Владимир Козлов - Свобода
Выхожу в приемную. Гена – на диване с газетой. Света из-за монитора смотрит в телевизор.
Света:
– Поглядите на это чудо природы.
На экране – многоквартирный дом, к стене рядом с окном на третьем этаже приделана собачья будка. Между будкой и окном, на закрепленных досках – облезлая дворняга на цепи. Собака лает.
Следующий кадр: прогноз погоды.
Света:
– Мужику отдали дворнягу. Родственники из деревни. А жена не разрешила держать ни в квартире, ни на балконе. Вот он и соорудил ей жилище…
Дверь. Открывается. Три курских бандита. Гена встает.
– Парни, вы куда?
Слон смотрит на Гену. Удар. Кулаком в живот. Два других бьют ногами.
Я – Свете:
– Набирай ноль-два…
Слон:
– Я тебе счас наберу. – Вынимает ствол. – Ну-ка, сидеть тихо. Ясно?
Улыбается. Внизу не хватает зуба.
Слон – второму:
– Побудь здесь. Мы пока со Жданом перетрем.
Заходят в кабинет. Дверь не закрывают.
Ждан:
– Я ж вам сказал: конец месяца. Раньше невозможно. Физически…
Слон:
– Мне по хую. Чтоб все было завтра.
Уходят.
Света:
– Мне звонить в милицию?
Ждан, выглянув из кабинета:
– Нет, не надо.* * *Выключаю компьютер. Без двадцати девять. Телефон. Ждан:
– Зайди, Андрюша…
Коридор. Тихо. Тусклые лампы над несколькими дверями.
Кабинет. На столе – бутылка водки и бутылка колы.
Ждан:
– Ты как, Андрюша, выпьешь со мной?
Киваю. Ждан достает из ящика стола стаканы. Открывает водку. Откручивает пробку колы.
Спрашивает:
– Я забыл, ты запиваешь или разбавляешь?
– Запиваю.
– Я тоже. Слышал новость? Импичмент провалился. Как и следовало ожидать.
Киваю.
Водки – на дне. Ждан разливает. Чокаемся. Выпиваем. Я наливаю колы. Делаю глоток.
Ждан:
– Я сегодня ездил к эфэсбэшникам. Которые приходили, а потом тебя дернули… Разговаривал… Они, естественно, в курсе всего. Предложили сделку… «Мы прикрываем твое дело. И с бандитами тоже все можем решить. А за это ты бросаешь политику, возвращаешься в Курск. Или едешь куда-нибудь еще. Но чтобы в Москве тебя больше не было…»
Ждан берет стакан. Переворачивает. Двигает по столу. За ним тянется мокрая полоска.
– Я спрашиваю: чем я опасен? Кому? Они сидят с каменными мордами, не отвечают…
– И что теперь?
Ждан хмыкает.
– Что теперь, что теперь?.. Раз ввязались, будем воевать…* * *Прессуха. Журналистка – губастая, лет сорок, блондинка, короткая стрижка:
– То есть вы утверждаете, что дело против вас сфабриковано?
Ждан:
– Да.
– И вся информация о связях с криминальным миром не соответствует действительности?
– Я могу сказать одно: я в криминальной деятельности никогда не участвовал. Контакты же у меня были с самыми разными людьми, и ничего зазорного я в этом не вижу. Объявить человека преступником может только суд…
– А брать деньги на развитие своего, так сказать, бизнеса из криминального общака – это нормально с этической точки зрения?
– Без комментариев.
– Этим самым вы подтверждаете…
Перебиваю:
– Следующий вопрос.
Иван из «Коммерсанта»:
– Что вы будете делать, если вас объявят во всероссийский розыск?
– Или я сам пойду и сдамся, или не пойду…
Смех в зале.
* * *Приемная. На полу: разбросанные бумаги, компьютерный монитор, клавиатура, отломанная спинка стула. На стенах: грязные отпечатки подошв. Экран телевизора: черная дыра.
Света сидит на подоконнике, курит. Мокрый платок у распухшей щеки. Пятно засохшей крови у нижней губы. Народ толпится в дверях.
Света:
– Нет, это – не бандиты. Я тех помню… Да и по повадкам не похожи… Все такие в костюмах, молчаливые… Копались в бумагах, что-то искали… Набрали документов полный дипломат… Только когда я помешать пыталась…
Ждан. Протискивается через толпу. Подходит к Свете. Обнимает за плечи. Света всхлипывает. Сигарета падает на подоконник.
Ждан кричит:
– Где была охрана? Я спрашиваю: где была охрана? И не надо здесь толпиться! Все – на свои рабочие места!
* * *Я и Оля – на лавке в скверике. Недалеко от Арбата.
Говорю:
– Он отмажется. Должен отмазаться… У него столько связей, столько контактов…
Пауза. Оба смотрим на лавку напротив. Алкаш. Майка «Deep Purple». Присосался к бутылке. Криво прилепленная этикетка «777». Рядом – два патлатых мужика с опухшими рожами. Жадные взгляды.
Я:
– Как он вообще? Ты ведь видишь его не только в рабочее время…
– По нему ничего не скажешь. Он довольно закрытый человек…
– Тебе с ним хорошо?
– Не задавай идиотских вопросов.
– Ладно, извини… Вот – ты просила принести…
Достаю из рюкзака кассету. Саундтрек «Pulp Fiction». На вкладке Миа Уоллес читает книгу в мягкой обложке.
* * *Грохот. Трескаются стекла. Осколки сыплются на пол. Закрываю голову руками. Визжат сигнализации машин. Женские крики за стеной.
Гляжу в окно. «Волга» горит. Выбегает Ждан, охранники. Останавливаются. Прикрывают лица руками.
Он и Гена должны были ехать на встречу. Гена вышел первым, сел в машину. Ждан задержался.
Встаю со стула. Поскальзываюсь на осколках стекла. Хватаюсь за стол. Выбегаю из кабинета.
В коридоре – крики, суета.
Улица. Языки пламени. Клубы черного дыма. На асфальте – осколки стекла, куски дерматина с сидений, ботинок Гены, его ступня – без носка, в крови и копоти.
Под окном – ментовские машины, «скорая». У обугленных обломков «Волги» возятся эксперты. Место взрыва огорожено ленточками. На газоне толпятся люди из офиса и зеваки.
Телефон. Еще раз. Еще. Беру трубку.
Ильенко:
– Привет. Я уже в курсе. Звоню за оперативным комментарием.
– Привет. Пока еще ничего не понятно. Эксперты работают, менты не комментируют…
– Что он сам думает? Не для печати, однозначно…
– Что курские бандюки…
– А можно я дам это от имени «источника в окружении Ждановича»?
– Не надо. Зачем нам педалировать бандитскую тему?
– Да, ты прав… А тогда хотя бы, от имени «источника», что объектом покушения был сам Ждан?
– А разве это и так не ясно?
– Ясно, но мне ж надо на кого-то сослаться.
– Ладно, валяй.
Смотрю в окно. Толпа расступается. На газон въезжает ментовский «мерс». Выходит толстый полковник.* * *За окном стемнело. Сижу за компьютером. Механически играю в «косынку». Телефон.
Ждан:
– Пошли, сходим в магазин. Купим чего-нибудь – помянем Гену…
Встаю. Беру с вешалки джинсовку.
Сидим на лавке во дворе. Возвращаться в офис Ждан не захотел.
Ждан:
– Ну, не чокаясь.
Выпиваем коньяк из пластиковых стаканов.
– В общем, Андрюша, дела очень херовые. Мне надо залечь на дно. Не знаю, на какое время. Я завтра целый день буду встречаться с людьми, а после этого… Да, кстати. Марушевич зассал… Вчера вечером я общался с его помощником. Не успел еще рассказать тебе…
Берет бутылку, наливает еще. Опять не чокаясь. Беру кусок шоколадки. Начинаю грызть.
– А теперь, Андрюша, основное… Ты решай сам, как дальше… Я не только залягу на дно. Я вообще уеду из Москвы… Аппарат партии будет работать в обычном режиме. По крайней мере, ближайшие месяц-два. На это время с финансированием все точно в порядке. Все обязательства по зарплате там и тэ дэ – все будет выполнено. Но что дальше… Я уверен, что все это временно… Но гарантировать, сам понимаешь, ничего не могу. Я бы хотел, чтобы ты поехал со мной. Но ты решай сам. На тебя у них нет ничего. Ты можешь продолжить выполнять свои функции. А потом, если что, найти другую работу. И все будет в порядке…
– Оля тоже поедет?
– Почему ты спрашиваешь? Да, поедет… Я тебе как мужчина мужчине скажу: я к ней настолько привязался, что просто без нее не могу… И если бы она сказала, что…* * *Собираю сумку. За полтора года хламом не оброс. Жаль лишь музыкальный центр: единственная «крупная» покупка за все время.
Кладу в сумку шмотки, старенький магнитофон, десяток кассет с любимыми альбомами. Из книг и видеокассет – ничего.
На часах – без двадцати четыре. В шесть часов я должен быть на «Комсомольской». Это пока все, что я знаю.
Несколько шагов по комнате. Подфутболиваю клочья пыли. Делать уборку нет смысла.
Вчера вечером я позвонил родителям. Сказал: еду по делам за границу, какое-то время не смогу им звонить. Они напряглись. Я попытался как мог успокоить их.
Выхожу на балкон. Он завален хламом, оставшимся от предыдущих жильцов. Коробки от обуви. Стопка газет и журналов. Клетчатый баул с оторванной ручкой. Пивные и водочные бутылки.
Квартира оплачена до начала июля. Потом, если я не вернусь, хозяйка заберет все ценное из моих вещей, а остальное вынесет сюда же.
* * *Оля выходит из вагона. Останавливается. Я киваю головой. Еле заметно. Она уже на другой стороне платформы. Я остаюсь на месте. Ее закрывают от меня три парня-азиата. Черные джинсы, черные ветровки. Большие клетчатые баулы. Поезд. Подъезжает. Тормозит. Двери открываются. Люди выходят. Начинают заходить. Оля запрыгивает в вагон. Я – в следующую дверь. «Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – “Проспект Мира”».
