Александр Цыпкин - О любви. Истории и рассказы
Не смея поднять головы, она слышала, как Черников сгребает ее пожитки, подбирает мелочь, а потом чуть издалека неожиданно раздался такой знакомый и такой ненавистный голос:
– Что у вас там?
– Все нормально, – жизнерадостно отозвался Черников, гладя Дину по рассыпавшимся волосам.
– Валите опохмеляться в другое место, – презрительно произнес голос и, отойдя на пару шагов, мужчина тихо добавил: – Достала лимита.
Зеленый чай им принесли сразу.
– Что ты, вообще, забыл в Москве?
– Все как-то неожиданно получилось. Просто папа умер, Настьку с дочкой Вовка кинул, ты же помнишь, они поженились как раз перед твоим отъездом.
– Евгений Василич умер? Мама ничего не говорила, – Дина перестала крутить веревочку пакетика и отодвинула чайник.
– Его по голове стукнули, сумку забрали. И всё. Прямо в нашем дворе. Зимой. Да и рассказывать тут нечего. – Черников передернул плечами. Спрятавшись за своей челкой, он немного помолчал и вскоре снова улыбнулся. – Короче, сама понимаешь, мать, сестра, племянница, Тошка – которая уже почти всю шерсть потеряла, – куча баб, а денег нет. И тут мне Самойлов сайтик подкинул – вакансии всякие, Москва да Питер. Где еще заработать можно, как не в столицах?
Дина слушала нехотя, краем уха. Она еще не успела обдумать произошедшее. Неудачное покушение, такое позорное и нелепое, неподъемным грузом легло на сердце, затмевая собой унизительное отчаяние, преследовавшее ее последние недели. Колени и локти мучительно саднили, тигр на плече рвал плоть когтями, а невесть откуда взявшийся Черников, аккуратно спрятавший пистолет во внутренний карман сумки, так и не задал ни одного вопроса. Вместо этого он потащил ее в дорогущее кафе, куда их непонятно как пустили, учитывая внешний вид обоих.
– Ладно, – Дина положила под солонку двести рублей, – я пойду, мне нужно принять душ. Потом как-нибудь созвонимся.
– Погоди, – Игорь едва успел схватить ее за руку, – я провожу.
– Не нужно, – чересчур резко подхватив свою сумочку, она почти бегом выскочила из кафе.
Быстрей домой, в ванную. Казалось, только вода может смыть с нее весь этот стыд.
Серебристый «ниссан» затормозил возле нее совсем некстати. Водитель перегнулся через пассажирское сиденье и распахнул перед Диной дверцу:
– Прыгай, красавица, куда едем?
Она молча помотала головой и лишь ускорила шаг.
– Давай-давай, не пожалеешь.
Мужик оказался настырный. Проехал немного вперед, притормозил, выбрался из машины. Дине ничего не оставалось, как быстро свернуть в первый попавшийся магазинчик.
Вошла и замерла. Удивительная чистота и прохлада, ледяной свет над стеклянными рядами витрин, покой, торжественность и тишина. Золото, серебро, драгоценные камни сверкали и притягивали.
Тут же подскочила молоденькая продавщица в безупречно белой блузке:
– У нас сейчас проходит акция – золотые подвески пятьсот восемьдесят пятой пробы со скидкой двадцать процентов. Хотите посмотреть?
Дина кивнула только для того, чтобы не возвращаться на улицу, где все еще стоял серебристый «ниссан», и прошла вслед за девушкой к следующему прилавку.
– Вот, пожалуйста, три вида: черепашка, голуби и бабочка. В черепашке и голубях по два бриллианта, в бабочке три. Который показать?
– Все равно, – пожала плечами Дина и снова покосилась на машину, – давайте бабочку.
– Вот, один камушек на головке, а два других на крыльях. Прелесть, правда?
Дина аккуратно прикоснулась к кулону, провела пальцем по его изгибам, он и в самом деле был необычайно красив. Все равно это вещи из другой жизни, даже и мечтать нечего.
Когда она вышла, навязчивого мужика на улице уже не было.
Возможно ли теперь оставить все как есть? Смешно, ведь она даже маме уже сказала, что собирается замуж. Кто бы мог подумать, что это всего лишь игра? Игра, в которой нужно соблюдать правила и не заступать за черту, не позволять себе думать о ком-то словно это навсегда. Еще этот Черников. Так неожиданно и так по-черниковски.
Воспоминания нахлынули неожиданно, помимо ее воли, коварно просочившись сквозь плотную заслонку памяти.
– Дина! – Мама стоит возле нее в коридоре, глядя, как дочь прихорашивается перед выходом. – Опоздаешь. Пожалей Игоря, он уже пятнадцать минут на морозе торчит.
– Не хотел бы, не торчал.
Ее новая зимняя шапка слишком закрывает лоб, и ей это не нравится.
– Он, наверное, каждый день из-за тебя в школу опаздывает?
– Я его не заставляю.
– Как он тебя еще терпит? Вы с ним дружите с десяти лет, а ты все время общаешься с ним будто одолжение ему делаешь.
– Мама, а как ты меня терпишь целых шестнадцать лет?
– Я? – Мама смотрит на дочь через зеркало и невольно смягчается. – Так я же люблю тебя.
Дина улыбается маме:
– Мне нужна другая шапка.
Стоя под тугим напором горячего душа, Дина мечтала раствориться в потоках воды, утечь по трубам в другие пространства, смешаться с другими водами, чтобы потом просто испариться. Однако этому не суждено было случиться. Раздался протяжный звонок в дверь.
– Ты еще моешься? – Черников без стеснения заглянул в квартиру.
– Как ты меня нашел?
– Шел за тобой, – блеснул обычной непосредственностью Черников. – От кафе до дома. Обождал немного у ювелирки, побазарил с одним тупым мужичком на «ниссане».
– Значит, это ты его прогнал?
– Прогнал.
– Я тебя не заметила.
– Ты вообще ничего не замечала. Я ехал с тобой в одном вагоне.
– Ну и зачем ты ехал за мной, Игорь? Неужели не понятно, что я не хочу с тобой общаться?
– Я всего на пару слов.
– Ладно, – с тяжелым вздохом Дина распахнула перед ним дверь, – мы поговорим, и ты уйдешь. Хорошо?
– Да.
– Насовсем.
– Обещаю.
– Есть будешь?
– Лучше водки.
Она переоделась, вскипятила воду и запустила покупные пельмени. Другой еды не было.
– Водки нет. Могу только сухое вино предложить, – крикнула Дина, громыхая тарелками, пока он осматривал ее квартиру.
– Я пошутил, – отозвался Черников из комнаты, – я не пью.
– Что ты там делаешь? Иди на кухню.
– Копаюсь в твоем белье, – после небольшой паузы он неожиданно оказался уже у нее за спиной.
– Что, правда? – Дина обернулась и посерьезнела.
– Нет. Не стал. Не было уверенности, что это твой ящик, а не твоей соседки по комнате. Кстати, а где она?
– Маринка-то? В отпуске, где-то на море кости греет.
– Ясно, – Черников плюхнулся на табуретку. – Я рассматривал картинки на стенах и заметил одну любопытную закономерность. Чем меньше человек имеет, тем больше он старается окружить себя изображениями своих мечтаний.
– Глубокая мысль, – усмехнулась Дина, накрывая на стол, – раз ты отказываешься, то я выпью одна.
– Как пожелаешь.
Дина опустилась напротив и, пристально глядя ему в глаза, без обиняков спросила:
– О чем будем говорить?
Черников смущенно улыбнулся и отвел взгляд.
– Скажи лучше, зачем тебе этот тигр понадобился? – Он провел ладонью по ее плечу. – Красиво сделано, не спорю, но это совершенно не в твоем стиле.
– А тебе какое дело? – Дина раздраженно смахнула руку. – Думаешь просто в Москве крутиться одной? Здесь люди злые и жестокие. Каждый норовит сожрать другого. Чем я хуже?
– Ты не хуже. Просто тигр невероятно хладнокровен и терпелив, он может часами выслеживать добычу и нападает только тогда, когда полностью уверен в своих силах, – Черников наполнил ей бокал.
– Хочешь в очередной раз упрекнуть или выставить меня дурой? Сам вон всю спину расписал. Тоже со смыслом?
– Это другое. Самойлов предложил так шрамы прикрыть. Легкомысленно, конечно, получилось, по-бабски немного, но зато легло идеально, – Игорь замолчал и, как ни в чем не бывало, принялся за пельмени.
– Ну давай, спроси меня про все, что сегодня произошло. К чему эти намеки?
Дина на мгновение замерла, потом схватила бокал и выпила его полностью.
– А хочешь, я его убью? – неожиданно спросил Черников.
– Что?
– Хочешь, это сделаю я?
– Глупости. Конечно, нет.
Ее поступок теперь казался ей уже вовсе не героическим, а нелепым, беспомощным, сумасшедшим.
С умилением взрослого, тронутого детской наивностью, Игорь посмотрел на Дину:
– Из травматического пистолета ты бы все равно его не убила, только, может, покалечила бы.
– Почему травматического? Он настоящий.
Черников иронично подмигнул.
– Как же мне теперь быть? – Дина обхватила голову руками, в голосе послышалась беспомощность. – Знаешь, он так подло предал меня. Обманул. Неужели я должна оставить это как есть? Взять и простить? Со мной нельзя так поступать. Я просто обязана что-то сделать! Может, с собой покончить?
– Тоже вариант, – Черников ехидно прищурился, – вполне в твоем стиле. Однако вряд ли твои родители смогут оценить столь высокое самопожертвование.
