Юрий Запевалов - Золото севера
– Опасались тут наши, вернешься ли.
– Куда я денусь. Да вам я уже не очень и нужен. Смотри, как все ловко получается.
– Не скажи, Георгий, все хорошо, когда налажено. А как разладится, снова хоть с нуля начинай. А разладиться легко. Вот вчера цепи для электропил не привезли, уже простой. Небольшой, каждый в резерве все же имеет что-то, но все же «сбой». Трактор порвал гусеницу, а «башмаков» в резерве не оказалось. Опять сбой. А тут как-то солярка кончилась. С вечера трактористы промолчали, а утром аврал! Два часа потеряно. Каждый свое выполняет. А кому-то ведь уследить и за всем вообще надо. Чтобы таких вот сбоев не было. Оно вроде мелочь, но это только вначале. А как укоренятся сбои эти, все, и график побоку, опять, как ты говоришь, «стой здесь, беги туда» начнется. Ну, а потом, не единым годом живем, наверное. Этот график выполним – дальше тоже полигон готовить надо.
– Этот график выполним – на три года работу драги обеспечим. Там уж не надо будет такие «авралы» устраивать, всех людей на полигон сгонять. Дальше подготовительная бригада и сама справится. Наряды в ноябре почему не закрыли? Без зарплаты живете?
– А кому закрывать было, Георгий? Ты уехал, а кто, кроме тебя, работы знает? Которые сделаны. Ну, замерил нам маркшейдер выполненное, так мы же, в первый то месяц, и «немереного» много сделали. А эти немереные работы только ты и знаешь. Вот и решила бригада – не обеднеем, не с последнего рубля живем, мастер приедет и закроет наряды.
– Ладно. Тогда давай договоримся так. Завтра и послезавтра я в конторе поработаю, закрою вам ноябрь. Ты тут командуй по привычке, если есть что-то срочное, говори. Я с поселка отправлю, что надо.
– Пока ничего не надо. Давай, закрывай нам наряды, надо перед Новым годом деньги хоть получить. К празднику. Добро. Поезжай, обсчитай нашу «зарплату»!
– Хорошо. Только вот что, смотрю, не многовато ли тракторов у тебя? Бульдозера беречь надо, к лету готовить. Ты посчитай тут, с ребятами посоветуйся, после праздников пересматривать будем. Больно уж в развалку трактора у нас работают. Привезет, смотрю, парнишка «штабелек» леса и длинный перекур устраивает. А трактор урчит, жрет «солярку». Пока не буду перестановки делать, но ты посмотри, Васильич, не нравится мне что-то толкотня эта.
– Я так и знал, что ты сразу увидишь. Я говорил начальнику, что – не многовато ли. Он велел без тебя ничего не перестраивать. Добро, Георгий, месяц уж доработаем, что тут осталось, меньше недели осталось, до Нового года, а после праздников и посмотрим, посчитаем все.
– Все давно посчитано! Вся необходимая техника в график заложена. Перестраховываетесь вы, боитесь – вдруг поломка какая, вот и бегают у вас лишние трактора. Хорошо, решили. После праздника, так после праздника. Ладно, работайте, вон машина за лесом идет, я с ней уеду в контору, командуй здесь.
– Счастливо!
Да! Георгию на полигоне скоро делать будет нечего!
17
Что-то случилось с медведями в эту зиму. «Наглеть» они начали еще осенью. Один медведь долго крутился вокруг поселка, мужики сходили в лес, постреляли, попугали, видимо, ушел медведь. Потом появился медведь в районе драги. Видели его неоднократно, ходил вдоль реки, по вырубам, видели его издали и на ягодных полянах. Особого внимания не обращали, ну ходит и ходит! Все в тайге знают, что летом медведь не опасен, на человека не пойдет. Но все же остерегались – поди, узнай, что у него на уме.
А тут еще совсем особый случай – медведь напугал самого начальника участка. Да не одного, а вместе с новым горным мастером. Георгий тогда только начинал работать на полигоне. Лазил по нему, исходил вдоль и поперек, изучал условия, составлял программу подготовки, набирал «исходные» для составления графика. Когда у него набралось достаточно материала, чтобы доложить по-начальству свои соображения, Георгий предложил Литвякову поехать на полигон, чтобы не только рассказать о своих замыслах, но и показать все на месте. Лазили они по полигону часа три-четыре, ушли вверх по речке от драги километра за три, за предполагаемую границу вырубки леса в эту зиму.
– Ну, откровенно говоря, три километра – это ты перегибаешь, Георгий. Это же почти на пять лет работы драги! Ладно, рисуй, на бумаге будет яснее. Потом решим. Ох, а голубики здесь сколько! Заросли. Давай-ка присядем, отдохнем. Замотал ты меня, пусть отдохнут ноги. Да и «подсохнуть» надо немного. Все внутри водой взялось. Снимай сапоги!
Они выбрали хороший сухой бугорок на широкой естественной террасе, с крутым склоном в долину, под крупными кустами голубики, разулись, вытянули ноги. Ягодные ветки прямо над головой, крупная и спелая голубика гроздьями свисает – протяни руку, и бери, сколько горсть примет. Сидят, жуют ягоду, неспешно обсуждают увиденное. Вдруг, как раз между ними, из-за кустов высунулась огромная лохматая морда.
– Ху-ху… Медведь!
Георгий как сидел, так боком и свалился по крутому склону вниз, метров на десять-пятнадцать улетел. Оглянулся, посмотрел вверх, медведь огромными прыжками скачет в гору, улепетывая от неожиданной встречи. А Литвяков как сидел, так и сидит на месте, не трогаясь.
Георгию даже неудобно стало за свой испуг. «Черт возьми, ничего я укатил…» Он поднялся на ноги, с трудом, скользя босыми ногами по траве, взобрался обратно на бугор.
– Извини, – смущенно сказал Литвякову, – перепугал он меня. Такую «морду» увидишь, не то еще может случиться. Что, пойдем, наверное, обратно. – Георгий быстро обулся и обернулся к Литвякову. Тот никак не реагировал.
– Володя, ты что, вставай!
Литвяков не реагировал. Взгляд его был неподвижный, какой-то стеклянный был у него взгляд. Георгий спустился по склону к воде, набрал воды в кепку, снова вскарабкался на вершину террасы, брызнул в лицо Володе водой, тот вздрогнул, повел мутными глазами по сторонам. Очнулся. Осмотрелся вокруг «замутнённым» своим взглядом, закрыл глаза, посидел молча.
– Слушай, Георгий, с ногами что-то неладно, не могу ногами пошевелить.
– Успокойся, Володя! Эта «морда» появилась так неожиданно, хоть у кого «родимчик» вскочит. Сейчас «отпустит», потерпи. Посиди немного. Давай ноги вытянем полностью. Ну-ка, вот так. Правильно. Теперь согни. Ну вот, всё, вроде, в порядке. Давай, подымайся.
Литвяков еле встал на ноги, но удержаться не смог, сел снова.
– Ничего, ничего, давай будем обуваться потихоньку. – Георгий помог с сапогами Литвякову, тот поднялся уже сам, без помощи, но идти ему еще трудно. Георгий поддерживал одну руку, в другую Литвяков взял тут же найденную толстую палку, так, в обнимку, они и пошли в сторону драги, к автомашине. Постепенно Володя разошелся, ноги окрепли, сначала он отпустил руку Георгия, затем отбросил и палку.
– Ты прав, так можно и «концы» отдать. Откуда он, собака, взялся!
– А он, как и мы, голубикой баловался. Но и здоровый же, черт. А как незаметно подкрался!
– Да он нас сам не видел. И испугался не меньше нашего. Давно я в тайге, но такого еще не случалось. Что бы вот так, морда к морде! А он куда подевался?
– Я снизу видел, куда скатился с бугра, «мешком» скатился, вон туда, вниз, по склону! Представляешь? Но я видел, как он тоже шарахнулся от нас. И прыжками, прыжками в гору, где-то у вершины горы исчез.
Еле добрались они тогда до машины.
– Куда? – спросил Буслаев, взглянув на их лица, – похоже, надо в магазин?
– Да, Коля, давай в магазин!
Но это было осенью, тогда медведи еще наедали свой жир, еще не ложились в свои берлоги. А вот в ноябре, Георгия не было в поселке, он ездил на Урал, в ноябре не «залегший» на зиму медведь вышел прямо на поселок. Что его будоражило, никто не понимал, но медведь сидел наверху, на горе, у леса, над поселком и ревел. Пацан, семиклассник, сын местного охотника, из лесхоза, сбегал домой за ружьем, подошел к медведю почти вплотную и выстрелил. Да так, что попал прямо в сердце. Медведь упал замертво, тут подоспели взрослые, проверили осторожно – да, мертвый медведь! Сходили на конный двор, запрягли лошадку в сани, привезли медведя прямо к дому лесника. Лесник потом предлагал шкуру Георгию, да больно шкура оказалась облезлая.
«Прелая» какая-то, с большими проплешинами. И запах от неё! Гнилью пахнет. Георгий отказался.
А в начале марта новое событие – медведь вышел прямо на драгу. Видит людей, много людей работает у драги, он и пошел к ним. Голодный, что ли. Но явно – «шатун». Федя Гарифулин, тракторист, быстро завел трактор и – на медведя. Тот и не уклоняется, «прет» прямо на трактор. Федя подмял было его между гусеницами, но трактор заглох. Надо отдать должное мужеству Гарифулина – он вылез из кабины, прошел по гусенице к двигателю, спокойно дернул раза два за шнур «пускателя», двигатель завелся. Медведь уже почти вылез из-под трактора. Гарифулин резко рванулся трактором и додавил медведя. Остановился, боится съезжать с него. Сбежались люди, прибежал охранник с револьвером, «шарахнул» прямо медведю в лоб. Тот затих. Федя съехал с него трактором – медведь был мертв.
