Татьяна Трубникова - Знаки перемен (сборник)
Казалось, каждый день Мария ждала чуда. То, чего ждешь, всегда приходит… Это ее маленький секрет…
Жизнь несла новые перемены. Мария думала о них с жадностью. Теперь она всегда думала, думала, думала… Она обожала думать. В этом рождалась ее сила. Мария поставила себе на службу каждую свою мысль. Хаос навсегда покинул ее душу. Да она и не позволила бы ему проникнуть в ее светлое сознание. Весна дышала маем. Скоро конец школы… Навсегда…
О, никогда еще Мария не видела восторга пробуждающейся природы так ясно и вдохновенно! Потому что как березки выпускали клейкие пахучие листочки – так она надевала на себя новые одежды жизни. Как май выдыхал благоуханное тепло, так она отдавала свою радость этому маю. Как распускались скромные ландыши – так она научилась видеть свое очарование. Как текли новые соки в деревьях – так она наполнялась силой. Как радостно пели вернувшиеся дрозды – так она отпускала свое сердце в небо…
Мария испытывала чувство восхитительной свободы и парения. Она была свободна от привязанностей, открыта ждущим ее чудесам…
Она будто видела все вокруг себя впервые. Как ребенок. Глазами ребенка. Распускающаяся весна… Научилась вдыхать в себя силу природы, потому что поняла: самая большая сила – в ней. Мы – лишь часть ее, сложная и не самая чистая…
Мария теперь любила все окружающее ее: небо, землю, по которой ступали ее ноги, лесную мягкую тропинку, деревья, в высочайшем своем спокойствии всегда, всегда! ждущие ее… Она, как они, пускала корни в эту землю и отпускала ветви-мысли в небо…
Заново жила, жила впервые. Радовалась. Радовалась. Радовалась.
Будто качнулась в небо на гигантских качелях, после страшного провала в преисподнюю…
Мария видела муки Олега. Он был ее самым сильным подавленным желанием. Он страдал. Изменилось даже его лицо. Оно осталось грубым, но в глазах затаилась одухотворенная боль…
Его лицо. Теперь в нем светился иной дух. Страдания породили мысли, которые должны были навсегда остаться неявными…
Он смотрел на нее каждый миг, когда была возможность. И что видел?
Мария не испытывала ни малейшего сожаления. Ни малейших мук совести. Выше голову! Он не вписывается в ее схему радости. Он может замутить, отравить, испортить радость навсегда. Нет, такой исход ей не нужен. Пусть. Плевать ей, что с ним будет, плевать, что он тает на глазах… Отпустила себе все грехи, разрешила себе все, только чтоб светиться… А Олег… Она и не замечала его за своей победительной радостью…
Последний звонок. Олег стоял на противоположной от Марии стороне актового зала. И смотрел на нее. Только на нее и никуда больше. Смотрел не отрываясь. Будто хотел насмотреться впрок.
«Понимает ли она, что видимся почти в последний раз?»
А у Марии было приподнятое, праздничное настроение. Жизнь несла новые перемены. Олег чувствовал это ее настроение даже на таком расстоянии. Вбирал его в себя, как губка. Она улыбалась и без конца вертелась. То ленту в волосах поправит, то что-то скажет подружке рядом…
Прошло много лет. Сколько? Много. Неважно.
Игорь, бывший «серый кардинал», едва не скончавшись от наркотиков, нашел себя в религии. У него длинная густая борода по грудь, свой приход где-то в глуши, в Мордовии. Матушка, его жена, родила ему пятерых детей.
Олег, пару раз женившись, в первый раз – на той самой Наташе, с косой, которая пела «Симо-о-она…», да разведясь, остался все в том же, родном, подмосковном городке.
Он работает водителем автобуса, идущего из этого городка до ближайшего Московского метро. Мягкие высокие кресла делают автобус весьма комфортным.
По пятницам он возит Марию в Москву. Потому что его смена совпадает с ее расписанием. Она едет изучать актерское мастерство. Оно в их институте – по пятницам. Площадка. Маленькая сцена, на которой – взлеты и падения, вымысел страстей и реальность теплых рук… Скоро, очень скоро красивый парень, краснея, будет признаваться ей в любви, называя Марьей Гавриловной. Великий Пушкин окутает их судьбы своим Словом… Скоро. А пока… Автобус ей нравится. Нравится смотреть на лица людей. Она счастлива. Да, Мария знала, что должна стать очень счастливой. Как можно счастливее. Чтобы забыть плохое и простить. Олега. И всех, всех, всех. Она и была счастлива. Каждый день. Каждую минуту каждого дня.
Так что Олег видит Марию в рейсе по пятницам. Туда и обратно.
Но микроавтобус добегает до дома быстрее чуть не вдвое, чем громадина, которую он водит. Однажды Мария выбрала себе этот более скорый транспорт, когда его автобус уже готовился к отправке. Даже если выехать позже автобуса, «автомиг» будет первым. Машина Марии отправилась в путь лишь на пару минут позже. Мария раскрыла книжку. Но краем глаза все же следила за дорогой. Вот сейчас она его обгонит. Вот сейчас. Но километр мелькал за километром, а автобуса все не было видно. Тогда Маша решила, что, наверное, они вообще разминулись на разных улицах при выезде из Москвы. А вдруг нет? Читать она уже не могла. Книжка так и лежала раскрытая на коленках. Каково же было ее удивление, когда они нагнали автобус только в родном городе! Водитель машины, в которой ехала Мария, пошел на обгон, Олег бессовестно подрезал, перестраиваясь в другой ряд, не давая себя обогнать. Шофер «автомига» ругнулся. Он не знал, что ругаться ему придется еще не раз весь оставшийся до конечной остановки путь. Потому что такого наглого и глупого вождения раньше он просто никогда не видел. Мария не верила своим глазам: огромный автобус, визжа тормозами, остановился на конечной одновременно с ней.
В другой раз она решила, что поедет на автобусе, а не на «автомиге». «Какая разница, – уговаривала она саму себя, – если он едет так же быстро. К тому же, сидеть в автобусе удобнее…» И села. Наверное, у Олега было хорошее настроение. Он улыбался, шутя со старой толстухой-кондукторшей и поглядывая на Марию в салонное зеркало. Он улыбался очень хорошо. Будто все лицо светилось изнутри. Мария знала цену такой улыбке. «…как улыбаться свойственно влюбленным…» Она зачиталась книжкой. Отвлеклась. Посмотрела в окно.
«Это что за остановка?
Бологое иль Поповка?»
Они ехали больше часа, останавливаясь везде, где только можно было остановиться. Мария не сердилась. Она улыбалась.
Олег вспомнил все свои властные замашки. Он – самый суровый водила во всем автопарке. Стоит несчастным пассажирам, попавшим в его салон, не соблюсти хоть одно правило, он кричит сердито: «Не толпитесь в салоне!!! Пройдите в конец автобуса! Зеркала не видно!» Или, если кто-то просит его открыть двери:
«Это экспресс!!! Остановки „Родина“ – „Юбилейная“! И все!!!» Если кто-то зазевался и забыл попросить об остановке, он рискует услышать: «Ты еще учить меня будешь, как мне ехать!!! У кондуктора не надо спрашивать! Кондуктору – только деньги! У меня спрашивай, где тебе надо! Нет здесь остановки!».
Мария, тихо улыбаясь, про себя дразнит его «директором автобуса». Уже без обиды, без горечи.
Он поднимает глаза. В зеркале салона отражается ее знакомое, милое лицо. Мария смотрит в окно.
«Ненавижу тебя. Красивая баба. Беда для мужика. Я знаю, что ты думаешь! Ты уверена, глупая баба, что я так же сохну по тебе, как тогда, когда был юнцом. Что ж, я сделаю все, чтобы ты так думала. Теперь я сильнее тебя. Ты порочна, как все бабы. Особенно красивые. Я докажу тебе, что ты порочна. Тоже мне, святая. И тогда то, что было когда-то, когда мы были детьми, покажется тебе раем. О, сначала тебе будет очень хорошо со мной. Так хорошо, как никогда еще не было! Тем больнее будет падать. Не думай, я не дурак. Когда я втрескался в тебя без памяти, я хотел стать таким, как ты, чтобы быть достойным тебя. Я много читал. Очень много. Может, больше тебя. Ты бы удивилась, если бы знала, как умеет думать простой водила автобуса. И все это ради тебя. Тьфу! Я давно понял, кто лучшие женщины на свете. Те, которые дают и не просят ничего взамен. Те, которые просто отдают все, что могут отдать. А ты этого не умеешь. Я уверен. Даже не знаешь, что это такое. Ты так и не въехала, что значит любить. Ах, да. Ты любишь только себя. Твое личико. Любуешься собой? Тебе б лежать на теплом диване, и чтоб тебя гладили. Кошка. Я заставлю тебя думать обо мне. Думать день и ночь. И мечтать. У меня было много баб. Ты бы удивилась, сколько. Ха-ха. Это легкая роль».
Губы Олега дернулись кривой улыбкой. Он смотрел на Марию. Долго, пристально. Но эта некрасивая гримаса вдруг изменилась, когда она подняла на него глаза. Она превратилась в сияние изнутри. Ласковое, неотразимо притягательное. Так светится только счастье. И Мария поняла, что против воли улыбается в ответ. Искренне, как будто радость не в силах удержать за маской. Когда она рвется наружу, требуя своих прав.
«…Хотел бы видеть я у вас улыбку,
Так, беглую, слегка, краями рта,
Как улыбаться свойственно влюбленным…» Помнишь Мефистофеля? Его трактуют, как черта. Вот ты уже и улыбаешься в ответ.
