Наталья Горская - Мальчики-мальчишки
И никого не смущало колоссальное неравенство и неслыханная неадекватность в смене деятельности, когда вместо мощного промышленного предприятия образовывался трест на десять рабочих мест по производству стульчиков для унитазов; когда врачи ликвидированной поликлиники шли на рынок, покупали там палатку, чтобы торговать выданными им вместо зарплаты за последний год работы кастрюлями и утюгами. Если кого это и смущало и даже возмущало, то наши «великие реформаторы», как они сами себя окрестили, говорили:
– А шта? Так и нада. Зато всё – сами. Всё сугубо для себя, самостоятельные вы наши! Да и нас не отвлекаете от важных дел.
И опять-таки эти «великие» барыги не подумали (или как раз подумали очень основательно), что в свете этой новой философии, когда любая сделка должна приносить выгоду, появится огромная масса граждан, которая не станет вот так «париться и заморачиваться» по поводу создания каких-то новых рабочих мест в хлипких самодеятельных кооперативах, разрабатывать какую-то новую структуру труда для новой России. Она просто смекнет, что выгодней всего в таких условиях, когда власть от всего отвернулась и открестилась, работать бандитом. Так, вскоре среди моих одноклассников появились не только железнодорожники и милиционеры. Появилась новая вакансия самой перспективной на тот момент профессии. Особо ничего знать не надо, зато надо много уметь. Уметь убивать – самое главное требование. Они так и говорили: «Работаю бандитом». Совершенно спокойно и открыто, словно речь идёт о том, что человек работает настройщиком роялей или зубным врачом.
Вы, наверняка, замечали, что у любого поколения есть свои «модные» профессии. В фильме «И жизнь, и слёзы, и любовь» одна старушка восторженно рассказывает, что в годы её революционной молодости железнодорожники считались самыми образованными и, как бы сейчас сказали, продвинутыми людьми эпохи. На них смотрели с таким восхищением, с каким потом будут смотреть на космонавтов в 60-ые годы. Есть своеобразная фишка, когда человек, чтобы произвести впечатление при знакомстве, называет не свою настоящую профессию, а ту, которая в данный момент в данном обществе считается наиболее востребованной и окружённой неким ореолом если не романтики, то хотя бы успеха, когда романтика не в моде. Я тут мельком один фильм видела, где молодой человек знакомится с девушкой. Оба они бедные провинциалы, он ПТУ так и не закончил, она после девяти классов школы только на курсах педикюра проучилась. И начинают друг другу врать! Он представляется сыном банкира и менеджером, естественно, столичной фирмы, а она расписывает себя супермоделью, которую буквально на днях в Голливуд зовут в качестве «новой девушки Бонда». Врут друг другу безоглядно до конца фильма и больше смерти боятся разоблачения. Ни он, ни она не могут признаться, кем на самом деле являются, словно сами себя стыдятся и боятся. Но на лицо «модные» профессии наших дней: банкир, менеджер, модель. Если и актриса, то непременно при связях с Голливудом: обычной актрисой отечественного театра быть сегодня вроде как не комильфо, хотя и не понятно почему.
В фильме «Лёгкая жизнь» героиня, которая закончила пединститут и «Шекспира в подлиннике читала», шьёт шляпки на дому. В эпоху советских строек и научно-технической революции это было позором для женщины с высшим гуманитарным образованием! Профессия шляпницы звучит как оскорбление, ругательство. Поэтому героиня тоже врёт понравившемуся ей мужчине, что работает простой учительницей, а когда обман раскрывается, то это приводит к разрыву! А ведь эта «лёгкая» жизнь – прообраз кооперативов 90-ых годов. Кто бы тогда мог подумать, что спустя два-три десятилетия антигерои этого фильма станут как раз правильными персонажами.
В годы молодости моих родителей в моде были профессии разных изобретателей, авиаконструкторов, испытателей, физиков, и не просто физиков, а ядерщиков! Им посвящали книги и фильмы! Я с удивлением услышала, как известный актёр, ровесник моих родителей, в интервью признался, что при знакомстве с будущей женой представился не актёром, а авиаконструктором! Представляете, какой престиж был у профессии, что даже известный актёр прославленного театра выбрал её в качестве своей «визитной карточки», чтобы понравиться женщине?
А в 90-ые годы если кто из молодых людей и начинал «интересничать» и рисоваться перед девчонкой, чтобы познакомиться, то обычно назывался бизнесменом. Понятие настолько растяжимое, что любой род деятельности в него уложится: если начнут уточнять характер и солидность бизнеса, то тут такой простор для фантазии, что только дура законченная не захочет с таким крутым малым дружбу водить. Это как современное и такое же универсальное звание менеджера. Можно хоть лаптями торговать, хоть чайниками из Кореи, хоть компьютерами, а название одно. У нас помощник кочегара из городской котельной под эту песню закадрил себе невесту аж из самого Петербурга! С отдельной жилплощадью! Обман раскрылся, когда отказываться от кочегара-бизнесмена было поздно: поджимали сроки беременности.
Бывали и трагические истории. Вначале 90-ых Петербург потрясла история, как двух девчонок увезли на машине какие-то парни в баню, что-то нехорошее с ними проделали, но одна сумела сбежать. Сейчас таких историй слишком много происходит, поэтому никто на них уже внимания не обращает, а тогда это было своего рода «первой ласточкой» в набирающих обороты криминальных новостях. Парней потом поймали. Они оказались безработными ворами-угонщиками. Следователь всё донимал этих дур одним вопросом: «Чего вы к ним, к таким мордоворотам, в машину-то сели?! Зачем, если на роже написано, что ничем хорошим знакомство с ними не закончится?» А тогда считалось крайне неприличным и даже невозможным, чтобы девушки садились в машину к незнакомым людям, хотя и машин-то у большинства населения не было. И искренний ответ этих романтичных искательниц счастья потряс тогда многих: «А они сказали, что они – бизнесмены». Бизнесмен на белом «Мерседесе» – это как рыцарь на белом коне в фантазиях невест всех времён и народов.
Если же звание бизнесмена не производило должного впечатления, то иные смельчаки представлялись бандитами и даже киллерами. Хотя какой дурак с киллером свяжется, который по улице ходит и о своём роде деятельности рассказывает? Все это понимали, но находились охочие до брутальных малых барышни. Они от одного этого слова безоглядно влюблялись и млели. Даже хвастались друг другу: «А мой Вася киллер! – А мой Петя дилер! – А это что такое? – Не что такое, а кто такой! Это Петя мой!». А Петя с Васей при этом могли работать сантехниками или слесарями, но и под пытками не сознались бы в этом «преступлении», потому как немодно и непрестижно. На досуге ходили в красных и зелёных пиджаках (две зарплаты токаря на Апраксином рынке), с толстенными золотыми цепями на шеях (позолоту наводили сами методом электролиза в домашних условиях или в кооперативе у бывших химиков, которые таким макаром успешно продавали даже унитазные цепи под видом «эксклюзивного турецкого золота»), и топырили пальцы веером (трёхдневные курсы у тишайшего зека Карябы, шестой раз с сожалением прервавшего свой «отдых от жизни» на солнечной зоне).
Профессиональный престиж в современном мире во многом формирует телевидение и кинематограф. Например, сейчас, когда появилось много фильмов, где некий спецагент постоянно спасает мир от разной космической чумы или просто наших земных террористов, некоторые кадрилы стали называть себя агентами каких-то секретных спецслужб, названия которых и не выговоришь. Так и представляются: «Спецагент я». С такой же в точности интонацией, с какой Евгений Леонов в «Полосатом рейсе» смущённо говорил: «Укротитель я». И ведь тоже врал!
Один раз видела в обычной пыльной электричке пьяного и невзрачного мужичонку, который беззастенчиво вешал лапшу какой-то легковерной и восторженной девахе с разинутым ртом по жизни: «Да я с самим Вовкой Путиным по линии ФСБ не раз пересекался! Да если бы не я, то давно бы третья мировая война началась бы! Или четвёртая? Какая у нас по счёту последняя-то была? Ты не гляди, что я такой невзрачный! Для нас, для спецагентов, такая застиранная ряха для работы самая подходящая: не рассекретят».
В советское время наш кинематограф не скупился на фильмы, посвящённые любым профессиям: почтальонам, врачам, учителям, сталеварам, ткачихам, музыкантам, физикам, лирикам, военным, рабочим, колхозникам – всем. После Перестройки как отрезало. Не стало в стране ни профессий, ни людей, в них занятых, а появились барыги какие-то. Какой фильм ни возьмёшь для примера, то деятельность героев или вообще не ясна, или непременно связана с криминалом и проституцией. В конце 90-ых всему этому «экранному беспределу» был-таки поставлен достойный заслон: появились знаменитые «Менты» и бесконечные подражания им. В новом веке как-то робко, а потом всё смелей и наглей стали показывать каких-то банкиров, менеджеров да прочую офисную мелюзгу – незначительный процент населения России. И наконец-то появились многочисленные подражания американскому сериалу «Скорая помощь»! Сразу пять сериалов про врачей залудили, хотя отечественная медицина при просмотре недоумевает, что у неё до сих пор ни такой медицинской техники нет, ни кабинетов и операционных, а главное, таких сытых, холёных и довольных жизнью работников. Не понять им, недогадливым, что это не про них снято и не для них. Просто клоны успешного зарубежного телепроекта перекуплены для экранизации на отечественном телевидении, чтобы наш телезритель совсем не озверел от засилья криминала, что царит на экранах уже второй десяток лет. Но, тем не менее, барыги и проститутки, бандиты и милиция продолжают оставаться главными персонажами отечественного кино. Они в чём-то стали вальяжней и зажиточнее, по сравнению со своими коллегами 90-ых годов. Рядовой следователь в ином сериале теперь меняет автомобили и костюмы в каждой серии, а вчерашняя путана стала женой банкира или даже депутата. Видимо, спонсоры побогаче для сериалов нашлись. Но первые серии тех же «Ментов» были и останутся самыми лучшими. Во-первых, потому что открыли эту тему, а во-вторых, уж очень настоящие: с плохим звуком, с выглядывающим в некоторых кадрах микрофонами, какими-то проводами и даже рукавами ассистентов, с героями голодными, злыми, честными, неустроенными. Короче говоря, всё такое настоящее, больше похожее на репортаж с места событий, так что до сих пор некоторые не верят, что это кино. В дальнейшем произошло какое-то обрастание жиром, как свидетельство, что на кинематограф наконец-то стали выделять кой-какие деньжонки. На кинематограф, но не на честных ментов. В целом же мало что изменилось: вечное противостояние вечных миров преступления и наказания.
