверенный шаг в сторону. Егор схватил ее за руку.
– Так что насчет картин? – спросил он.
– Хорошо, – улыбнулась она. – Покажу. Подождешь?
– У меня еще интервью с Голубевой. Так что, наверное, ждать придется тебе. Ты согласна?
– Я подожду, – пообещала Алла и размашистыми шагами двинулась в сторону съемочной площадки.
Все случилось в маленькой комнатке коммунальной квартиры, сплошь заставленной полотнами, дописанными и только начатыми, под тонкий голос Милен Фармер, смешанный с городским шумом и запахом краски. Оба знали, чего хотят, и поэтому приличия были соблюдены в минимальной дозе.
До этого она, конечно, показала ему свои работы, он что-то похвалил, не сводя глаз с ее шеи, казавшейся ему удивительно длинной и изящной. Потом он сел, а она взялась за художественный уголь и, пачкая пальцы, начала набрасывать его фигуру.
– Повернись чуть-чуть влево, – попросила Алла. Егор повернулся. – Нет, слишком сильно, теперь правее… Нет, опять не то…
Не выдержав, она подошла ближе и, вцепившись в его плечи, сама развернула в нужном направлении.
Егор ухватил ее за локти и придержал, глядя в глаза. Алла замерла, не в силах вырваться, чувствуя в коленках странную слабость. И тут, как на грех, французская дива запела что-то жалостливое и сентиментальное. Егор двинулся вперед, толкая Аллу в сторону старенького продавленного дивана, а она и не подумала сопротивляться, только рванула на себе кофточку, ставшую вдруг тесной и колючей. Избавившись от кофточки, она провела кончиками пальцев по груди Егора. Он с рычанием свалил ее на продавленные подушки. Диван сдавленно пискнул, но его протесты потонули в других звуках, куда более живых…
Потом они лениво обнимались под одеялом, глядя, как на запотевшем окне катятся вниз по стеклу струйки воды. Егор обнаружил на спине Аллы еще одно тату – сложную вязь переплетенных линий, упирающихся острым концом в восхитительную ложбинку между ягодицами.
– Какая прелесть, – сказал он и провел ладонью по татуировке… а потом его рука опустилась куда ниже, чем следовало. Алла усмехнулась.
– Ты о татушке или о прочем?
– Обо всем. В целом. Ты странная девушка, Алка.
– В чем же заключается моя странность?
Она повернулась к нему лицом. Даже лежа она выглядела выше его. Егор уткнулся ей в шею и начал шептать в ухо что-то неразличимое. Алла рассмеялась и отстранилась.
– Пусти, щекотно… Что ты там говоришь?
– Говорю, странная, страстная, тонкая, чувственная, – сказал Егор. – А пожрать у тебя есть? Или вы, художники, питаетесь исключительно духовной пищей, летаете в этих… как их… ампирах, и беседуете с музами и нимфами?
– По-всякому, – сказала она. – Бывает, жрем ампиров и эмпиреев, но и от пельменей не отказываемся. Пойду, пошарю в холодильнике. Вчера жарила котлеты, если соседи не слопали, будет что пожевать.
– Соседи? – удивился Егор, поднявшись на одном локте.
– Ну, а ты чего хотел? Я в коммуналке все-таки живу, тут всякие люди. Иногда и вредители попадаются. Но я не жалуюсь, комната – почти даром. Где я найду такие условия? Погоди, я сейчас…
Она ушла на кухню, цепляясь за все сваливавшимися с ног тапочками, и отсутствовала довольно долго. Егор улегся на спину и глядел в потолок, потягиваясь и жмурясь от удовольствия. На кухне что-то бренчало, один раз даже грохнуло и раскатилось металлическим звоном.
Алла появилась через четверть часа, сконфуженная, с красными щеками и поставила на табуретку рядом с кроватью тарелку с котлеткой и жалкой кучкой макарон.
– А себе? – удивился Егор.
– Нету. Наверное, сосед залез и сожрал. Он вообще-то неплохой мужик, только запойный. Может, закусить нечем было…
Они по-братски поделили несчастную котлетку, только распалив аппетит. Егор, у которого урчало в животе, соскочил с кровати и неуклюже продефилировал к окну, где лежали его штаны.
– Пойдем, пожрем как люди. Я угощаю.
– Да не стоит, – вяло отмахнулась Алла.
– Чего это не стоит-то? Я твою жратву слопал? Слопал. Так что моя очередь угощать!
– Тут «Макдоналдс» рядом, – сказала Алла.
Есть и правда хотелось.
– Мадемуазель, – строго возразил Егор. – В «Макдоналдс» вас пусть соседи приглашают. А мы пойдем в ресторан… А, черт! Я не одет для кабака… Как думаешь, стоит наплевать на условности и отсутствие фрака?
– Пойдем в «Макдоналдс», – сказала Алла. – Это, по крайней мере, быстро.
– Ты чертовски не романтична.
– Какая есть, – фыркнула Алла.В кафе было многолюдно. С трудом найдя свободное место, Егор и Алла бухнули подносы на столик, который еще даже вытереть не успели. Алла брезгливо протерла столешницу салфеткой и жадно вцепилась в свой гамбургер. Майонез брызнул из-под булочки с кунжутом и потек по подбородку. Егор усмехнулся.
– Чефо фы ффош? – с набитым ртом прошамкала Алла.
– Когда ты так ешь, я просто не могу… – пропел Егор и закатил глаза. – Грешные мысли лезут в черепушку…
Алла фыркнула, подавилась и закашлялась, укоризненно глядя на него.
– Не смеши, когда я ем.
– А когда смешить?
– Никогда…
– Совсем-совсем?
Егор скорчил умильную гримасу и посмотрел Алле в глаза, как верный пес. Она не выдержала и рассмеялась.
Из кафе они вышли, взявшись за руки, как первоклассники.
И без того высокая (да еще и на каблуках) Алла возвышалась над Егором, словно башня, но его это нисколько не смущало. Он безудержно болтал, размахивал руками, как ветряная мельница, сыпал шутками. Фонтан красноречия иссяк, только когда они подошли к блочной пятиэтажке. Алла посмотрела вверх на освещенные окна квартиры и поежилась.
– Как же я ненавижу это место!
– Что так? – спросил Егор и тоже посмотрел вверх. С неба падал снег, оседая на волосах и ресницах
– Соседи – пропойцы, солнца почти нет, работать невозможно. Пыталась летом писать во дворе – сбежались любопытные, цепляться начали…
– Ты можешь переехать ко мне, – тихо сказал Егор. Алла недоуменно посмотрела на него.
– Что?
– А что? Вы привлекательны, я – чертовски привлекателен, чего зря время терять? У меня солнечная сторона и вид из окна на сквер. И потом, меня почти не бывает дома, я сейчас у друга тусуюсь.
– Ты это серьезно? – нахмурилась Алла.
– Ну да, серьезно… Поехали, посмотришь апартаменты.
– А если я возьму и соглашусь? – осторожно спросила она.
– Ну так соглашайся скорее, – улыбнулся Егор. – А то холодно. И я, кажется, ноги промочил…На работу он безнадежно опоздал.
Отвезти Аллу на студию у него никак не выходило по времени, впрочем, она без нареканий пошла в метро. Егор высадил ее у здания своей редакции, чмокнул в щечку на прощание и вприпрыжку поскакал по ступенькам, лоб в лоб столкнувшись с вышедшей из здания Настей.
– Опаздываете, молодой человек? – ехидно осведомилась Настя.
– Задерживаюсь.
– Ну да, конечно, – фыркнула она. – Дай сигарету… С утра уже втык от шефа получила.
– За что? – вяло поинтересовался Егор и протянул Насте пачку.
Разговаривать с ней не хотелось. В последнее время она стала невероятно язвительной, компенсируя желчными плевками неудачи на работе.
– А, с одной козой поцапалась, из пресс-службы Алмазова, та позвонила шефу… – Настя затянулась и внимательно посмотрела в спину удаляющейся Алле. – Что за фифа?
– Сама ты фифа. Ладно, пойду я, а то тоже получу от шефа
– Погоди, – Настя схватила Егора за рукав. – Сегодня в «Каннибале» будет убойная вечеринка. Меня пригласили, вот, два билета дали, – она помахала в воздухе выуженными из кармана цветными бумажками. – Пойдешь со мной?
– Насть, – скривился Егор. – Спасибо тебе, конечно, большое, но у меня другие планы на вечер.
– С этой дылдой, что ли? – презрительно фыркнула Настя.
– Вот уж что тебя точно не касается, так это моя личная жизнь, – холодно сказал Егор.
– Значит, не пойдешь?
– Нет. Извини, мне идти надо…
Егор обогнул Анастасию и ввинтился в узкие двери редакции. Настя проводила его взглядом.
– Ну-ну, – зло сказала она и, угрюмо нахмурившись, начала спускаться по ступенькам.
В последнее время дела у нее не клеились. Шеф снова пустился во все тяжкие, в редакции вот уже полмесяца царствовала новая фаворитка – молоденькая деваха с пышным бюстом и кукольным взглядом. Деваха на журналистку никогда не училась – лимитчица, решившая покорить столицу. Работа в газете по ее расписанному наперед бизнес-плану была лишь первой ступенькой. В дальнейшем стояла карьера телезвезды, певицы, актрисы: словом, звездный Олимп. То, что дурында не обладала никакими талантами, за исключением виртуозного умения изящно разваливаться на любой горизонтальной поверхности, ее ничуть не смущало…
Шеф вел себя стандартно: заваливал трудновыполнимыми хлопотными заданиями, на планерках чехвостил почем зря, нахваливал фаворитку и, что было еще обиднее, Егора, работавшего всего лишь два с половиной месяца, но умудрявшегося брать такие интервью, которые оказались не под силу Насте, не первый день трудившейся на ниве желтопрессного конвейера. Неопытный красавчик начинал действовать ей на нервы. Мало того, что он умудрился вытянуть скандальную информацию у Алмазова, так еще и Антуана охомутал! А этот его псевдояпонский материал с Голубевой и Черницыным… Шеф сказал – «чудо, что такое!»… Особый восторг вызвал факт, что это была его, Егорова, идея. Он подружился с Антоном, и тот теперь сливал ему все актерские новости в первую очередь. А она осталась на обочине. И ее грандиозный план избавиться от Егора накрылся медным тазом! Проверенная схема не сработала. Настя рассчитывала убить одним выстрелом двух зайцев, но зверьки прыснули в разные стороны!
