Владимир Казаков - Роман Флобера
Петька, тоже ошалевший от свалившейся на него исторической правды, пошатываясь, встал перед девушкой на одно колено и поцеловал ей руку.
– Слушай, Дусь…
– Я не Дуся, я Вероника, – кокетливо потерлась попой о лавку моя воспитанница.
– Да это он ко мне обращается, он спьяну всегда меня этим идиотским именем называет! – глотнул немного я.
На самом деле понять постороннему человеку, к кому именно обращается мой приятель, было затруднительно. Потому что в таком состоянии у него глаза смотрели в одну сторону, очки сверкали в другую, а голова вообще была повернута черт-те куда.
– Так вот, Дусь, какая замечательная у тебя девушка! Как замечательно она чувствует биение пульса истории! И какие элегантные формы изложения она выбирает для этого! – Очки Петра вперились в Вероничкины сиськи, вскоре туда же докрутилась и голова с глазами. И все три компонента четко совместились в одной точке. Это означало высочайшую степень сосредоточенности и интереса.
– Друг мой, ты очень и очень болен, – довольно здраво сказал я, – это не моя девушка. Это родственница моя. Скажем так, по духу. И не вздумай делать каких-либо далеко идущих рукодвижений. Не потерплю! Сразу в лоб!
– Как я могу своими недостойными ручонками прикоснуться к хрустально-непорочной душе этой юной барышни?!
– Какой воспитанный и культурный человек, – прошептала мне на ухо Вероника.
Конечно, культурный, кто бы сомневался. Эх, знала бы милая девушка, что этак в году восемьдесят втором или третьем Мордавкин, на спор, лично, меткими и полновесными ударами собственного огромадного члена изничтожил сорок шесть тараканов в институтской общаге! И это происходило при большом скоплении любопытствующих дам. Которые после такого богатырского подвига, как же, одним взмахом – сорок шесть убивахом, четко разделились на два лагеря. Одних начинало рвать при малейшем появлении проблеска Петькиных очков на горизонте, другие же, напротив, висли на нем гроздьями, стремясь хоть мимолетно прикоснуться к легендарному орудию борьбы с насекомыми.
Правда, с той славной и легендарной поры утекло много чего, и все эти юношеские подвиги кажутся сказками про рыцарей Круглого стола, но тот случай сильно запал мне в память. Надеюсь, с тех пор мой друг изменился. Да и запал уже не тот, возраст все-таки. Сорок шесть он уже вряд ли потянет. Так, одного-двух.
– Ну что, девочки и мальчики, туда-сюда, может в заведение? Здесь, конечно, привольно, но как-то хочется чего-нибудь человеческого. А то здесь слишком пафосно! – как бы невзначай положил руку на Вероникину коленку Петька. – Я знаю тут неподалеку один кабак-кабачок…
Я в принципе после коньяка и сам склонялся к продолжению банкета. Тем более в Кремль сводил, Красную площадь показал, будем считать, культурно от дохнули. Ну, допустим, хотела Вероничка на Путина с Медведевым посмотреть. Не вышло. Не было их. Я не виноват. А может, и были, а мы их за коньячком с виски не разглядели. А так все отлично. Возвысились над суетой. Пора бы и честь знать! Поэтому я строго убрал мордавкинскую руку с девичьей коленки и скомандовал:
– Вперед! Только поедем мы в одно местечко под названием «СССР». Там ничего такого-разэтакого нет, но там тихо, спокойно и меня все знают. Так что, если будем бить посуду и плевать на пол, сразу не выкинут! Чуть позже.
Встал, потянулся, посмотрел на золотые купола кремлевских храмов. Для приличия изобразив значительность на лице. На самом деле в голове свербила лишь фраза кого-то из классиков. Может, Пушкина, не помню. «До кабака далеко, но легко. До церкви близко, но склизко».
Мы положили за лавочку опустошенные фляжки. Когда уже отошли прилично в сторону, я оглянулся. Два одиноких воздушных шарика трогательно болтались на веревочках. Я неожиданно, на секунду, загрустил и сразу же забыл об их существовании.
– Дуся, только исключительно для аперитива. Совсем по чуть-чуть. Все приличные люди перед основным блюдом всегда аперитив глотают. А мы же приличные люди?! Естественно! – Мой друг пихал мне в тачке нескончаемые фляжки с виски. – Девушкам тоже не возбраняется. Только в меру. А то могут быть нехорошие последствия. Вот одна моя знакомая итальянка, Флавия, проститутка, учительница литературы в школе в Турине, пришла поддатая на урок. Так ее уволили! Именно за то, что она пришла вдрабадан. А то, что она телопродажей с утра до вечера занималась, – это нормально. Настоящая официальная шлюха, преподает Данте и Толстого! Представь, сколько разумного, доброго и вечного она там насеяла?! Теперь она подала в суд на школу. На ее защиту встал итальянский профсоюз проституток. Влиятельнейшая местная организация. Типа нашего Общественного совета. Хотят доказать, что ее выкинули из школы не из-за того, что она пьяная на урок приперлась, а именно из-за того, что она проститутка. А это же нарушение прав человека и дискриминация по профессии.
Меня меньше всего интересовала в тот момент судьба итальянских шлюх. Я думал о будущей жизни Вероники. Какая она теперь проститутка?! Не-е, вполне приличная девушка. Надо ее в институт пристроить. На журфак, допустим?! А что, вполне. Во-первых, она ничем не глупее моих знакомых журналисток. Да умнее, что там! Потом, я всегда смогу помочь. Хотя, черт побери, там же могут совсем ребенка испортить. Это тебе не по вызовам шляться, это ерунда, по сравнению с содомом журфака. Надо серьезно подумать, испортят же девочку, ой испортят!
Мы уже вваливались в кабак.
– Во сколько тачку домой-то заказывать? – охнул при входе швейцар.
Я пожал плечами. Ресторан располагался в подвале здоровенного сталинского дома. Это было бывшее бомбоубежище. Все подвалы в подобных зданиях, обвешанных мемориальными досками, имели именно это предназначение. Поэтому их делали на совесть. Там было хорошо и прохладно. Ассортимент представлял собой стандартный набор кабака средней руки. С испанско-чилийскими винами, неоправданно дорогим пивом и разнообразным закусоном. Но это все ерунда, мне там нравились именно старые стены и простота общения. Опять же к дому ближе. Если чего. А это «чего», на удивление, происходило со мной каждый раз во время посещения «СССР».
Мордавкин уже лупил околесицу без остановки. Его речь представляла собой гремучую смесь пафоса, патетики и словесного поноса. Причем, продолжая тему безвинно пострадавшей итальянской училки-проститутки, он теперь рассуждал о судьбах детей.
– Девушка! – Он положил руку на грудь проходящей мимо официантки, подержал секунд десять, потом убрал. – Девушка, где тут у вас есть приличный столик?..
Официантка дернула плечами.
– Так вот, – одухотворенно продолжал Петя, – в очередной раз, возвратившись в Россию из заграничного гнезда разврата, коим стала простая деревенька под названием Куршевель, мне совершенно не в кайф рассказывать о тамошних пьянках и прочих там бордельеро. Ну, свинтили в свое время миллиардера. И что?! Я там тоже на лыжах катаюсь. И санках. Ничего выдающегося в этом нет. Глупо и обыденно. Милая, немножко пивка для рывка на ваш тонкий вкус и как-то поактивней передвигайтесь. Канализация души требует.
Так вот. О чем это, пес, я?! Ах да! – продолжал мой друг, разговаривая вроде со мной, но все время как бы обращаясь к Веронике. Поэтому, видимо, Петька опять схватил ее за коленку. – Вот такая катавасия. В этот раз я наблюдал там за детьми наших богатеньких дяденек и тетенек.
Вообще, созерцание отпрысков российского капитализма оставило у меня двойственное впечатление. – Петька неожиданно вспомнил про свой плоский вискарь, на лице появился здравый полет мысли, но он был сиюминутен. Только на момент глотка из бутылочки. – Во-первых, это здоровые, крепкие, породистые дети. Это, конечно, хорошо. А вот во-вторых… Если наши олигархи страшно далеки от народа, то уж их чада к нашим людям вообще никакого отношения не имеют. Ха, вот что подумал. Интересно, вот Ходорковский, который в клетке сейчас шьет пляжные шлепанцы, стал ближе к народу?
Милая-любезная, вот память у рыб самая короткая среди живности – четыре минуты. Сейчас прошло три, а вы уже забыли про нас! То есть по мозгам вам до пикши еще грести и грести! Где пиво-то?!
Да-а, дети. В Куршевеле. Вот. Они этакая новая порода людей. У них свои детские сады, школы, гувернантки. Филиппинские повара просто для еды, французские кулинары для десертов, тренеры по гольфу, керлингу, рафтингу, подводному сноуборду и прочей верховой езде. Садовники, дворники и дворецкие, включая специалистов из Японии по правильному отрыванию бумаги в туалетной комнате.
Официантка подошла и нежно, но с запредельной опаской, как медсестра, делающая клизму заразному больному, поставила на стол пару кружек пива.
– Ну наконец-то. Да несли бы сразу штуки по три каждому. Что уж там! Даже у меня… – Мордавкин наклонился и, не поднимая кружки со стола, от души хлюпнул пива. Его глаза опять на секунду вспыхнули, он осмысленно заулыбался и даже повертел головой по сторонам. Видимо, чтобы зарегистрировать место сегодняшнего бытия. – Даже у меня не хватает того изгиба фантазии, которой обладают помощники олигархов, неутомимо выдумывающие разные загогулины для воспитания любимого ребенка своего великого руководителя. Они приглажены стилистами, ухожены визажистами, облизаны лизоблюдами. У них своя компания точно таких же детишек. Их счастливое будущее простирается за горизонт космической дали. Если, конечно, не дай бог, папу не шлепнут или не сунут в клетку. Внешнего мира они, как правило, не знают. Плохо это, хорошо, честно говоря, не знаю.
