Вадим Норд - Ошибка юной Анны
– Лучше оденься поскромнее, как вот сейчас, например, – осадил ее Александр, – и начни разговор с того, что ты когда-то была мужчиной.
– Как сейча-а-ас? – разочарованно протянула Ева, оглядывая свой строгий светло-серый костюм. – Но это же сугубо деловой стиль для сугубо деловых визитов. Мне отсюда ехать на деловую встречу, вот я и оделась, как монахиня.
– Что за встреча? – полюбопытствовал Александр.
– Собеседование в журнал «Магазиниссимо», – с гордостью ответила Ева. – Им нужны регулярные потоки женского бессознательного, облеченные в бойкую форму, а из меня оно так и прет. Что же касается того, что я была мужчиной, то я им никогда не была…
– Мне-то можешь не объяснять, – укорил Александр. – Я все понимаю. Но если ты скажешь нашему оппоненту: «Знаете, Виктор Сергеевич, я раньше жила в мужском теле, а сейчас живу в женском», то разговор на этом и закончится. Если хочешь добиться результата, то всегда надо учитывать характер и интеллект собеседника. Виктору Сергеевичу надо излагать все как можно проще. Он…
Александр замялся в поисках подходящего эпитета.
– Пень чугунный, – подсказала Ева.
– Ну… примерно так, – вынужден был признать Александр. – Упертый человек, да еще и начальник вдобавок. Короче говоря, крепкий орешек. Я представляю себе наше общение так. Я представлю тебя, скажу, что ты когда-то была мужчиной, потом сделала операцию…
– А я разденусь и предстану перед ним во всей своей почти первозданной красе! – подхватила Ева. – Нет, лучше не так. Сколько там лет нашему Виктору Сергеевичу? В районе полтинника или чуть больше?
Александр кивнул.
– Папик! – Ева хищно улыбнулась и сексуально провела языком по губам, делая вид, что облизывает их. – Обожаю папиков! Папики – это моя бывшая специализация в рамках моей первой древнейшей профессии[31]. Папики – они как дети, к ним нужен подход, но если ты умеешь его найти, то папик твой, вместе с потрохами и кошельком. Я попытаюсь встретиться с Виктором Сергеевичем как бы случайно, очарую его, обольщу, в постель затащу, а когда он будет визжать от восторга и просить о следующей встрече, выложу карты на стол. Веером! Скажу, кем была раньше, и потребую… К чему эта улыбка? Кто-то не верит, что Виктор Сергеевич будет от меня в восторге? Да я ему небо в таких алмазах покажу, что он ослепнет!
– Ни на столько в этом не сомневаюсь! – сказал Александр, показывая Еве кончик мизинца. – Но лучше бы обойтись без таких жертв. Достаточно будет простого разговора. Цель у нас одна – достучаться до Виктора Сергеевича, попытаться объяснить ему, что такое транссексуализм и почему с этим нужно считаться. Задача трудная. Родная дочь так и не смогла ничего ему объяснить, наблюдавший ее психиатр тоже потерпел неудачу. Поэтому прошу тебя отнестись к моей просьбе максимально серьезно. Подумай о том, что ты могла бы ему сказать, продумай каждое слово, подготовься к тому, что разговор может сразу пойти наперекосяк, настраивайся на преодоление сопротивления…
– Понимаю. – Ева заметно поскучнела. – Будем разговаривать со слепым о цветах.
– Со зрячим, – строго поправил Александр. – Виктор Сергеевич – адекватный вменяемый человек, просто у него барьер, который нам надо сломать. Давай сделаем так. Задача тебе ясна, подумай над тем, как ее осуществить. Вырабатывать какую-то общую линию поведения мы не станем, потому что это бесполезно. Будем действовать по обстоятельствам, поддерживая друг друга. Ты – мой главный и единственный козырь, прости, конечно, за такое сравнение…
Ева улыбнулась и подмигнула, давая понять, что не обижается.
– Но оно отражает суть. Зацепи его, заинтересуй, и мы сообща попытаемся достучаться. Он же, в конце концов, отец, и Инга – его единственный ребенок.
– Я так и не смогла достучаться до собственной матери. – Ева вздохнула и у Александра сжалось от боли сердце, так ему стало жаль ее. – Смогу ли я достучаться до постороннего человека?
– То, что вы совершенно чужие друг другу люди, может стать преимуществом, – сказал Александр, искренне желая, чтобы его слова оказались правдой. – Мама относится к тебе… предвзято, она, наверное, считает, что ты должна соответствовать ее представлениям, что ли… Не буду сейчас искать подходящие формулировки, скажу просто – пример совершенно чужого человека в подобной ситуации может оказаться очень действенным. У меня нет детей и я не могу судить со знанием дела, но мне кажется, что в отношении детей родители никогда не бывают объективны. Они всегда предвзято смотрят на них и расценивают все происходящее с ними через призму этой предвзятости. Короче говоря – давай попробуем. Попытка не пытка.
– Не пытка. – Ева усмехнулась чему-то личному, потаенному и посмотрела на свои стильные часики с двумя циферблатами, не столько часы, сколько украшение. – К сожалению, мне пора. Через сорок минут меня ждут на соебедование, пардон, на собеседовании.
Ева улыбнулась, довольная, что ей удалось хотя бы слегка шокировать Александра, не любившего пошлости и похабства, и ушла, грациозно покачивая бедрами. «Человек счастлив, – подумал Александр, провожая ее глазами. – А сколько для этого пришлось перенести…»
Как и ожидал Александр, Виктора Сергеевича пришлось долго уговаривать. Сначала он вообще не пожелал разговаривать – отключился. Александр выждал пять минут, перезвонил и повторил свое предложение. То ли Виктор Сергеевич за это время успел немного одуматься, то ли понял, что Александр и в третий раз может перезвонить, и в четвертый, если потребуется, то ли он испугался возможной огласки, но разговор состоялся. Заявив, что ему не о чем разговаривать с Александром и что он очень занят, Виктор Сергеевич согласился встретиться и сказал, что заедет в клинику завтра, около полудня, и не более чем на четверть часа. На всякий случай, вдруг Виктор Сергеевич приедет раньше, Александр пригласил Еву к половине двенадцатого и попросил администратора «обеспечить спокойствие» во время разговора.
Надо было отдать должное Виктору Сергеевичу – он появился в семь минут первого, что для Москвы с ее вечными пробками нельзя было считать опозданием. Вошел в кабинет без стука и вопросов, сел, не дожидаясь приглашения, уставился на Александра бесстрастным взглядом («не иначе как заранее отрепетировал», подумал Александр) и констатировал:
– Ну, я приехал. Что дальше?
– Спасибо, – в тон ему, то есть так же бесстрастно, ответил Александр и без предисловий перешел к делу. – После нашего знакомства я еще раз переговорил с Ингой…
– Я в курсе, – сурово нахмуренные кустистые брови Виктора Сергеевича сошлись еще ближе. – У нее была истерика. Я привык.
– Инга еще раз подтвердила свое намерение сменить пол…
– А я ей еще раз сказал, что ей надо лечиться, а не оперироваться! – Виктор Сергеевич повысил голос. – Лечиться таблетками и психоанализом!
– Откуда такая уверенность в том, что психоанализ с таблетками ей помогут? – не без иронии (как же тут без иронии?) поинтересовался Александр. – Инга наблюдалась у психиатров, ее диагноз не вызывает сомнения, и лечение в этом случае возможно только одно. Оперативное.
– Вы хирург, вам бы все лечить оперативно, – выражение властного превосходства проступило на лице собеседника еще сильнее. – Но у меня свое мнение на этот счет. Вы оторвали меня от дел только для того, чтобы сказать о том, что Инге нужна операция?
– Нет, Виктор Сергеевич, это я мог бы сказать и по телефону. Я хотел познакомить вас с одной женщиной…
Брови Виктора Сергеевича немного приподнялись.
– Если можно, то она сама расскажет вам о себе…
– Журналистка? – перебил Виктор Сергеевич.
– Нет, не журналистка. – Александр ожидал подобного вопроса. – И вообще, Виктор Сергеевич, наша сегодняшняя встреча с вами никак не фиксируется. Просто разговор, не более того.
– Смотрите, – угрожающе пробасил Виктор Сергеевич. – А то…
«Конь в пальто!» – в рифму подумал Александр.
– Так я ее приглашу? – уточнил он.
Виктор Сергеевич кивнул. Александр вышел к Еве, листавшей журнал в холле. Одета она была в тот же костюм, в котором уже приходила к Александру, видимо, более строгой одежды в ее гардеробе не имелось.
– Как дела? – спросила Ева.
Александр едва заметно поморщился.
– Ух! – встрепенулась Ева. – Сейчас я ему задам!
– Осторожно, пожалуйста, – попросил Александр.
– Непременно! – заверила Ева, сверкнув глазами.
Александру не понравился ее настрой. Чересчур боевой, слишком дерзкий. Ой, как бы не нашла коса на камень. Он уже пожалел, что не стал предварительно согласовывать с Евой ее «выступление». Тогда ему казалось, что чем искреннее и естественнее, без постороннего воздействия, станет она вести себя, тем лучше. Сейчас Александр думал иначе, но было поздно – Ева уже открывала дверь его кабинета.
На Виктора Сергеевича она определенно произвела впечатление. Настолько, что он соизволил встать и не просто назвался, но и вручил свою визитную карточку.
