Наталья Нестерова - Полина Сергеевна
На работе никто не знал об отношениях Сеньки и Леи, они их держали в секрете. Когда именно «дружба посредством детей» перешла в нечто большее, Полина Сергеевна не могла точно сказать. Но из обрывков телефонных разговоров сына можно было понять, что он встречается с Леей не только по выходным и не только с детьми.
Прошло примерно полгода, однажды утром Сенька предупредил маму:
— Я сегодня не приду ночевать.
— Пиво с Васей, преферанс с Костей или перестанешь морочить мне голову?
— Да, правильно. Мы идем с Лейкой в театр.
«Теперь это называется театр», — мысленно сыронизировала Полина Сергеевна.
— Мама, она тебе нравится?
— Да. Но мне не нравится, что ты зовешь их Лейка и Тайка. Как собачки Белка и Стрелка, которых запускали в космос.
— Сенька и Эмка звучит, конечно, не по-собачьи.
Внуков теперь нередко подкидывали то одной, то другой бабушке, и Полина Сергеевна с Ольгой Владимировной общались по телефону. Хотелось лично познакомиться, потому что разведать, какая семья у избранника твоего ребенка, крайне любопытно, да и полезно. Повод нашел Эмка. Дома у Тайки было пианино — редкий по нынешним временам предмет интерьера. Бабушка учила Тайку музыке. Эмка не мог допустить, чтобы кто-то в чем-то его превосходил. Он тоже возжелал музыки, ему купили синтезатор, Ольга Владимировна сказала, что с удовольствием будет заниматься с мальчиком. Полина Сергеевна в телефонном разговоре, не без тайного умысла, высказала предположение, что Эмке лучше тренироваться на своем инструменте. Ольга Владимировна пробормотала что-то про необязательность, но тут же с готовностью согласилась приехать.
Есть люди, которые с первого взгляда кажутся вам знакомыми. Если не в этой жизни, то в прошлой вы с ними дружили и наслаждались дружбой. Это люди с очень добрыми лицами, про которых вам безоговорочно понятно: они никогда не совершали подлостей, и нет на свете силы, способной заставить их сподличать. Такой была Ольга Владимировна.
С огромным терпением она провела первый урок с Эмкой; он думал, что его с ходу научат колотить по клавишам не хуже Тайки, а тут надо руку ставить и до-ре-ми-фа-соли запоминать.
Потом пили чай на кухне, и Полина Сергеевна, чтобы не вынуждать Ольгу Владимировну говорить о более чем скромных музыкальных способностях Эмки, сама завела об этом речь:
— Думаю, что моему внуку медведь на ухо наступил.
— Слух и музыкальность можно развить, — не согласилась Ольга Владимировна. — Упорные занятия творят чудеса.
— Вот как раз упорные занятия — это не про нас. Странная вещь! Эмка может запомнить большие куски текста, в которых ничего не смыслит. Казалось бы: музыкальная, звуковая память? Однако он не может спеть, не фальшивя, даже «В лесу родилась елочка».
— Мальчик потрясающе развитый! Он прочитал мне целую лекцию про взрывы планет… или солнц? Про черные дыры и зарождение сверхновых. Он знает столько стихов! «Бородино» наизусть! Я много работала с детьми из интеллигентных семей… потому что музыке, — точно оправдываясь, добавила Ольга Владимировна, — находили нужным обучать своих детей люди определенного культурного уровня. — Но среди моих учеников за двадцать лет не было такого мальчика! Эммануил артистичен, умен, начитан!
«Кто такой Эммануил?» — едва не спросила Полина Сергеевна, но вовремя вспомнила полное имя внука.
— Вашими бы устами, — улыбнулась Полина Сергеевна. — Мне следовало бы вернуть комплимент, но я хочу сказать совершенно искреннее. С появлением вашей дочери и внучки в нашем доме стало по-другому пахнуть и по-другому звучать. Вы понимаете меня как музыкант? Дом ведь звучит. У нас были басы, басы, вечные низкие ноты, и вдруг чистые флейты, колокольчики и эти штуки, по которым молоточками бьют…
— Ксилофоны, — подсказала Ольга Владимировна, смутившаяся до слез.
— Тайка, простите, Таисия, — единственный ребенок, который выдерживает Эмкино премьерство. Сколько женской мудрости в этой маленькой принцессе! Не спорьте! — остановила она жестом готовую возразить Ольгу Владимировну. — Я вам приведу только один пример. Они играют на даче. Сугробы — в этом году зима необыкновенно снежная — детям по плечи. Игра, затеянная Эмкой, состоит в том, что в тебя стреляют и ты должен картинно валиться на пушистый снег. Пиф-паф, убили — падаешь. Десять минут падают, двадцать, у Эмки еще не кончился набор красивых поз. И тут Тайка говорит жалобно: «Эмка, когда ты меня отпустишь? Я замерзла все время падать и умирать».
— Ах, не заблуждайтесь в отношении этой девочки! Она пройдоха, каких поискать!
— Эмку вы тоже еще не видели во всей красе.
Полина Сергеевна и Ольга Владимировна расстались очарованные друг другом. И последующая жизнь не принесла им разочарований.
Эмку хватило на три занятия музыкой. Синтезатор долго мешался в квартире, пока его не отвезли на дачу.
Олег Арсеньевич, придя вечером домой, спросил нетерпеливо:
— И что теща?
— Выше всяких похвал.
— Преувеличиваешь?
— Нисколько. Я им завидую. Зимний день, вечер или утро… Весенний, осенний, летний… — мечтательно проговорила Полина Сергеевна. — В квартире бабушка, мама, внучка — Ольга Владимировна, Лея, Тайка… У них чисто, тихо, спокойно… Ласковые взгляды, добрые слова…
— А у нас?
— А у нас, — сменила тон Полина Сергеевна, — филиал мужской разновозрастной палаты в сумасшедшем доме или казармы. И одна затюканная санитарка или вечный дневальный, то бишь я. Сколько раз я тебя просила убирать грязные ботинки от порога? Кому слева в углу положили коврик?
— Генералы дневальными не бывают, — улыбнулся Олег Арсеньевич.
* * *Родители ждали, когда Сенька объявит о своем решении жениться, надеялись на него, но и, чего греха таить, все-таки опасались. Молодые люди сейчас живут без юридического оформления отношений. Дети друзей Полины Сергеевны и Олега Арсеньевича тому пример. Они, дети, которые росли на глазах и так же на глазах теряли свою детскую непосредственность, были не одиноки, не беспарны, но большей частью не зарегистрированы. Жили как бы семьями, были типа женатые и замужние.
Полина Сергеевна к современным формам молодежных отношений относилась снисходительно. Потому что она ко всем детям относилась снисходительно. Олег Арсеньевич семью без штампов в паспортах осуждал. Полина Сергеевна спрашивала себя, в чем причина такого неодобрения — высокие моральные принципы или элементарная зависть, ведь раньше парни себе такого позволить не могли. Но это был вопрос, ответ на который она предпочла бы не получать.
— Натуральный тест-драйв, — сказал захмелевший Олег Арсеньевич на августовской встрече. — Бабы что автомобили. Мужики, нам такое и не снилось! Мечта нанайца. Я не представляю, как выглядит нанаец. Он где живет? Я не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, хорошо, но воняет мужской трусостью.
Ему справедливо заметили, что тридцатилетним ребенком не очень-то поруководишь.
— У кого не получается, а у меня!.. Я Сеньку держу — во! — показал Олег Арсеньевич кулак.
Он был именинником, ему не стали возражать, хотя все знали печальную историю ранней Сенькиной женитьбы.
— Олег, — попеняла Полина Сергеевна позже, через несколько дней, когда алкогольная интоксикация и угрызения совести покинули мужа, — с возрастом у тебя в речах появляется сентиментальный пафос и, извини, чванливое бахвальство.
Олег Арсеньевич ответил после паузы и с хмурой тоской:
— Полинька! Если бы ты знала, сколько раз мне приходилось уступать ничтожествам, выполнять их распоряжения, потом они про свои распоряжения забывали и требовали отчета по несуществующим приказам. Могу я раз в год…
— Можешь! Обязательно можешь! Даже обязан!
— Ты у меня самая лучшая.
— Просто я тебя люблю.
То, чего долго ждешь, все равно происходит неожиданно. И твое «наконец-то» звучит как полный синоним «неужели?».
Они ужинали. Бабушка жаловалась на внука, призывала отца и дедушку повлиять на Эмку, который постоянно все терял: тетради, учебники, варежки, спортивную форму, а уж ручек, фломастеров и карандашей — без счета посеял.
— Будем штрафовать, — предложил дедушка. — Или наказывать щелбанами. За потерянную ручку — один щелбан, за варежку — три.
— Я с вами серьезно разговариваю! — возмутилась Полина Сергеевна. — Сенька, что ты молчишь?
— Я не молчу, я сейчас скажу. Эмка, как ты относишься к тому, что мы с Лейкой поженимся?
Полина Сергеевна уронила вилку, Олег Арсеньевич подавился куском хлеба. Эмка нисколько не удивился.
— А тогда я поженюсь на Тайке, ладно?
— Не ладно! Во-первых, ты еще маленький, а во-вторых, Тайка станет твоей сестрой, а на сестрах не женятся. Мама, папа?
— Наконец-то! — хрипло прокашлялся Олег Арсеньевич.
