Северин Подольский - Незнайка. 40 лет спустя
– Положим, она погибла до моего появления, я только пустил ее ко дну – огрызнулся Гарри.
– Это в корне меняет дело – согласился с ним Макар Романович.
– Сколько нам осталось дней? – нахмурился Емеля, вспомнив о письме волшебника.
Богдан Захарович достал из кармана потрепанный конверт, посмотрел на дату и вынес вердикт: «Четыре дня».
– Не густо – у Рене мигом испортилось хорошее настроение, вызванное хорошей сигарой после вкусного обеда на берегу моря.
– А что будет, если мы не успеем в срок явиться неизвестно где, да еще с этой чертовой шапкой? – Гарри пока не падал духом, а нежно обнимал за талию Оксану Григорьевну.
– Скорее всего, нас просто не станет – Макар в этом почти не сомневался.
– Не такой уж и плохой вариант… – Гарри жестом подозвал официанта, желая добавить коньяка.
– А Вы, неплохо говорите по-русски, мистер Некноу – заметил комиссар Шульц.
– Не стоит удивляться, ведь в этом мире, он носил русское имя – напомнил Рене Бухальский.
– Клаус Карлович Устинов, это русское имя? – изумился Алекс.
– Возможно, я из русско-немецкой семьи – мистер Некноу плеснул себе и Бухальскому коньячку.
– Логично! – граф чокнулся с Гарри и залпом осушил бокал.
– А Вы, граф? Наверное, француз, или поляк? – спросила его Оксана Григорьевна.
– Венгр – уверенно ответил Бухальский, подставляя бокал мистеру Некноу.
– Алекс, а Вы с какого перепуга все еще с нами? – Гарри пристально посмотрел на комиссара.
– Чувствую, что еще не настала пора нам расставаться – ответил Алекс.
– Снова «чуйка»! А ведь Ваш отпуск давно закончился – усмехнулся Рене, подмигивая комиссару.
– Мы с вами дойдем до конца – поддержала его Саманта.
– Неужто и Вы тоже что-то чувствуете, мисс Фаулер? – Богдан Захарович с интересом посмотрел на Саманту.
– Не знаю! Но меня что-то беспокоит, это абсолютно точно – мисс Фаулер выдержала пристальный взгляд Пестрюка.
«По коням!» – Макар решил закругляться с посиделками в этом портовом кабачке.
«По коням?» – икнул Гарри Некноу, окидывая захмелевшим взглядом интерьер. Его взгляд требовал продолжение банкета.
– Пойдем Гарик, нас ждет «Ровертайм». Еще немного, еще чуть-чуть… – Оксана помогла Гарри подняться с места и взяла его под руку.
Одарив администратора пляжа сотней долларов за охрану аппарата, Макар Романович дал команду и «Ровертайм», под восторженные возгласы редких отдыхающих, взмыл в небо. Взяв чуть западнее, чтобы обойти город стороной, Богдан Захарович проложил новый курс, на север. На Беларусь, где на хуторе укрылся его бывший партнер по бизнесу, Ефим Соломонович Пинчук, завладевший по воле случая, а не по злому умыслу, шапкой-невидимкой…
– Какая красота! И ни души вокруг! – очарованный просторами, комиссар Шульц мурлыкал себе под нос веселую песенку на немецком языке. Под крылом «Ровертайма» вскоре промелькнули крыши небольшого поселения.
Пестрюк попросил Макара немного снизиться и прочитал название поселка: «Бухличи».
«Значит мы уже в Беларуси» – отметил место на планшете Пестрюк и посмотрел на внезапно побледневшего графа, не отрывающего взгляда от крыши одного из домов на берегу реки.
«А может Бухальский родом из этих мест?» – Макар уже давно вел «Ровертайм» вдоль Горынь реки, а граф, чуть не свернув шею, все еще силился нечто рассмотреть.
– До Пинска, рукой подать, заявил вдруг Рене.
– А ты откуда знаешь? – удивилась мисс Фаулер.
«Чуйка» – еще раз обернулся в сторону исчезающих из вида Бухличей, прошептал Бухальский.
Глава 7. Братья Пинчуки
– Гораздо проще найти иголку в стоге сена, чем Ефима Соломоновича в этих болотах – у Оксаны от перенапряжения уже слезились глаза. «Ровертайм» с раннего утра методично прочесывал местность над одним из многочисленных рукавов Припяти, где возможно и находился таинственный хутор братьев Пинчуков.
– Ты права, Оксанка – вспотевшему Гарри надоело отмахиваться от комаров, так как Макар иногда опускал аппарат слишком низко.
Макар вновь вышел к Припяти, чтобы сделать последний на сегодня, заход. Смеркалось, заходящее красноватое солнце красиво подсвечивало воды судоходной реки. Вдаль уходил небольшой речной теплоходик, с редкими дачниками на борту, решивших покинуть свои угодья и вернуться в Пинск.
Вдруг, из прибрежных зарослей выплыла лодка. Рыбачек начал деловито ставить на ночь сети.
«Профессионал!» – залюбовался его неторопливыми и слаженными действиями Пестрюк. Рыбак практически успел закончить работу, но на его беду, на излучине реки появился небольшой патрульный катер рыбной или водной инспекции. Богдан проследил за взглядом человека в полувоенной одежде, рулящего этим катером и у него моментально пропал дар речи. К берегу проворно скользила рыбацкая лодка, весла мерно отбивали такт, но… гребца не было видно и в помине.
«Шапка-невидимка!» – Пестрюк не мог ошибиться, слишком уж много лет он пользовался этим артефактом.
«Это наверняка, братишка Ефима, Рудик! Взял шапку-невидимку пошустрить с сетями» – Богдан кивнул Макару, который сразу понял, в чем дело и уводил аппарат из пределов поля зрения гребца, стараясь идти параллельным курсом, чуть впереди.
– Глупец и трус! Хорошие были сети – отметил граф.
– Глупец, не глупец, а шапку он все же не снял – Макар рулил «Ровертаймом», стараясь отмечать любое шевеление веток в высоком кустарнике, по которому брел напуганный рыбачек. Только благодаря этим приметам они и смогли углубиться на расстояние около километра от берега.
– Неужели повезло? – мисс Фаулер, сидящая, как и Оксана, впереди заметила еле заметную, крытую черепицей крышу старого, но вполне крепкого и добротного дома. Около дома стоял огромный Г-образный амбар, крытый гонтом. Чуть в стороне от этих построек, виднелась серенькая перекошенная банька. Раскидистые древние дубы своими кронами надежно прикрывали постройки, и обнаружить их сверху в эту пору года было практически невозможно.
«Повезло!» – согласился Макар, мастерски сажая аппарат, на крохотную полянку, обнаруженную в трехстах метрах от хутора.
– Дождемся темноты или пойдем сейчас? – спросил комиссар Шульц.
– Пошли сейчас – спрыгнул на землю мистер Некноу.
– Дождемся темноты – принял решение Богдан Захарович, взяв на себя командование наземной операцией…
– Как ты думаешь, Ефим отдаст шапку? – спросил Пестрюка Борис Моисеевич, доставая из своей сумки две ручные гранаты.
– Что ты с ними собрался делать? – изумился Богдан Захарович.
– Поставлю две растяжки, а то, неровен час, уйдет от нас наш Фима – Гайченко деловито стал разматывать моток тончайшей проволоки.
– Прекрати, Боря! Не стоит поднимать много шума из-за одного штатского – Макар грамотно расставил дозоры по периметру дома и был уверен в успехе. Комиссар, Саманта и Бухальский караулили тылы. Оксана с Гарри притаились у окна с восточной стороны. Емеля взял под контроль окно со стороны запада. Макар с Гайченко залегли у крыльца, а Богдан уже стоял на пороге.
«Пора!» – решил, наконец, Макар Романович, посылая Пестрюку условный знак.
«Фима, открывай! Это я!» – осторожно кинул в окошко маленький камушек Богдан Захарович.
В доме и до этого было тихо, в комнате горел лишь тусклый огонек керосиновой лампы, который сразу же погас. Пестрюк не таился и хорошо видел, как отдернулась на окне занавеска, но никого за ней он не увидел.
«В шапке, стервец!» – улыбнулся Богдан.
Братья не торопились открывать двери, Пестрюк слышал, как они по полу передвигали какую-то тяжелую мебель, а потом зашуршали пакеты.
Уже почти стемнело, но Богдан Захарович успел заметить, как открылось окно, и прямо под ним примялась трава.
«Стой Фима! Куда же ты?» – этот вопрос он задал уже в пустоту, так как Пинчук-старший решил уходить, не снимая шапки.
«Ага, попался, падла!» – раздался злорадный голос графа с обратной стороны дома, и спустя мгновение, из-за угла вышел Рене Бухальский, легонько подталкивающий впереди себя давешнего рыбачка, к горлу которого был приставлен острый финский нож.
– Смотри, Фима! У графа рука не дрогнет – крикнул в пустоту Пестрюк, полагая, что братские чувства должны все-таки пересилить искушение остаться с шапкой-невидимкой.
«Скольких я зарезал, скольких перерезал…» – пропел граф в подтверждение его слов.
– Фима! Мне больно! – отчаянно завопил Пинчук-младший, получивший, очевидно, укол финки Бухальского.
– Да вали ты его, Скуперфильд! – появился из-за угла мистер Некноу.
– Не трогайте брата! – раздался где-то совсем рядом голос Ефима Соломоновича.
– С кем имею честь? – граф покрепче обнял Рудика и демонстративно поиграл лезвием у его шеи.
– Шляпу сними! – подсказал Ефиму Борис Моисеевич, заметив в глазах Бухальского не совсем здоровый блеск.
– А пропади ты пропадом! – Ефим Соломонович сорвал с себя головной убор и с досадой швырнул его на землю.
