Таньчо Иванса - НеСказки о людях, случившихся на моем пути (сборник)
Запудрить барышне мозги не составило особого труда (это с моим-то житейским опытом, я ж самый-пресамый обаятельный и привлекательный, после Карлсона, конечно). Проще, чем с юношей, даже колоду доставать не пришлось. И вот теперь они вместе. А я точно знаю, что сотворил еще одно чудо.
Вишь, даже книгу забыли, голубки мои, а ведь так долго ее искали…
«Кофейня на паяхъ». Воскресенье. 19.45
Мне далеко за тридцать и мои сожаления это камни, не дающие мне взлететь. А он сидит передо мной такой умный и говорит:
– Я знаю как все исправить.
Ну да, ну да… ОН. ЗНАЕТ. КАК. ВСЕ. ИСПРАВИТЬ. Даже я этого не знаю, хотя это мои сожаления и кому как не мне…
Вот как можно, скажем, исправить глупость двенадцатилетней давности, когда я упустил единственного родного мне человека. И из-за чего? Из-за мимолетной улыбки, доставшейся мне сквозь двойное стекло бокала абсента. Ох, та была не виденье, нет – горячая, страстная, как всполох зеленого змия в наших бокалах. Красное и зеленое. Именно. И такая же быстротечная. Как все в моей жизни после нее.
Или как можно избавиться от коктейля вины, тоски и злости – глубокого, методично грызущего мои внутренности иногда по ночам.
За то, что как мальчишка хлопнул дверью, уехал, не вернулся, не звонил. И не попрощался. За то, что хоронили отца чужие люди. А я весь из себя гордый и независимый попивал пиво в чужом городе, глядя на медленно тонущее в море солнце.
Странный день сегодня. Начался нескладно, прошел сумбурно, а под конец еще и это чудо… Если бы в перьях, а то в феске, бархатном пиджаке и брюках, старомодно заправленных в сапоги. Это в мае-то месяце. Говорит, что зовут Карл. Говорит, что знает как все исправить. Говорит, говорит, говорит…
Господи боже, откуда он взялся на мою голову?
Как раз когда он без спросу присел за мой столик, подмигнув мне, улыбнувшись краешком рта и уткнувшись в бокал с холодным пивом, я размышлял, а не поменять ли мне разом работу, место жительство и женщину – три слона, которые держат каждого человека на плаву мирового океана. Они какие-то болезненные и ненадежные слоники мои. Сами не уверены в себе и меня на дно тянут, вместе с черепахой. Ей-то хорошо, она водоплавающая…
И что за бред я несу?.. Теоретически не несу, а молчу, а значит правильнее – что за бред я молчу…
Карл между тем что-то рассказывает, но я почему-то не могу сосредоточиться на его словах. Почему-то вспоминается мой школьный товарищ – Васька. Ведь если бы не пьянка, закончившаяся тем, что я разбил его машину, мы до сих пор были бы лучшими друзьями, а сейчас так – еле знакомые. Да и он в начальники выбился, недосуг ему с нами, холопами.
А вокруг такая красота: солнце, каштаны цветут, барышни после зимы распоясались, из юбочек своих чуть ли не выпрыгивают. Немудрено – на таких-то каблучищах. Хорошо, все-таки, что я не зашел внутрь, а устроился на улице. Сижу теперь, надежно укрытый полосатым тентом «Кофейни на паяхъ» от ангелов и демонов, подглядывающих с небес.
Уже кажется отпускает, но знакомец мой теоретизирует по поводу прошлого и настоящего. И меня в свою философию втягивает. Он говорит, что прошлое пластично, будущее можно программировать и чего, мол, я такой грустный. А я не грустный. Только не сегодня. Я задумчивый. Может быть, еще пару минут и я бы нашел ответы на свои вопросы сам или придумал что-нибудь эдакое. Так ведь отвлекают. Не дают. Может судьба у меня такая?
Вот буквально позавчера встретился мне щенок, маленькое круглое чудище на подгибающихся еще лапках. Рыжий колобок. Любовался на него и радовался как в детстве. С той лишь разницей, что мне не нужно ныть: «пап, ну давай заведем собаку, ну пап, ну давай!»… и некому ответить: «вот станешь взрослым и ответственным, тогда и заведем!» Трепал его за ухом, чесал ему брюшко, уже хотел домой вести. А тут мужик какой-то: подскажите то, подскажите это. Отвлекся – и нет пса. Искал его, звал – без толку. Он от дедушки ушел, он от бабушки ушел…
И как это мое прошлое изменить можно, а? Я вас спрашиваю, господин Карл!..Жаль, что не вслух. Вдруг бы ответил.
У меня много сожалений больших и еще больше маленьких, навроде щенка давешнего. Может быть, из-за них и сложно стать счастливым балбесом как в двадцать? Ведь у того балбеса все получалось, он все мог, он был почти богом. А в какой-то момент взял и куда-то делся. И носу не высовывает из того места, куда пропал. А я… ну что я… я живу – единственная главная вещь, доступная моему пониманию последние пятнадцать лет.
– Я знаю, как все изменить, – снова говорит Карл.
На этот раз его слова доходят до моего понимания. Все лишние мысли куда-то пропали, я чист и готов воспринимать новое.
Был в моей жизни период, когда я занимался йогой. Ведущая там была – ох… Я все никак не мог решиться подойти, предложить познакомится поближе. Она была такая… как море в штиль. Светлая. Спокойная. Уверенная. Одинокая. Еще одно мое сожаление.
Оммм….
Снова ни одной мысли…
По опыту знаю, что подобного состояния можно достичь после медитации или десятиминутной дыхательной гимнастики, а здесь, сейчас, да еще в моем состоянии… странно. Мелькнула мысль, что Карл меня гипнотизирует, но сразу куда-то пропала. И я, как говорят, весь обратился в слух. В слух, говорю, а не в добра молодца. ВЕСЬ. ОБРАТИЛСЯ. В. СЛУХ.
– Я подарю вам единственную и неповторимую машину времени, хотите? – спрашивает Карл. Он уже допил свое пиво, но не спешит заказывать второй бокал.
– Конечно хочу, – ухмыляюсь. Машина времени, как романтично! С легкой руки Герберта Уэллса и его последователей в отечественном и зарубежном кинопроизводстве сей аппарат долго был панацеей чуть ли не от всех бед. И кажется сейчас это звукосочетание уже не вызывает энтузиазма ни у режиссёров, ни у зрителей. У меня тем более не вызвал. Но Карл продолжает, его по-моему нисколько не смущает выражение скептицизьму на моей физиономии:
– Каждое сказанное нами слово на долю секунды возвращает нас назад во времени, в момент, кода мы первый раз его услышали и осознали. Главное вспомнить где, когда и какое, моргнуть не успеете, как окажетесь в прошлом, – серьезно говорит он и многозначительно замолкает.
Я, стало быть, должен переварить информацию и поаплодировать. Так и делаю, зачем обманывать ожидания хорошего человека, даже если он явно не в адеквате.
– Вы зря мне не верите, – улыбается Карл. – Впрочем, как хотите.
Карл встает, на полном серьезе отвешивает мне неглубокий поклон, слегка приподымая феску указательным пальцем, разворачивается и уходит.
А я сижу дальше и пью свой кофе. Хотя и он меня уже покинул мою чашку.
Слово на языке крутится… манипура… ма… ни… пу… ра… переливается на языке приторным сиропом. Клубничным, но и чуть малиновым.
Мани… пур… а… девушка что ли какая?..
Поющие чаши, цветы, колокольчики…
Парк Пушкина. Понедельник. 17.38
На выкрашенной в зеленый цвет скамейке сидит девушка, лет девятнадцати в светлом плаще. На шее у нее развивается розовый шарф. Она кормит голубей.
На соседней скамейке сидит старичок в фетровой шляпе, опирается подбородком на набалдашник трости.
На другой стороне той же скамейки примостился пьяница. Он спит в обнимку с бутылкой. Сидя.
Памятник Пушкину искрится, его только что почистили. Первый раз за несколько лет.
Шумит проспект. Машин больше, чем людей. Почему-то.
Солнце не то, чтобы яркое, но какое-то довольное.
У девушки, которая кормила голубей звонит телефон. Она что-то быстро говорит, кладет трубку, достает кошелек.
В этот момент к ней подходит нищий самого неопрятного вида. Что-то бормочет себе под нос. Ну понятно что, да? Она протягивает ему монетку в одну гривну, но в этот момент неизвестно откуда появляется мужчина средних лет в клетчатом старомодном пиджаке и джинсах.
Он на лету ловит монетку, летящую в ладонь нищего, и отдает ее обратно девушке. Девушка возмущенно замирает, молчит, нищий обиженно шморгает носом и отходит в сторону.
– Не давайте денег этим алкоголикам, – говорит мужчина. – Он же сейчас возьмет вашу монетку, купит на нее стакан водки и отравится или под машину попадет. И выйдет, что вы, милая барышня, убьете человека. Вот этой самой монеткой.
Девушка испуганно смотрит на мужчину. В глазах ее сквозит понимание и хуже того – принятие позиции незнакомца. Еще чуть-чуть и эти двое испортят все, что я так тщательно планировал – страшно сказать сколько – целых пять дней!
Приходится вмешаться.
– Вы живете в мире бинарной логики: да-нет, хорошо-плохо, черный-белый, – говорю мужчине. ОН недоуменно на меня пялится, но я продолжаю. – А между тем в мире логика может быть какой угодно. И причинно-следственные связи это большей части выдумка философов, физиков, и иже с ними. Нет, конечно, связи есть, но они не только причина-следствие; стимул-реакция. Есть и другие. Совершенно иные. Я знаю, например, что если я чихну, то в Эфиопии пойдет дождь. А стоит мне встретить натуральную блондинку с серыми глазами, то даже снег. Если кто-нибудь где-нибудь покормит рыжего бездомного котенка, то Средиземное море будет в течение суток гладко как зеркало и не потому, что не будет ветра, а просто так. Ветер он вообще – сам по себе. А когда где-то рождается гений, у меня начинается чесотка. Вот опять, видите?
