Валентина Назарова - Девушка с плеером
– Мы обязаны своим успехом таланту Марка, – улыбаясь, говорил Хью в одном из интервью. По его акценту чувствовалось, что он ходил в частную школу. – Его песни заставляют людей думать и чувствовать. Марк – один из величайших поэтов-песенников нашего времени.
– Вспомните, как все начиналось, – продолжал задавать вопросы интервьюер. – Каким был первый шаг, который привел вас на вершину?
– Нас заметил сам Ноэл. Это было абсолютно невероятно – он просто подошел к нам после какого-то концерта и сказал: эй, парни, вы классные, хотите играть у нас на разогреве? Понятное дело, мы согласились. Правда ведь, Марк, так все и было? – Он повернулся к Риммеру.
Тот легонько кивнул, закинул ногу на ногу и прикурил сигарету, глядя в раскрытое окно, как усталый родитель, ждущий, когда дети наиграются на площадке и можно будет идти домой.
– Ну а потом вышел наш первый альбом, и чарты были взорваны, – продолжил Хью с восторгом. – Мир узнал, кто мы такие.
– Вашей визитной карточкой по сей день остается «Smokers Die Younger». Вы еще не устали ее играть?
– Никогда не устанем! Она потрясающая. Иногда мы играем ее под занавес, я вижу лица зрителей в зале и сам пускаю слезу. Она рождает в людях подлинные эмоции, – он снова глянул на хранившего молчание гитариста.
– Расскажите немного об истории написания этой песни. Как она пришла вам в голову?
– Это классическая рок-баллада. Конечно, она о любви, и конечно, о любви трагической, – начал Хьюго, но Марк сделал еле уловимый жест, и тот замолчал, передав микрофон гитаристу.
– Позвольте мне ответить, – медленно произнес Марк, поднимая очки на лоб. – Дело было одной пьяной ночью, после вечеринки, когда все ушли и остались только я и одна девушка. Она изливала мне душу, и знаете, это была настоящая ночь откровений, когда говорят друг другу только правду. Мы сидели вдвоем и болтали, пока комнату не заполнил утренний свет, и волшебство не закончилось. Песня сама нашла меня какое-то время спустя, – как-то грустно улыбнулся Марк мимо камеры. – Мы посвятили ее одному человеку, который покинул нас и по которому мы скучаем.
Да он настоящий лирический поэт, подумала я, слушая его речь. Конечно, он говорил о Крисе, эта песня о нем, уверена. Так грустно и так красиво.
– Скажите, вы поддерживаете отношения с бывшими участниками, – повернулся интервьюер к Хьюго, – Крисом МакКоннеллом и Беном Викерсом?
Марк поерзал на диване.
– Пожалуй, на это я тоже сам отвечу, – предложил он. – Парни – часть нашей истории как группы. Без них мы не были бы теми, кто мы есть. Да, наши пути разошлись, но сердца и двери всегда для них открыты, – он посмотрел прямо в камеру, в первый раз за все интервью.
– Просто не все понимают, что музыка – это тяжелая работа, – вмешался Хьюго. – Такое напряжение под силу не всем.
Марк кинул на него нечитаемый взгляд. Вслух он сказал только:
– Я был бы рад записать альбом с Кристофером… и Беном, если они решат вновь заняться музыкой.
– Но ваше творчество, позвольте заметить, – вставил интервьюер, – сильно отличается от того, что вы играли во времена МакКоннелла. Как думаете, классический рок-вокал Криса впишется в ваш теперешний более электронный звук?
– Действительно, – ответил Хьюго, – музыка The Red Room при Крисе представляла собой типичный британский рок, одновременно в лучшем и худшем его проявлениях. Такой стиль, на наш взгляд, морально устарел. Мы хотели нового революционного звучания.
– Парни, не могу даже представить, насколько вся эта безумная популярность повлияла на вас и на ваш образ жизни. Скажите, как изменилась для вас повседневная жизнь? Какие самые сложные вещи, с которыми пришлось столкнуться?
Хью и Марк переглянулись.
– Даже не знаю, – улыбнувшись, начал фронтмен. – Я всегда хотел такой жизни и всегда себя к ней готовил. Никогда не мог себе представить, даже в детстве, что буду работать в офисе, просиживать целые дни за монитором. Поэтому никаких особых сложностей для себя не вижу, – продолжил Хью. – А вот Марку пришлось нелегко. Все это внимание, Марки, оно же просто сбивает тебя с ног, верно? А ты у нас скромняга-интроверт. Плюс к тому тебе пришлось перебороть свой страх перед перелетами. Да и страх толпы тоже. В общем, Марк молодец. Он очень поработал над собой. А я просто родился рок-звездой…
– Ага, сразу весь в татуировках, – сухо отшутился Марк.
Status: не прочитано
16:54 24 июня 2015, среда
The Smiths – «This Charming Man»
Они болтали еще долго, интервью длилось больше сорока минут, но мне пришлось прервать просмотр, когда дверь отворилась и на пороге появился коренастый парень в черном бомбере. Он огляделся и подошел прямиком к стойке бара, где сидела я.
– Ты Ника? – обратился он ко мне.
– Да, это я, – ответила я, догадываясь, о чем пойдет речь.
– Я Тедди, телохранитель ребят. Мне нужно осмотреть помещение.
Да уж, Тедди, а ты совсем не похож на плюшевого мишку, подумала я. Тут к нам подоспел Ник. Вместе с мрачноватым Тедди они осмотрели зал и выбрали максимально удаленный от окна столик.
– Телохранитель? А что, их хотят убить? – удивилась я.
– Нет, – ответил Тедди, – хуже. Папарацци.
– Но Марк был тут вчера один, и за ним никто не гнался.
– А они за ним и не гоняются, им нужен Хью. По крайней мере большинству.
– А-а-а, – протянула я. – Хью, получается, тоже здесь.
Мне было любопытно пообщаться с ним в нормальных условиях. Хотя бы потому, чтоб потом дразнить мою соседку Лору. Ну и, конечно же, он был милашкой.
– Я проведу их через черный ход.
Ник и Тедди исчезли в глубине зала.
Значит, вот оно как, такова цена успеха: нельзя просто взять и сходить в паб. Через несколько минут из сумрака показались Хьюго и Марк, которых сопровождал едва сдерживающий восторг Ник. Из дверей кухни высунулся и снова смущенно спрятался Стюарт. Бодигард встал у дверей и замер, как восковая фигура.
Странное ощущение, когда встречаешь людей из телевизора в реальной жизни. Они всегда выглядят совершенно другими – даже не такими, как пару часов назад в торговом центре. Хьюго оказался высоким, намного выше, чем я ожидала, белокожим, узкоплечим и почти бестелесно худым. Он был одет во все черное. Он улыбнулся и дружески приобнял меня. Я вновь почувствовала сладковатый запах чистой кожи и фруктовой жвачки. Узор татуировок у него на руках напоминал лабиринт. От Хьюго исходило какое-то томительное очарование; на него хотелось смотреть просто потому, что он действительно отличался необыкновенной красотой. Интересно, он уже был таким восемь лет назад? Сложно судить по фотографиям. Надо обязательно сфотографироваться с ним и отправить Лоре, подумала я.
Марк держался тихо и немного скованно, чем моментально расположил меня к себе, поскольку я сама, со всеми своими секретами, давно превратилась в анонимного интроверта. Он был немного ниже Хьюго, одет дорого и слегка небрежно, как рассеянный декан кафедры античной философии.
Марк пожал мне руку и еще раз извинился за случившееся ранее. Мне нравятся рукопожатия – женщинам, и особенно молодым девушкам вроде меня, почти никто не пожимает руку. Это всегда очень располагает.
Ник пригласил нас сесть за столик, но Марк настоял на том, что они сделают заказ у стойки, как обычные посетители. Они попросили по бутылке «Перони», что, конечно, впечатляло меньше пинты «Стеллы», но куда больше травяного чая.
– В старые времена в «Королеве» мы всегда пили у стойки, – Марк осмотрелся: – Тут как будто ничего и не изменилось. Только раньше пиво нам наливал Алистер, пусть земля ему будет пухом.
– Или моя сестра, – добавила я, наблюдая за его реакцией. Но на лице Риммера не дрогнул ни один мускул.
– Да, так и было. Ты знаешь, она была отличным барменом, умела наливать идеальный «Гиннесс».
Опять «Гиннесс», как и сувенир в могиле Голубого Ангела. Что это – еще одна крошка хлебного мякиша, которым ты указываешь мне путь, или просто феномен Баадера-Майнхоф в деле? Впрочем, мне было приятно услышать такое. Любая деталь, любое воспоминание о тебе были для меня сокровищами, и я не могла не испытывать благодарности к рассказчику.
Мы уселись на высоких стульях. Я попыталась представить себе, что я тележурналист, который снимает очередной выпуск документального сериала о пропавших людях. Что спросил бы у них журналист? Но Марк оказался быстрее моих мыслей.
– Ника, не сочти за оскорбление, но почему ты решила обратиться за помощью именно к нам? – осторожно спросил он, сделав маленький глоток пива.
Признаться, я удивилась такой прямоте, она меня слегка обескуражила.
– Все просто: я узнала, что Джен была на Гластонбери. Собственно, это последнее место, где ее видели. Поскольку она ваша подруга, я предположила, что она поехала туда вместе с группой.
– А что, кто-то видел ее там? – спросил Хью.
– Камера. Я нашла видео, где она берет автограф у Брендона Флауэрса. Вот, смотрите, – я показала им запись.
