Елена Ронина - Частная клиника
– Ну, раз вам с Андреем понравилось, – она сделала ударение на «вам с Андреем», – то не пойду. Мне сейчас нужно, чтобы понравилось одинокой обозленной тетке.
Разговор продолжался в таком духе еще минут пятнадцать. На свой этаж Катерина решила подняться пешком, немного навести порядок в мыслях. Вот дает она советы Лене, Ирине. А что сама? Ей сейчас тоже нужен совет.
Почему человек не может дать совет самому себе? С другими все так ясно и понятно, не зря говорят: «Чужую беду руками разведу». Что, если посмотреть на ситуацию отстраненно: Андрей Смоляков, сорок пять лет. Разведен, имеет взрослую дочь. Так, остановимся здесь. Про дочь говорить не хочет ни под каким соусом: «Давай оставим эту тему. Она для меня больная». Больная. Тема больная или дочь больная? Но это же неправильно: развелся – пускай, всякое в жизни случается. Но почему с ребенком не общается? Хотя. Сегодня такие «ребенки» водятся, не приведи господь. От родителей только деньги нужны, больше ничего. А может, он пытался изо всех сил, а мать общаться не дает. Или дочь вошла в подростковый период и обвинила отца во всех грехах? Очень даже может быть.
Хорошо, для этого момента нашли оправдание. Что дальше? Сорок пять лет. Прекрасный возраст, активный, человек уже многого в жизни добился и еще все впереди.
Живет один, в однокомнатной квартире. Которую, собственно, и предлагает Кате с ним разделить. Домой еще не приглашал. В домашней обстановке они провели пару часов у Кати. Причем Катя нервничала, а Эсмеральда прохаживалась мимо, с одной стороны вроде не замечая Андрея, а с другой – охраняя Катю, выписывала вокруг нее круги. Просто сцена из фильма «Вий», только мелового круга не хватало! Про Эсмеральду Андрей сказал сразу: «А что же нам делать с твоей подругой? У меня страшная аллергия на домашних животных. Моя самая большая печаль с детства. Не мог даже хомячков завести».
– А родители бы разрешили?
– Да думаю, да.
– Андрей, а чем занимается твоя мама? – осторожно спросила женщина.
– Что значит чем? Она на пенсии, дачей занимается. Ну не знаю, чем еще.
– Я ни разу не слышала, чтобы ты с ней разговаривал.
– Ну ты даешь! Хорошо, в следующий раз позвоню при тебе. Раз это так важно.
Кате стало неловко от своих слов. Получалось, будто бы она напрашивалась на знакомство.
– Да нет, это я так, к слову. Ты что-то говорил про Эсмеральду?
– Да это я так, фантазировал на тему нашего совместного проживания. Ну, я думаю, обсудим ближе к делу.
– Действительно, оба мы реалисты, всяческие фантазии не про нас. Нам ближе социалистический реализм!
То есть с матерью он все же общается, но не хочет в это общение вмешивать Катерину. Эсмеральда. Почему она никак не реагирует на Андрея? Хотя при чем тут кошка? Давайте еще к гадалке сходим! Кате подумалось: а собственно, что здесь такого, может, это здравая мысль? Да нет, никакая это даже не мысль. То есть это самая дурацкая мысль из всех, которые ее сегодня посетили.
И все разум, разум. А что говорит сердце? Сердце – оно тщеславно, ему приятно, что на хозяйку наконец обратили внимание. Можно сказать, даже самый выгодный жених в клинике. Ведь неженатый! Ведь еще и собой хорош! И, между прочим, хорошо зарабатывающий, и с собственной жилплощадью. То есть что – выходит, свезло?
* * *Катя вытирала окровавленное лицо и все думала про это самое «свезло». Да уж, свезло так свезло.
9
Катерина уже слышала новость: ребята пошли на операцию, как оказалось, напрасно – подозрение на аппендицит не подтвердилось.
Такое бывает. А если бы не пошли, а дело оказалось серьезным, что тогда? Крики она услышала, еще не открыв дверь. В ординаторской, действительно, ругались Влад и Алексей.
– Зачем мужика разрезали? – Леша наступал на Влада.
Мельникова так и остолбенела на пороге.
– Вы сделали полостную операцию?!
– Что ты слушаешь этого урода! – отмахнулся Влад. – Да кто кого разрезал – сделали лапароскопию!
– Ага, под общим наркозом, – ехидно пояснил Леша.
Катя и раньше часто замечала это качество в друге: вроде бы хирург, но зазря не разрежет. Вот и в этом случает он, видимо, долго убеждал Влада, что оперировать ни к чему, обычный колит. К тому же его, скорее всего, разозлило, что коллега прислушался к приглашенному хирургу. Но зачем так кричать? С пеной у рта?
– Подождите, подождите, – Катя пыталась успокоить докторов и самостоятельно разобраться в том, что произошло. – Не обзывайтесь и расскажите толком. Что значит – общий наркоз, почему не эпидуральный? Лапароскопию же сейчас только так делают. Или у вас что-то изменилось?
– Изменилось! А у нас теперь все изменилось. Мы теперь сами ничего не решаем, – Заяц сопровождал свои слова выразительными жестами и мимикой. – Нам теперь Оганезов – голова. Нам теперь заезжие светила диагнозы ставят. Сами уже неспособные.
– Не передергивай, Алексей! Оганезов тут ни при чем, – Влад аж побелел. – Но третье мнение нам было необходимо!
– Леш, не юродствуй! Чего ты завелся, в самом деле?! – Катя пыталась снизить накал страстей. – Расскажите по порядку. Я выпала из ситуации на том моменте, когда не могли точно диагностировать аппендицит.
– Да в том-то и дело: УЗИ ничего критичного не показало, все в пределах нормы, а анализы плохие. По анализам вполне может быть аппендикс. Мужик от боли загибается, температура шпарит. А мы даже лечить его не можем: поставим капельницу, собьем всю картину. Ему полегчает, сама знаешь, и выплеснем ребеночка-то, – Влад вздохнул. – Объяснили ситуацию ему и родственникам, мол, советуем полежать, понаблюдать. Часа в три еще одно УЗИ контрольное сделать, ну и, если что, оперировать. Все согласились. Решили дождаться Оганезова, все равно он у нас по средам – пусть поработает, он же светило. А он даже не раздумывая – берем на лапароскопию и, если что не понравится, тут же и соперируем.
– Да подождите, подождите и успокойтесь вы! – Катя практически прикрикнула на друзей. – Чего вы вдруг расшумелись? Кто решение-то принимать должен? Ведь у больного не спросишь. Кто дает добро на операцию?
– Кать, доктор принимает решение. Понимаешь, доктор! – заорал вдруг Влад диким голосом. – Да что вы тут все придуриваетесь! Да, у нас платная клиника, но ведь пропустить же могли! Мы еще у пациента спрашиваем: вы как хотите, чтобы вас соперировали или чтобы вас не соперировали? – Влад вскочил с дивана и раскланялся в разные стороны, изображая любезного доктора. – Вам с клизмой или без клизмы? Да мы ж за жизни их отвечаем, черт бы вас всех побрал!
– Влад, остановись, сейчас тебя уже понесет. И не матерись, тут женщина, – оборвал его Леша.
Катя поймала на себе заинтересованные взгляды разом повеселевших друзей:
– Ну-ну! И не смейте мне говорить, что не знаете, кто из нас женщина.
* * *Влад был прав: раньше решения врачами принимались легче. Врач брал на себя эту ответственность. Это было нормой. Потом начались всякие подписки от пациентов. Перед каждой операцией. Почему, с какой стати? Ну, это еще ладно. Но вот эти совещания с пациентами, обсуждения, как лучше. Да разве больной человек способен принять адекватное решение? Ему нужно строго сказать:
– Так, операция необходима. Срочно, иначе сдохнешь. За три дня чтоб все анализы собрал, и в понедельник – на стол. Выкарабкаешься, я тебе обещаю. Тяжело будет – поможем. На диете придется посидеть, но ты ж здоровый мужик (тетка). Чего, месяц на кефире не посидишь? Посидишь. Потом гвозди грызть будешь, все у тебя опять заработает, как часы. Но вначале слушаться нас будешь, как Боженьку. И все путем пойдет! Услышал меня?! Все, в воскресенье вечером жду!
И действительно, все. Человеку дана установка. Он уже не ломает голову: все решения за него приняты, он только исполнитель. Причем ему даны жесткие сроки – три дня. Где ж сдашь в такие сроки все анализы?! То есть он уже не про диагноз думает, а про то, как уложиться в заданные временные рамки. Все бегом, все на ходу. Раз – и уже утро вторника. И его переводят из реанимации в палату. Рядом жена и бутылка минералки, а врач держит руку и отсчитывает пульс:
– Ну что, выкарабкались мы с тобой, я же говорил! А теперь только диета.
Где тот врач? И где тот пациент?
Есть еще, правда, другой тип пациента, и это самый страшный тип больного. Больной-врач. Причем ладно, если он просто в медицине соображает. Самое отвратительное – если оперировать приходиться собственного руководителя.
* * *Та история всколыхнула весь медицинский мир. Потом долго говорили: «на ровном месте».
Замглавврача крупной больницы собрался в отпуск. За бок держался уже давно: «Что-то покалывает. Как-то мне некомфортно». Сделали УЗИ.
– Да у вас камни, Иван Иванович, нужно бы удалить. Куда едете?
– В Испанию.
– Тем более! Что, если там прихватит? Рисковать не стоит. Когда уезжаете?
– Через неделю.
– Маловато времени. Может, поменяете билеты?
