Елена Яворская - Жестяной самолетик (сборник)
Пока реальность не напомнила о себе писклявым криком. Настюша так и подскочила, ошарашенно воззрилась на «аиста»:
– Чего это он?!
– Не пугайтесь, все в норме, – со спокойствием профи проклекотал «аист». – Я полагаю, достаточно поменять ему подгузник, чтобы проблема была устранена.
Молодая мамочка судорожно пошарила по столу и схватила что-то похожее на пульт – голубенький, как и заказывала, с монограммой в виде стилизованной буквы «М».
– Это какая кнопка?
– Какая кнопка? – слегка удивился «аист».
– На какую кнопку жать?!
– Боюсь, что с помощью радионяни подгузник сменить будет… гм… несколько проблематично… – удивление не вышло за рамки официально дозволенного.
А вот Настюшино изумление было поистине безграничным – она впала в ярость:
– Какой такой радионяни?! Это что, разве не пульт?
– Пульт? – переспросил непонятливый «аист».
– Я так и знала, что вы опять напортачите! – взвилась Настюша. – А от ребенка-то пульт где? Мы договаривались о полной комплектации. А говорили – солидный магазин, для вип-покупателей эксклюзив!..
…Блог надрывался от поздравлений. В корзинке надрывался от крика голубоглазый младенец с оригинальным именем Мелитополь.
Нуль по истории(написано очень аккуратно красной «учительской» ручкой)Сегодня Петя Семушкин домой не торопился. Он два раза обошел вокруг школы, повисел на турнике («А может, и вправду подрасту, задразнили уже совсем!»), постоял в парке, скармливая двум котам остатки бутербродов. Самому есть ну совсем не хотелось, а ведь время-то уже обеденное. Но, сколько ни броди, домой идти все равно придется. Мама расстроится, папа рассердится, а бабушка наверняка заплачет. И ведь никак не скроешь от родителей этот проклятый нуль по истории! То ли дело было раньше, бабушка рассказывала – дневники были не электронные, а бумажные, и существовало множество способов вывести со странички нуль… Ой, нет, нулей, тогда, кажется, не ставили. И высшим баллом была не тройка, а пятерка… Сложно как-то. Вот сейчас – все понятно: тройка – «замечательно», двойка – «нормально», единица – «плохо». Ну, а нуль… Нуль – это значит, что ни на один вопрос в тесте ученик не смог дать правильного ответа. А тест-то итоговый, переводной. Можно, конечно уйти в профлицей, сам Петя без печали расстался бы со школой. Но родители, а еще больше – бабушка мечтают, что он окончит все двенадцать классов и пойдет учиться в университет (мама хочет, чтобы на юриста, а папа говорит, что экономические специальности перспективнее, бабушке тоже нравится слово «менеджер»). Повторный тест денег стоит. Небольших, конечно, но… Вряд ли после этого папа согласится купить новый ноутбук… И так все приятели смеются – Петя самый маленький в классе, а тут еще позорься с компом, у которого тактовая частота всего-то сто десять гигагерц!
Эх, вздыхай-не вздыхай, а до дома осталось всего-то десять шагов. Вот и бабушка в окошко выглянула. Заметила, заулыбалась – и тотчас же исчезла. Наверняка суп побежала разогревать. И котлетки, Петины любимые. Только вот кусок в горло не полезет. Как вспомнишь…
Между прочим, это бабушка виновата! Сколько раз ей мама говорила – выброси ты эти бумажные книги, никакого толку от них, пылесборники. А бабушка – ни в какую: дескать, о дедушке память, вот и Петенька иногда листает… Маленький Петя, правда, чаще рисовал на скучных страницах, заполненных плотными строчками, героев любимых комиксов. А потом как-то вдруг начал читать. Память у него оказалась хорошая. Бабушка умилялась: «Весь в деда!» А мама и папа только улыбались, когда Петя пересказывал прочитанное – неужто было время, когда люди все это воспринимали всерьез? Да еще и выучивали… ну да, без Интернета вообще тяжело жилось, кучу лишней информации в голове таскать приходилось.
Вот память-то его и подвела. То есть наоборот – подсказала ему те ответы, которые были в дедушкиных книгах… неправильные! Подсмотрел бы у Катьки, так нет же, понадеялся на нее, на память! У-у-у!!!
Петя не поехал в лифте. Поднимался по лестнице пешком и в который раз прокручивал в голове вопросы теста. И ведь тест-то не самый сложный, исторические личности – это тебе не даты!
Первый вопрос был о главном итоге реформ Петра Первого. Три варианта ответа. А – выход России к морю, Б – распространение табакокурения и В – укрепление связей с Европой. Вариант «Б» Петя отмел сразу – дело-то плохое, вон, говорят, указ вышел об ограничении курения. Правда, папа сказал, что курить не бросит и вообще, на его памяти это пятый указ. Но все равно вариант Б – не вариант. Значит, выбираем между первым и третьим… Вот тут-то память Петю и подвела – он выбрал «А» вместо «В».
Ответ на второй вопрос тоже не вызвал у Пети сомнений. А зря! Выбирая «второго наиболее известного диктатора эпохи Адольфа Гитлера» он выбрал Муссолини… ну не Черчилля же! А надо было – Сталина.
Даже шанс получить единицу был упущен. Любой дурак проассоциировал бы Горбачева с «демократизацией всех сфер жизни», а его, Петю, словно кто-то под локоть толкнул – вот он и отметил «распад централизованного государства» как основной итог деятельности этого политического лидера.
И вот теперь – прощай, новый комп. И мама расстроится, и папа рассердится, а бабушка будет плакать… Нет, сегодня же надо выбросить эти проклятые книги, все до единой!..
…А лучше – сжечь!
8
Иногда хочется учудить что-нибудь саморазрушительное.
Нет, не броситься под поезд, судьба Анны Карениной меня никогда не привлекала.
Но хотя бы – смешать водку с пивом на корпоративе.
Или, того хуже, – посмотреть вечерние новости.
Хотя межкомнатные стены у нас – одно название… по сути – так, перегородки. А папенька новости принимает три раза в день… лекарства бы пил с подобной аккуратностью, постоянно ж напоминать приходится!
А в промежутках он костюмные псевдоисторические мелодрамы глядит. Ну, эти сами за лекарство прокатывают, потому что старый препод над ними ржет в голос.
Мне на подобное нервов не хватает. Я по вечерам фильмы-сказки на ноутбуке зырю. От наушников башка трещать начинает минуте на пятнадцатой, так что звукоряд – с учетом того, что доносится из-за стенки, – получается своеобразный.
Стоит ли удивляться, что у меня по черновикам вдруг набрался целый цикл чернушных бредовинок… Вот!
А вы думали, в сказку попали?(черная ручка, чистые поля)О Синей Птице
Добрые детки Тильтиль и Митиль
добрую сказочку сдали в ломбард,
песенку добрую сдали в утиль.
Талеров звонких пригоршню сгрести –
и появляется взрослый азарт
взрослую сказку создать на земле,
взрослую сказку в быту воплотить
(нет, им не надо ни странствий, ни птиц!) –
банковский счет, особняк, «шевроле»,
летом снежку и жары в ноябре…
все, что захочется, только потре…
Тихо тоскует в компании кур
Синяя Птица на заднем дворе.
Скоро ли в собственном будет соку
праздничный ужин собой украшать?
…В детскую сказку стремится душа.
О сказочных героинях
Снегурки в жертву отданы кострам
и растеклись русалки белой пеной.
Трагедии давно несовременны!
Нам задарма не надо всяких драм!
Для милых Белоснежек и Мальвин
предрешены счастливые финалы,
им все страданья жизнь оплатит налом,
им счастье – по любви, не на крови.
Ты видишь на опушке светлый блик?
Ну да, костер. Друзья, пикник, шашлык,
в бокалах пиво пенится-искрится,
а рядом – принц. Ты грезила о принце?
А ведь хороший, право слово, принцип:
искать к успеху легкие пути!
(Не потому ли драмы не в чести?)
В бокальчике твоем – не яд, а пиво,
в руках у принца – розы, не крапива,
а в небе вместо диких лебедей
кружит-кричит веселая сорока.
Нет в мире места горю и беде,
ни лиха нет, ни рока, ни порока,
и дни так разноцветны и пестры,
а ночью соловьи поют проникновенно…
Грозят, как встарь, Снегурочкам костры,
Русалочки, как встарь, стекают мутной пеной.
О Великом Гудвине
Мы не созданы для побед?
А хотелось бы… а хотелось!..
Нам бы только не оробеть,
Нам бы выклянчить ум да смелость.
Доброта – ни к чему. В пути
Избавляйся, дружок, от хлама.
Накопил? Так сдавай в утиль,
К черту лишние килограммы!
И вперед, мой дружок, вперед
Под волшебной звездой халявы!
Ты ведь знаешь: по жизни прет
Циркачам-ловкачам вертлявым.
Ты теперь чрезвычайно крут,
Мой дружок… мой герой могутный!
Нас напутствует – «Вэри гуд!» –
Комбинатор великий. Гудвин.
О соломинке, пузыре и лапте
Плачьте, кто еще умеет плакать,
Прочие – мотайте на усы:
Утонул вчера дырявый лапоть,
Нынче лопнул, истончась, пузырь.
«Сущее, – вздохнул философ, – тленно».
Вздрогнуло дитя: «Какая жуть!»
Я иду в лаптях. Мне – по колено.
Крепко за соломинку держусь.
О трех поросятах
У меня в портфеле
ложь и дырявые кеды,
А в мозгу засела
сказка про трех поросят.
У меня приятели —
гении и легенды.
Ну а я – как в той поговорке –
не удался.
Да и предки мои –
не волки и не лисицы,
но зато не просто гуси,
а лучших пород.
Путешествия – журавлям
и даже синицам.
А гусям – в заборе дыра,
чтоб влезть в огород.
Ну, конечно, хозяин взвоет:
«Разбой! Потрава!» –
и добавит еще словцо…
Он плебей, он груб.
У гусей породистых
есть какое-то право.
И обязанность есть –
попасть (по ощипе) в суп.
Ну а я возмечтал
стать гением и легендой.
Ну а что? Я неглуп
и, кажется, не ленив.
У меня в портфеле –
ложь и дырявые кеды.
Ну а там, в лесу,
заждались Нуф-Нуф и Ниф-Ниф.
Не поможет ложь –
так выручат верные кеды.
Да и ложь в реале
сказочной правды верней.
Мне бы только успеть…
Так важно попасть к обеду!
А обед – он дома…
Так, может, ну их, свиней?..
О Белоснежке
По большаку, почти что в ногу,
Шагают семеро к острогу.
Ать-два, ать-два! Не время мешкать,
Когда в неволе Белоснежка!
Вперед! Ломи! А ну-ка кто там
Удумал подпереть ворота?!
Вперед короткой перебежкой
И напролом – за Белоснежкой!..
…Трещал по швам закат над шпилем,
Трещали лбы… а руки – били,
И заходились в жутком крике
Подземный гром и камень дикий.
Семерка гномов стоит рати,
Да вот бесценен надзиратель,
Пригож лицом, почти что рыцарь,
Печет пирожные с корицей,
Поет не хуже менестреля,
В речах учтив, хорош в постели.
Принц ни к чему, не надо трона,
Ты за стеной живешь матроной,
Ты здесь одна, как говорится,
Всему хозяйка и царица.
Нагрянь хоть тысяча колдуний –
Он всех сожжет и пепел сдунет.
Ему ль не сладить с дикой горсткой?
Покой. Пленяйся и покорствуй.
Под звон мечей вплетаешь ленты.
Молчишь. Становишься легендой.
Наследники Гороха
Умел учить? Теперь учись учиться.
Устами пить бы мед – несут горчицу.
Напиток для шута, ей-ей, неплох.
Намедни умер старый царь Горох.
Горошинами слезы пали в гроб.
На трон восходит иноземный Боб.
Взошел – и к солнцу тянется руками.
А царский двор заполнен сорняками.
И с плодожоркой – мирный договор.
А дальше – по старинке. Глад и мор.
Для летописца год, ей-ей, неплох,
Вещает: «Пал на землю тяжкий рок!»
Никто не виноват. Само так вышло.
А что же дальше? Помоги, Всевышний,
Нам, превзошедшим тысячи наук.
На место Боба метит царь Бамбук.
Бурая орда чебурашек, дико вращая глазами, похожими на взбесившиеся символы инь-ян, по-птичьи вереща и неуклюже подпрыгивая, водит хоровод вокруг основательно втоптанного в землю вечнозеленого крокодила. Он замер, добродушно прикидываясь представителем флоры; и лишь едва заметно колышется золотистый пластиковый шарик на ниточке, надежно зажатой пастью-зубастью.
