Юрий Запевалов - Золото севера
– Успокойся, Георгий, главное успокойся. В бухгалтерии ты ничего не выпишешь, сегодня суббота, выходной. Вот пятьсот рублей, возьми, я думаю, тебе на дорогу хватит. Не хватит, сообщишь телеграммой, вышлем еще. Машина сейчас подойдет, Буслаев уже в гараже, готовит машину. Хорошо, зимник пробили, машины идут. Часа за четыре доберетесь. До самолёта. Зафесову Владимир Захарович позвонил, рассказал обо всем, попросил, нельзя ли самолет задержать до утра, чтобы успел ты к Иркутскому рейсу. А там уж как повезет, там уж ничем тебе помочь не сможем.
– Да откуда все это, вы откуда все узнали? Я ж только-только получил телеграмму эту, распечатал вот…
– Слушай, ты же на Севере, здесь в таких ситуациях время терять нельзя. Татьяна Васильевна, начальник почты, это все отлично понимает. Вот она и зачитала твою телеграмму Литвякову, как только получила ее. Тебе еще ее и не доставили, а Литвяков уже раскрутил все. И мне поручил заняться твоей отправкой. Собирайся, время терять нельзя, скоро стемнеет, а по зимнику в темноте не разгонишься. Вон, Буслаев уже подъехал.
А что собираться, легкая дорожная сумка, документы, деньги. Не забыть бросить туда туалетные принадлежности, полотенце – через пять минут Георгий готов. «Так, деньги, – заставил Георгий себя подумать про дорогу, не забыть бы чего, важного, с дороги уже не вернешься. – Так, у меня наличных триста, да, Петро же дал пятьсот, все, хватит, конечно. Билет до Свердловска стоит, если считать отсюда, от нашего аэропорта, где-то около ста рублей. У меня – восемьсот. Но там ведь, если что, на похороны надо будет, еще, наверное, какие-то затраты. Предусмотри теперь… Ладно, восемьсот должно хватить. Не хватит, запрошу телеграммой».
В дверь без стука вошла Лена, бухгалтер.
– Собрался? Давай, торопись, времени мало. Вот, возьми, знаю, что Петя принес тебе деньги, но мало ли, в дороге все может случиться, вот возьми еще, здесь триста, бери, бери, что еще, какие раздумья, езжай, машина уже здесь, у дома. Мы здесь закроем все, в доме присмотрим без тебя, не волнуйся. Давай, легкой тебе дороги.
Зазвонил телефон. Георгий снял трубку.
– Это Зафесов. Прими мои соболезнования. Не суетись, не волнуйся, веди себя спокойно, в дороге не рискуйте с Буслаевым, не гоните, с самолетом я договорился, он до утра тебя ждет. С Бодайбо тоже договорился. Билет возьмешь у администратора, в самолет тебя посадят. До Иркутска. И в Иркутске для тебя «бронь» на Свердловск. Там четыре рейса, так что улетишь. В Иркутске тебя тоже отправят. Ну, а уж в Свердловске, там ты дома, там уж сам выкрутишься. Давай, мягкой тебе посадки.
У машины стоял Володя Литвяков.
– Ну, вроде все предусмотрели. Должен ты проскочить до Свердловска без задержек. Может, еще застанешь живым отца. Давай, поспешай, да только без суеты. Спокойно. Держи себя в руках. В дороге надо быть собранным. Давай. Если сможешь, позвони. Что и как. Если понадобиться задержаться – задержись. Приедешь, все оформим, как положено. А сейчас некогда, поезжай, успеть бы.
– Спасибо вам за все, люди добрые. Тебе, Владимир Захарович, спасибо. Всем спасибо. Вася, поехали.
Только в Иркутске, уже в самолете, немного успокоившись, Георгий осознал, наконец, что он летит домой, что там что-то случилось, отец при смерти, а жив ли еще, неизвестно, что все хлопоты по билетам, переезду, перелету позади, что он в самолете и следующая посадка уже его, ему надо будет только успеть на поезд, успеть к восьми вечера, когда поезд уходит на Уфалей, надо успеть, это последний поезд. Но теперь-то он уже в самолете, в Свердловск прилетаем где-то в четырнадцать, теперь он успеет обязательно, даже если и случится какая задержка.
Самолет летел высоко, внизу сплошное море облаков, Георгий задремал. Еще бы, со вчерашнего дня, с вечера, как выехал из Балаганаха, еще не разу не сомкнул глаз. Да еще эта болтанка по зимнику – свежему, не наезженному, как следует не расчищенному, не дорога, а сплошные ямы, так, бульдозером разгребли замерзшую целину, вот они с Буслаевым и пробивались на «газончике», чуть ли не первыми. Напрыгались, натряслись, еле к утру поспели. Взлетели на «АН-ушке» сразу же, как только заснеженная машина вырулила к самолету. В Бодайбо – там никаких проблем, Георгия ждали, выписали билет и почти сразу на посадку. Так же и в Иркутске. Здесь представительство «Лензолото», своя товарная база. Свои люди. И вот он уже в воздухе, летит и следующая посадка в Свердловске. Георгий успокоился и уснул.
Его разбудил сосед. «Проснись, прилетели». По проходу бегала бортпроводник.
– Прошу пристегнуть ремни. Идем на посадку. Садимся в Новосибирске. Свердловск не принимает!
«Господи, этого еще не хватало!»
Аэропорт в Новосибирске переполнен. Не то, что сесть, стать как следует негде. Георгий к «справке», к администратору, объясняет свою ситуацию, показывает телеграмму, билет, удостоверение. Все это смотрится бегло, никак не смотрится – «обратитесь к дежурному диспетчеру». У диспетчера толкотня, толпа чего-то узнающего, чего-то требующего народа. Наконец растолкался, протиснулся к узенькому окошку.
– Я лечу на похороны. Мне обязательно улететь надо.
– У вас же всё есть, билет есть, посадочный есть, ждите, объявят посадку, полетите.
– Но здесь сидят пять свердловских рейсов, улетать будут первыми те, что до нас прилетели. А я там, в Свердловске, не попадаю на поезд. Нельзя ли с первым объявленным рейсом улететь.
– У меня ничего нет, это же не наши, это же иркутские рейсы. Мы по ним не работаем. Они же у нас случайно. Я бы и хотела, но никак не могу вам помочь.
– Что же делать? – А сзади уже толкают, кричат, возмущаются.
– Вот что, я дам вам пропуск к самолету. Вы проходите через служебный выход. Прямо к самолету. А там уж как повезет. Если места у них будут, посадят. Я девочкам скажу.
– Ну, спасибо вам, не знаю, как и отблагодарить.
– Торопитесь, вам сейчас не до благодарностей. Там в Свердловске «окно» намечается, один-два рейса улетят. Так что, поспешите.
Господи, неужели это наш диспетчер, от них, этих диспетчеров, Георгий за все свои многочисленные полеты и доброго слова никогда не слыхал. Когда билеты выпрашивал.
«Есть все же отзывчивые люди! Верно говорят – в беде и недруг помощник. Спасибо тебе добрая женщина!»
А по трансляции уже объявляют о посадке на самолет до Свердловска. Но рейс, нет, не тот, конечно, не его рейс, не Георгия. Их тут пять рейсов свердловских скопилось, со вчерашней ночи еще.
Георгий быстро прошел на полосу, к самолету. Автобус с пассажирами только подрулил. Георгий «засветился» у провожающего диспетчера.
– Да, да я знаю. Не уходите никуда, закончим посадку, если хоть одно место будет, я вас посажу.
«Не уходите… Куда бы я ушел?»
Ту-104. Чуть больше сотни пассажиров, посадка проходит довольно быстро, а может, это Георгию так кажется, он уже сам мысленно в самолете, сам весь уже в этой посадке.
«Подождите, я сейчас проверю, пересчитаю, что-то не похоже, что есть свободные, побудьте у трапа».
«Да, конечно нет, конечно, не будет, первый после задержки рейс, да тут «блатников» десяток набилось!» Трап пустой. Никого. Дежурные внутри, в салоне, разбираются там, считают.
«Нет! Ждать нельзя …»
Георгий много раз летал на этих «тушках». Он знал, сразу, как входишь в самолет, прямо с трапа, там раздевалка. Верхней одежды. Пальто там разные, плащи, куртки. Георгий быстро прошел по трапу, нырнул в раздевалку, зарылся в дальние шубы. Услышал шаги, разговор.
– Да нет тут никого! Ушел, наверное. Ну, да и слава богу, мест все равно нет.
– Давай, давай, закрывай, и так сидим уже сколько! Торопись, Надя, двери закрывай давай!
Георгий слышит характерный щелчок закрывающейся двери самолета, шум отъезжающего трапа. «Нет, выходить еще нельзя. Еще выгонят». Он не просто слышит, он чувствует все движения самолета, как часть своего организма, он весь напряжен, насторожен. «Вот, выруливаем на полосу, ага, «тягач» отцепился, так, сейчас «загудим», вот, заревели двигатели, пошел! Разгон, сейчас взлетим, так, добро, взлетели! Нет, надо еще подождать, пусть взлетит, как следует. Пусть заходят люди. Туда-сюда. Кому куда надо. Рано еще выходить. А после – что? не выбросят! Ну, сдадут в милицию. Но это уже в Свердловске! Там долго не продержат. Ну, оштрафуют, может, так что с того? Переживем!»
Самолет гудит ровно, без натуги, прекратилась мелкая дрожь, вибрация стенок. Ага, вот и заходили.
Георгий вышел прямо на стюардессу. В шапке, в меховой куртке, с сумкой через плечо. Она так и остолбенела. Спросила – ни с того, ни с чего – как это вы там разместились? Вдруг вскрикнула – и бегом, через весь самолет – вперед. К кабине. «К командиру побежала» – равнодушно подумал Георгий. Теперь ему было все равно. Он стоял там же, куда и вышел, в узком проходе, у двери. Никто не обращал на него внимания, люди готовились к обеду, выставляли столики, ходили в туалет, читали газеты. Все шло обычно, как в любом полете. И только он один был исключением, инородным телом, человеком «нон-грата». К нему уже спешит командир, сзади, что-то на ходу объясняя, та же стюардесса. Вид командира разгневанный, глаза пышут уничижением.
