Михаил Веллер - Легенды Арбата (сборник)
И вот прогулочный теплоход, нарядный, как после евроремонта, красиво плывет по седому Енисею-батюшке, имея на палубе двух государственных особ со свитой. Шезлонги, столик, бутылки, секретари за спиной. Ельцин активно работает с документами, стакан не просыхает. Японец вежливо макает в бокал верхнюю губу и ласково кивает на любое предложение. На втором литре лицо у Ельцина цвета коммунизма, а глаза уподобляются японской узости. Дедушка потеплел. Царь добр.
Он смотрит с жалостью на маленького, трезвенького, добренького японца и хочет сделать ему приятное.
А кругом гладь серебряная, по берегам леса сизые, островочки какие-то зелененькие после весеннего разлива.
И, расплывчато уловив скользящие поперек взгляда островочки, Ельцин хватает за хвостик какую-то мысль, мысль тащит его в своем направлении, он отмахивает величественной дланью и шлепает Хасимото по колену, плюща японский организм.
– Ы! – одаривает он. – Забирай свои острова. Мое слово.
Японец деревенеет и начинает недоверчиво лучиться.
По свитам проходит ветер и шорох.
– Мы – великая – страна, – гудит Ельцин. – Земли – у нас – до хрена. – Взмахивает стаканом, чокается об японца, бросает жидкость в горло. – Если – вам – так уж – надо – берите. Берите! Для – друзей – нам – не жалко.
На лицах русской свиты – преддверие Страшного Суда. Президент дошел именно до той кондиции, когда перед встречающей делегацией писает на колесо своего лайнера.
– Россия – щедрая – душа! – завершает царь рекламным слоганом бабаевского шоколада.
В японской команде медленно, как сход лавины, возникают и ускоряются манипуляции с бумагой, папками и ручками. Русская группа блокирует эту опасную суету и теснит к борту. Ельцин грозит трехпалым кулаком официанту, указывая пустой стакан. Хасимото напружинился и подался к нему. Стоп-кадр произошел.
Придворная политика учит скорости и риску. Краткое перемигивание и перешептывание в русской группе переходит в перепихивание. Два ходатая и глашатая предстают пред тяжелые государевы очи. Рослый и кудрявый любимый вице-премьер Немцов и маленький лысый ценимый пресс-помощник Костиков.
Шутовскими движениями они бухаются на колени и простирают руки, взывая скоморошьим речитативом:
– Да уж не вели казнить, государь-батюшка, вели слово молвить! Да уж не вели ты японцу землицу-то нашу дарить, вели своему народишку оставить! Слову-то своему ты хозяин в державе своей, да и при тебе пусть будет оно, острова-то российские законные не попусти забрать рукам заморским загребущим!
Ну потому что назревает страшный международный скандал. Потом не расхлебаешь. Посмешище и позорище на весь мир. Дедушка протрезвеет – сам же убьет всю свиту. Срочно надо делать что угодно. Обратить в шутку, игру, спектакль, дурь, что хотите.
Японцы окончательно перестают въезжать в ситуацию. Это госсовет в национальной русской традиции? Их загадочный парламентаризм?
Немцов, стоя на коленях, наливает себе трехсотграммовый коктейльный стакан водки, легко глотает залпом и на закуску смачно и театрально целует Ельцину руку. А Костиков не пьет – по причине слабого организма, и не целует – по недостаточной игривости характера.
Ельцин смотрит молча, и в зрачках его выныривает одинокая молекула трезвости. Он хмуреет, светлеет и звереет. Его спутанное чувство требует разрешения в каком-то действии.
Кивком и цоком подозвав охрану, он указует на Костикова, а другой рукой – за борт. Радостная охрана взмахивает легким Костиковым. Вид спорта в стиле кантри – метание карликов на дальность.
Персидская княжна улетает в волну, как из бомбомета, Стенька отдыхает. Японцы понимающе переглядываются, делая жесты у живота.
Уши начальника пресс-службы, оттопыренные улавливанием президентских безумств, работают в полете как тормозные решетки пикировщика. За них же через оживленную паузу матрос тащит в шлюпку мокрую тушку, по невозможности ухватить тонущего за отсутствующие на лысом глобусе волосы.
И уже мчится по трапам доктор, однако к Ельцину, мерить давление тонометром, а состоящая из бюста и ног блондинка потчует Хасимото пирожками, заслоняя ему международные отношения своей сахарностью.
Такова была преамбула.
А вот и амбула.
Необходимо спасать переговоры. По любому поводу и без повода японец сдержанно улыбается, а искры негодования буквально трещат у него в волосах и срываются с пальцев. Джедая необходимо обесточить и обезвредить. Размять партнера! В непринужденной неофициальной обстановке. Задружить накоротке. Брэйн-штурм по силуэтам: водка, бабы, деньги, экстрим, колорит а’ля рюсс. Отвлечь, короче, и по-свойски, по-дружески, выбить из него эту дурь насчет островов.
Наконец-то культурной программе придается государственное значение! А что есть культурного в Красноярске?.. Все, что мы делаем руками, по мнению японцев ужасно. Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета… стоп! Национальное достояние. Енисей и балет – это рыбалка с женским коллективом.
И вот в умных и по должности озабоченных головах, отвечающих в протокольном отделе за культурную программу, оформляется мысль. Мысль взогнали вверх по инстанциям, и Ельцин рассмотрел ее благосклонно. Рыбалка – это костерок на берегу, уха, ну и под нее же соответственно. Накормить-напоить самурая, под бочок ему все удовольствия, и при сладостном щемлении вальса «На сопках Маньчжурии» небольно ампутировать прыщик в памяти. Размякнет! авось…
Хасимото предложение также принял. Японцы вообще вежливы донельзя и отказом не отвечают никогда. Если ты предложишь ему взорвать завтра Токио, он будет с поклонами благодарить за честь и извиняться, что именно завтра очень занят. Хотя всегда все сделает по-своему, например, выпустит тебе кишки. Но очень вежливо и без вот этого нашего хамства.
Таким образом, внесли мелкие изменения и раздвинули пункты программы, разместив гвоздь встречи и украшение переговоров – таежную сибирскую рыбалку.
Ну, запланировали и приступили. Свистнули главных охотоведов, лесничих, егерей, поставили задачу, посадили в вертолет и полетели выбирать поблизости наилучшее место для рыбалки. Кружили долго, снижаясь и целясь так и сяк, и ставили на карте кружочки и восклицательные знаки.
Но главное в президентской рыбалке, в отличие от обыкновенной, – это чтобы он сам уцелел. За этот шаг, как и за все прочие, в первую голову и собственными головами отвечает охрана.
Ответственные лица охраны, эксперты по снайперской стрельбе и диверсиям в условиях лесной местности и водных преград, садятся в другой вертолет и тоже долго кружат над зеленым морем тайги. Тоже тычут вниз пальцами, перекрывая гул спором, и рисуют на карте кружочки и восклицательные знаки.
Обе команды садятся, встречаются и начинают бдительно сличать свои карты. И? И! И ни одно место не совпадает.
Оно и понятно. Одних интересуют такие места, чтоб улов был больше, а других – чтоб риск меньше. Противоположность интересов совместить трудно. Без труда и рыбка из пруда матерится отчаянно.
Спорят долго, страстно. Максимальная безопасность против чана с ухой. Руками машут, крутят у виска и хрипят. Но охрана объясняет все категорические условия: чтоб в радиусе двух километров не было высотки, где может сесть снайпер; а также не было выдающегося промеж прочих по высоте дерева; чтоб сплошные заросли, «зеленка», не подходила ближе ста метров; и чтоб район рыбалки можно было блокировать двойным кольцом охраны, исходя из ее наличной численности. Короче, на карте охраны река вообще нигде не была отмечена. Это фактор повышенного риска. Оттуда аквалангист вынырнуть может. Не говоря уже о знаменитом старом случае сваливания Ельцина с моста в реку. Коржаков с тех пор рек не одобрял.
– Ващще?!! Мало Ермака на Енисее замочили?.. Хрен тебе золотая рыбка! Подводная одиссея команды Кусто…
Но поскольку рыбалку дедушка уже утвердил, вопрос государственной важности, пришлось охране скрепя сердце пойти на компромисс. Согласились на самое безопасное место.
– А-а-а-а!.. – застонали егеря, хватаясь за сердце. – Да там же вообще ни одной рыбы нет! Там перекат. И берега скалистые, и дно – голая галька, и не жила там отродясь рыба, потому что жрать там нечего… а проходит там вал только в нерест, а до него еще месяц да месяц.
– Подождем, – уступчиво соглашается охрана.
– Я вам подожду, идиоты! – вопит ответственный из администрации. – Два дня до рыбалки! Все будете уволены на хрен!
– Есть мнение, что наш президент дороже вашей рыбы.
– Сам лови!
– Сам охраняй!
– Японец уже согласился!.. дед утвердил!..
– Пусть лесники ищут безопасное место, – настаивает охрана.
Полетели смотреть то, которое самое безопасное. Голые скалы, галечная отмель, волны бурлят и мчатся. Дикий пейзаж. Эстетический минимализм. Кстати, не чужд японской традиции.
