Сергей Ильичев - Бесогоны
Если бы на головах стоящих семинаристов не было бы капюшонов, то Фома мог бы сказать, что ребята слушали своего пророка, разинув рты. Очевидно, что неизвестный уже завершал свою речь.
– На нашей следующей встрече, – сказал он, – мы поговорим с вами о божественных энергиях, управляющих миром. Хочу еще раз напомнить, что все, о чем вы сегодня услышали, является лишь вашим собственным достоянием. Храните эти знания и не рассыпайте этот бесценный бисер перед свиньями… И запомните, что Братство «Хранителей Святой Веры» видит в вас своих верных соратников и преемников…
После чего Фома начал выбираться из этого лабиринта, чтобы первым вернуться в спальню. И, уже лежа в постели, продолжал размышлять над услышанным и увиденным. Он знал, что почти в каждом престижном американском учебном заведении создаются некие тайные закрытые общества, но чтобы такое общество могло существовать в православном учебном заведении… Здесь уже не могли обойтись без некоего особого благословения на такого рода встречи, да и тематика бесед носила явно антихристианский подтекст.
Утром начались занятия. А ближе к концу учебного дня батюшка Михаил продолжил рассказ о монахе Виссарионе.
– Илья, покинув остров, приехал домой и по количеству машин у крыльца понял, что застал отца на месте.
Он вошел в зал, заполненный гостями, и, увидев отца, направился в его сторону.
– Илья? Какими судьбами и почему ты не в монастыре? – спросил сына Басаргин.
– Все в порядке, я завтра же вернусь в монастырь, но ты мне должен помочь в одном важном деле…
– Слушаю тебя…
– Я так понимаю, что вы сегодня отмечаете день рождения твоего наследника?
– Конкретней…
– Я готов отказаться от твоей империи и от всего твоего наследства, если ты подаришь мне всего лишь один остров…
– На Канарах?
– Нет! Это простой остров с названием Безымянный… Он расположен в том же районе, что и монастырь…
– Не передумаешь?
– Уверен!..
– Как скажешь…
Басаргин достал телефон.
– Юриста и нотариуса ко мне в кабинет, – произнес он в трубку. – Жду и тебя в своем кабинете через час, а пока, – он показал руками на зал и роскошно сервированные столы, – отдыхай… Вижу, совсем отощал после монастырской пищи…
Но ничего этого монах Виссарион, как вы понимаете, не знал…
Через три дня… на рассвете в тумане у острова появились катеры с бандитами.
Их первым увидел пастух Василий, который пошел по воду…
Монах Виссарион и старушки молились в часовенке, когда раздался голос, усиленный громкоговорителем.
– Внимание погорельцам! Мы даем вам катер и один час на сборы… а потом открываем огонь…
Старушки в тревоге обступили монаха.
– Садитесь в этот катер, – сказал им Виссарион. – Василий отвезет вас в лиман и спрячет в тростнике… А главное – ничего не бойтесь. Как все стихнет, возвращайтесь…
– А как же ты, соколик? – проговорила одна из старушек.
– А с нами Бог! Надеюсь, уразумеют… Ну, ступайте…
И какое-то время с высокого берега смотрел за тем, как катер со старушками скрылся в тумане.
После чего моторные лодки с вооруженными людьми стали обкладывать остров со всех сторон.
Старец сам вышел к Виссариону на высокий берег.
– Ничего не бойся, – сказал он, – Господь своих не оставляет. Ступай к часовенке и берданку-то убери, а то не дай бог грех на душу возьмешь…
Когда бандиты поднялись на гряду, монах уже стоял на крыльце своей часовенки.
А когда до нее оставалось лишь с десяток метров, в воздухе над островом появился вертолет.
И усиленный громкоговорителем голос приказал:
– Господа бандиты, с вами говорит начальник областного управления внутренних дел генерал Геннадий Коваленко. Предлагаю вам сложить оружие, так как этот остров является частной собственностью… Даю минуту на размышление и открываю огонь на поражение.
Кто-то из братков поднял свой автомат и стал прицеливаться…
Мгновенно последовавший с вертолета боевой выстрел пробил бензобак ближайшего катера, и он взлетел на воздух.
– Последний раз предупреждаю. Сложить оружие! – раздался новый приказ. – Считаю до трех…
В это же время три катера речной милиции блокировали возможность ухода катеров с бандитами по воде.
Бандитам пришлось сложить свое оружие и поднять руки.
Из вертолета вместе с генералом МВД Коваленко вышел и Илья.
– Здравствуй, отче! – сказал он, подходя к монаху. – Прости, что уехал без твоего благословения. Да ты бы не отпустил…
– Проехали… что дальше?
– Хочу тебя поздравить… теперь это твой остров, вот все бумаги…
– Папа помог?
– И папа тоже… Хотя, как ты всегда говоришь, на все воля Божья! А ты знаешь, как он назывался?
– Да, Безымянный!
– А теперь это будет остров Сострадания… И хотелось бы, чтобы здесь храм был…
– А ты сам руками-то что умеешь делать? – спросил Илью монах.
– Рукастых для такого дела, я так думаю, нам Господь пошлет. А вот помощником я смогу быть. Да и друзей своих сюда привезу, чтобы ты и из них дурь выбил…
– Не успел прилететь, как уже начал командовать…
Когда катера уплыли, а вертолет улетел, Илья увидел стоящего на опушке старика в мантии.
– Так это он? – спросил Илья монаха. – Тот самый, из дерева?
– Сам ты из дерева… Это и есть Никита Бесогон. Он поселился на этом острове лет триста назад, молился здесь, келья его сохранилась… я ее лишь немного подправил…
Илья какое-то время смотрел на старца в мантии. И вдруг спросил у Виссариона.
– А вы научите меня бесов гнать?
– Знал бы ты, что просишь?.. Хотя на все воля Божья. Пойдем наших кормилец встречать…
И они пошли к пристани встречать катер со старушками…
О, если бы они знали тогда, что их испытания еще только начинаются…
Прошел год.
В это время в Москве после тяжелой болезни скоропостижно умирает маленький сын Басаргина.
Уже на похоронах, после того как все разошлись, молодая жена, поднимаясь с могилки, вдруг делает неожиданное признание:
– Я хочу, чтобы ты знал, – говорит она Басаргину, – смерть нашего сына лежит на совести приезжавшего к нам монаха… Это он тогда, уходя, проклял наш род…
– Почему ты раньше мне ничего об этом не сказала?
– Не поверила…
– Да я его самого в землю живым закопаю…
И поддерживая жену, повел ее к своей машине, стоявшей невдалеке.
Уже в Москве Басаргин снова встретился с настоятелем монастыря архимандритом Арсением.
Они сидели за богато накрытым столом в одном из престижных ресторанов Москвы.
– Твой монах, который приезжал ко мне домой… Где он?
– Там же, где и был, на острове Безымянный. А что?
– Значит, это Илья для него документы на этот остров вы правлял?
– Не понял… – переспросил архимандрит.
– Теперь этот остров принадлежит Илье, а взамен он отказался от наследства в пользу моего сына…
– Так это и хорошо…
– Мальчик умер на днях. И жена сказала, что этот монах проклял наш дом.
– Он мне и сам поперек горла, но такое за ним не замечалось.
– Извини, Апостол, но теперь он ответит за это передо мной… Сын с ним?
– Да! На прошлой неделе стал послушником…
– Мне не важно, кем он там у вас стал. Теперь по крайней мере мы точно знаем, где их искать.
– Да, на этом острове все, как на ладони, – согласно промолвил настоятель, выискивая, что бы еще положить себе на тарелку.
– Хватит жрать… Теперь по существу. Бумажка, им подписанная с отказом от наследства, куда-то пропала… Он об этом, естественно, не знает… И все же… Вдруг у него появится своя семья и дети. Еще начнут делить то, что им не принадлежит…
– Как монах он даст обет безбрачия…
– Я видел, чего стоят ваши обеты.
Архимандрит счел нужным промолчать.
– Он молод, – продолжал Басаргин. – В таком возрасте может случится все, что угодно. Да и природа может взять верх над рассудком. Мы должны быть уверены, что этот праведник не вставит свой член в какую-нибудь деревенскую клушу…
– Понятно…
– Ничего тебе, Апостол, не понятно. Раз уж я потерял сына и наследника, то хочу завещать все свои капиталы нашему ордену.
– Но как монах, если он им станет, конечно, тогда все эти деньги станут достоянием Церкви…
– Нет, Церковь я и так не обижаю… Именно нашему Братству «Хранителей Святой Веры»!
Не догадываясь о встрече, на которой решалась их судьба, Виссарион с Ильей в это же время на озере ловили рыбу.
– Как ты это делаешь? – спросил монаха Илья.
– Ты про рыбалку?
– Про изгнание…
– Наверное, человеку нужно переболеть чем-то, чтобы он чувствовал смерть на острие этой болезни. Когда-то я по глупости бросил нож в скульптурное изображение основателя нашего монастыря… А оказалось, что попал им в свое собственное сердце. И почти двадцать лет я прожил с жуткой болью. И просил смерть, и искал ее… Вот когда ты переживешь такое, то научишься понимать тех, кто болен и просит твоей помощи…
