Андрей Акцынов - Бретёр
Они заговорили о геях, и оказалось, что Зверь сам недавно развлекался в гей-клубе «Центральная станция» вместе с подружками. У девочек сейчас модно ходить в гей-клубы. Якобы потому, что таким образом они избегают назойливых приставаний мачо-парней. Но на самом деле многие девушки в своих мерзких фантазиях представляют трахающихся друг с другом мужиков и втайне мастурбируют на это.
– Фу, какая ты пошлая. Ты способна говорить о чем-нибудь, кроме разврата?
Бретёр разогнал машину и положил руку ей между ног.
Их секс стал еще более мощным и красивым. Вечер по традиции складывался примерно так. Бретёр с Настей ехали в кино и смотрели фильм. Больше всего он любил фильмы ужасов, когда она закрывала глаза и прижималась к нему. Чем больше эмоции, тем круче, страх, ужас, все что угодно. Секс потом резвее и ожесточеннее. Один раз он вообще поимел ее прямо во время киносеанса.
Потом они гуляли и ехали к ней. Секс стал лучше потому, что он перестал под нее подстраиваться, думать, как лучше, и начал бесцеремонно командовать, стал делать что хотел. Душить ее, если возбуждало, кричать, зажигать яркий свет, иногда даже плевать в нее. Девушки куда больше возбуждаются, если их просто берут, как вещь, и удовлетворяют похоть. Ты самец! Тебе не надо решать ее проблемы, нянчиться с ней, содержать ее или кормить. Этим пусть занимаются самцы рангом пониже.
– А вот Олег, когда ко мне приезжал, пылесосил и выбивал коврики!
– Какой молодец! Мы сейчас позвоним ему. – Он стал имитировать разговор с ее бывшим парнем-однокурсником: – Олег, ты не мог бы сейчас срочно приехать к нам и выбить коврики. Мы е…емся, и у нас катастрофически нет времени!
Пока Настя была в ванной, он взял подаренную Олегом голубую игрушку и ловко отпилил ей голову ножом. Когда она вошла в комнату, голова лежала рядом с туловищем.
– Ты чудовище!
Если говорят, какой ты хороший, значит, ты говно и тебя используют. Если – какой ты мерзавец, значит, ты все делаешь правильно. А если чудовище, значит, тебя хотят и готовы служить тебе.
Бретёр сорвал с нее трусы.
– Я хочу, чтобы здесь была шерстка! – Он был варвар и любил все натуральное, не любил, когда там выбрито или подстрижено.
– Но я же буду похожа на дешевую шлюху!
– Именно это от тебя и требуется!
Не ясно, почему на шлюху. У них-то как раз там все наоборот.
19Настя уехала в Красноярск и оставила его в компании своих парней. Не их конечно же самих, но их виртуальных духов. Любой, даже опытный мужчина мысленно соперничает с бывшими и будущими пассиями своих возлюбленных. Иногда этот процесс становится невыносимым. На самом деле ревность и всякие такие вещи – просто увлекательная игра разума, такой изощренный мазохизм. Удовольствие не будет таким сладким без боли.
Один ее парень умудрился, как она говорит, оттрахать ее тринадцать раз подряд! Из обрывков ее историй Бретёр установил, что постоянных, как сейчас по-идиотски принято говорить, молодых людей, в которых она влюблялась и страдала, у нее было как минимум с десяток. Это если не считать эпизодических трахальщиков.
А были и такие истории. Однажды Зверь рассказал, что у нее после секса из интимного места пошла кровь. И изрекла самонаводящую фразу:
– Я тут же на всех наорала!
– На кого на всех? На роту солдат? – съехидничал он.
Это девочка уже попробовала групповуху, а он был еще ребенком, «тепличным мальчиком».
По мере того как Бретёру раскрывалась ее темная натура, отношения из страстных и веселых стали постепенно приобретать болезненный и нервный характер. Настя оказалась скандалисткой и собственницей. Она влезала в телефон, закатывала истерики, стремилась контролировать каждый его шаг, ей хотелось, чтобы он приносил ей в жертву все свободное время.
Когда они с Саней ездили на всякие встречи, то Бретёр был злой и нервный. Он злился и курил. Если Саня видел его курящим, то немедленно спрашивал: «Что опять случилось?» Сигареты были индикатором, что произошло какое-нибудь очередное дерьмо.
Однокурсник сообщил Бретёру, что видел Настю с другим человеком на черном «ауди». Он поинтересовался, как выглядела машина. Оказалось, что она была не новой, грязной и раздолбанной. Вывод: у нее есть еще один мужчина, с которым она встречается не из-за денег, а из-за чего-то другого – секса или любви. Если бы только из-за денег, то на это было бы наплевать.
Вопрос финансов стоял для нее остро, и это было понятно. Видимо, не все посланные родителями деньги она тратила по прямому назначению, девочке всегда хочется купить себе что-то красивое, а это может стоить в размере месячной дотации. Само собой, она не брезговала различными осталопами, которые дарят всякие дорогие подарки – одежду, телефоны, в обмен на иллюзию будущих отношений. Таких дураков хватало всегда.
– Почему он купил телефон только тебе? Пусть купит еще и мне. В мою сторону от него не было никаких поступлений за этот месяц! Пусть даст денег на революцию! – Бретёр хотел звучать как циничный мерзавец.
Если они ходили в кафе, то она заказывала себе очень много, чрезвычайно много для хрупкой красавицы. Это для того, чтобы наесться впрок.
Бретёр начал ревновать и заметил, что этот процесс стал превращаться в изощренную пытку. Его сознание барахталось в паутине душевного садомазохизма. Он все время был на взводе. Вокруг все рушилось и дестабилизировалось.
Первое, что бросалось в глаза, – электроприборы. За один день завис мобильный телефон, компьютер, автомат для платежей, заглючила электроника в машине – «дворники» с бешеной скоростью работали безостановочно около двух часов. Бретёр испускал в окружающий мир какие-то нервные импульсы, тот его сон оказался провидческим.
Из-за перепадов настроения невольно, без зловредного умысла он стал следовать модели Мерлина. То был радостный и счастливый, любил и нализывал своего Зверя. То злой и мрачный, за что получил от нее погоняло Волк. Все это изнурительное эмоциональное издевательство друг над другом только укрепило их связь. Хотя он понимал, что их отношения, выходящие из горизонтальной в другую плоскость, стали для обоих невыносимыми.
И еще, очень важно. Она тотально не понимала его, не понимала его партии и его борьбы. Она брала книгу Лимонова «Другая Россия» и вычеркивала отдельные строчки шариковой ручкой. В частности, зачеркнуто было «Семья не может быть основным занятием мужчины. Только партия…»
20Зверь вернулся в Питер такой красивый, загорелый и пышущий страстью, что Бретёр влюбился в него снова во второй раз. Разве можно было устоять. Это был удар ниже пояса. Они пошли трахаться домой к Бретёру, он жил с родителями в двух шагах от факультета. Стояла осенняя жара; работая с телом друг друга, они больше обычного вспотели. Вспотевшая, она еще сильнее его возбуждала.
Бретёр фанател от запахов и от всего настоящего. Его всегда бесило, когда какая-нибудь помешанная на гигиене самка нещадно вытравляла запахи из своего тела, чтобы ничем не пахнуть. Этим идиоткам следовало бы родиться на свет пластмассовыми куклами. Возможно, душа человека живет в запахе.
После секса он услышал крайне нелепую предъяву в свой адрес:
– Почему так долго?
– А ты что, хочешь быстро? Могу и быстро… – Бретёр уставился на Зверя.
Она лежала на диване совсем голая, в одних сапогах, и была похожа на царицу, которая может себе позволить все что угодно, любое безрассудство. Царица считала, что ввиду ее долгого отсутствия он должен был быстрее кончить от раздиравшего его две недели спермотоксикоза.
По правде говоря, так и было и он ей не изменял. Но было и еще кое-что, а именно разговор с Мерлином. Мерлин научил его двум штукам: контролю дыхания во время этого занятия и усиленной концентрации на удовольствии. Было одно такое упражнение, в результате которого острота чувств усиливалась в разы…
Если Бретёр хранил верность, то по поводу Зверя сказать точно ничего нельзя. Однажды они успели еще раз поругаться по телефону: в Красноярске у нее произошла какая-то стычка с бывшим парнем. Возможно, это была стычка между собой нескольких парней. Девушки часто провоцируют такое.
На день рождения он подарил ей наручники. Дешевые, из секс-шопа. На свою беду, он вообразил себя хозяином и дрессировщиком Зверя. Дело обстояло не так, это были только фантазии. Позже наручники обнаружил ее папа, офицер ФСБ, – некоторое время он жил у нее. Боже, а она рассказывала ему, что ее молодой человек – приличный и из хорошей семьи!
Их личная жизнь снова стала идеалистично-светлой, как у школьников в раю. Нервная тьма, кружившая вокруг их отношений, на время ушла за кулисы. Они снова стали встречаться и любить друг друга со страстью, с какой могли.
