Лариса Чистова - Коричневые сны
– Доброе утро, путешественница, – весело сказал он. – Выспалась? Как себя чувствуешь?
– Хорошо, – лаконично ответила она. – Когда я могу уйти отсюда?
– Какая быстрая, – улыбнулся он. – Так скоро не получится. Ты должна понять, Аня, что у тебя было тяжелое состояние. Ты пробыла в коме четыре месяца. И если бы,… если бы не преждевременные роды, то может ты бы не очнулась. Твой организм откликнулся на рождение ребенка. Хотя я и сожалею, что мы не смогли спасти его. Ты помнишь, о чем мы вчера говорили?
– Помню, – из ее глаз опять потекли слезы. – Где он?
– Мы уже похоронили его, Аня, – печально произнес врач.
– Это же был мальчик?
– Да. Но ты не думай об этом, Аня. Ты еще молода, скоро окрепнешь, у тебя вся жизнь впереди. Будет когда-то еще один малыш. Я уверен в этом. А теперь позволь, я осмотрю тебя.
Он склонился над Аней. Проверил ее глаза, послушал ее сердце, измерил давление.
– Ну, хорошо, – повеселев, проговорил он, – очень даже неплохо, учитывая, сколько тебе всего пришлось перенести.
– Скажите, доктор, что со мной случилось? Я не все помню. Почему у меня нет волос?
– Аня, это очень грустно рассказывать. Один твой приятель подсыпал тебе наркотик в напиток. Его обычно курят. Мерзкий наркотик, сходный с фенилциклидином. Очень большую дозу. Тебе ввели препарат, блокирующий действие наркотика – налоксон. Но отек легких уже начался, а потом и отек мозга. Тебе делали операцию на головном мозге. Поэтому сбрили все волосы. Ты впала в кому, и после операции ты из нее не вышла. А дальше я говорил, начались роды, и ты очнулась.
– А как же мой ребенок… и кома?
– Иногда бывают и такие случаи. Твой ребенок рос в тебе, получая внутривенное питание. Поэтому он и был таким слабеньким. Возможно, большая наркотическая доза тоже повлияла на его развитие. Началась отслойка плаценты, и он родился. Ну, ничего, не плачь. Все уляжется, утрясется. Скоро придет твоя мама, Аня. Она не отходила от тебя все эти три дня. Она ждала, когда ты проснешься. И до этого тоже, Аня, она много ухаживала за тобой. Ты береги ее, потому что ее здоровье надорвано.
– Что вы хотите сказать? – удивленно произнесла она.
– Аня, твоей маме очень трудно будет сообщить тебе печальные новости. Она не может сказать, чтобы не навредить себе. У нее был сердечный приступ, и ты береги ее, девочка. Вам теперь нужно крепко держаться друг друга, заботиться друг о друге.
– А Антон? – спросила Аня. – Мой брат?
– Об этом я и хочу сказать тебе, Аня. Видишь ли, когда ты попала в больницу в таком печальном состоянии, твой брат, испытывая чувство глубокой вины, покончил с собой.
– Что? – слабо пролепетала Аня, не понимая смысла слов.
– Видишь ли, Аня, он баловался наркотиками. Он принял слишком большую дозу. Его не удалось спасти. Твоей маме больно говорить на эту тему. Я обещал, что сам все расскажу тебе.
– Антон умер? – еще не веря в это, спросила Аня.
– Да, – подтвердил доктор. – Он написал записку, что виноват во всем и покончил с собой.
– Я не верю, – Анины губы не шевелились. – Я хочу к Родриго. Где он? Вы сказали ему, что я очнулась? Мне надо позвонить ему. Я не верю.
– Аня, успокойся. Будь мужественной. Плохие новости на этом не кончаются.
Анино сердце защемило, она почувствовала дурноту.
– Родриго жив, не волнуйся. Но он не сможет придти к тебе. Когда твой приятель отравил тебя, Родриго не сдержался, он убил его. Недавно его осудили и отправили в колонию.
– Как? Родриго нет здесь? – Аня поняла только это.
– Его нет, Аня. Остался только еще один приятель, который играл в их группе.
– Родриго нет, – Аня зациклилась на этой мысли.
Она так рвалась в этот мир, хотела найти его, чтобы быть с Родриго вместе. А его нет. Его нет, и их ребенок тоже умер. Брат умер, мама больна. Богдан мертв.
– Как он убил его? – не своим голосом спросила Аня.
– Не надо, Аня. Зачем тебе это знать? Подумай о себе, тебе надо поправиться и заботиться о себе и маме. Такую трагедию трудно пережить, я понимаю. Но ты справишься. Ты хорошая девочка, твоя мама любит тебя. У тебя все будет хорошо.
– Если вы мне все не расскажете, мне придется расспрашивать свою маму, – равнодушно произнесла Аня. – Как умер Богдан?
– Что ж, – с каким-то вызовом ответил Гедеон. – Родриго перерезал ему горло струнами своей гитары. Спасти этого Богдана было невозможно.
– Он плакал? – спросила Аня.
– Родриго? Не знаю. Меня там не было.
– Я слышала, как он плакал. Только не по нему. Он плакал, потому что хотел жениться на мне, и не смог. Вы знаете, Гедеон, мы ведь хотели уехать с ним вместе в Москву. Он решил быть со мной вместе, чтобы растить нашего мальчика. А теперь их нет у меня. Если бы я не пришла туда так рано, ничего бы не было, – равнодушно сказала Аня.
В палату вошла Венера. И Аня зло уставилась на нее.
– Ты мне обещала, что все будет хорошо. Ты просто старая стерва! – выкрикнула Аня. – Ты всегда мне не нравилась! Со своими могилками и моргом. Ты забрала моего ребенка! Ты просто гадина!
Аня вскочила с кровати и бросилась на врача. Та отшатнулась, и Гедеон еле успел удержать Аню от того, чтобы та не вцепилась ей в горло. Аня была слаба, и удержать ее ничего не стоило. После такого порыва Аня тяжело дышала. Потом она громко зарыдала, причитая:
– Мой Родриго, мой мальчик. Я хочу к ним!
Венера и Гедеон громко переговаривались.
– Я была права. Психоз налицо. Я пропишу ей успокоительное. А вы Константин Павлович проследите, чтобы оно попало куда нужно.
– Константин Павлович! – громко передразнила Аня. – Он Гедеон, а вы Венера, любительница покойников. Можете притворяться сколько угодно, но я знаю, кто вы есть.
Венера ушла, а Гедеон остался с Аней. Он внимательно смотрел на Аню и о чем-то думал. Аня успокоилась и лежала на кровати, соображая, как вырваться из этой больницы и найти Родриго. Этот вопрос заставлял страдать Аню.
– Вы не знаете, где, в каком городе мой Родриго?
– Не знаю, – он раздраженно посмотрел на нее. – Скажи, ты на самом деле не понимаешь, что происходит или прикидываешься?
Аня округлила глаза, не понимая, что он хочет узнать.
– Гедеон, Венера. Ты находишься в больнице, Аня. Ты пролежала в коме четыре месяца. Мы врачи. Ты видишь это?
– Я вижу, – признала Аня. – Спасибо, что лечили меня. Без вас я никогда бы не очнулась в своем городе.
– Что значит в своем городе? Что тебе снилось, Аня? Где, по-твоему, ты находишься?
– Сейчас я нахожусь в своем городе, а до этого, когда была в коме, то находилась в похожем месте, только со своими правилами. Понимаете, там вы были Гедеоном, а она, – Аня кивнула на дверь и ее глаза сверкнули, – заведовала кладбищенским музеем. Она распределяла людей на смерть.
– Это как?
– Люди приходили к ней, а она выбирала им место на кладбище. И потом могилы усасывали их прямо в землю. Я сама это видела. А она была такая счастливая. Терпеть ее не могу! Разве можно так радоваться, когда человек умирает? Я поверила ей, что она будет следить за моим мальчиком, я оставила его ей на диване. Она сказала, что я не могу его взять с собой. А он умер, понимаете? Она позволила ему пойти в тот сад, чтобы найти свою могилку, – Аня опять заплакала.
Вошла медсестра со шприцом и искусственно улыбнулась.
– Время укола.
Аня послушно подставила руку, и получила очередную порцию лекарства. Гедеон жалостливо смотрел на Аню.
– Аня, ты должна понять, что видела очень яркий, реалистичный сон, ничего не имеющий общего с реальной действительностью. То, что было там, там и осталось. В реальности, здесь, мы с Екатериной Александровной являемся врачами. И она, кстати, твой врач-невролог и психиатр. Поэтому старайся вести себя с ней правильно, вежливо. Если ты будешь кидаться на нее, то попадешь совсем в другую лечебницу, из которой уже не выйдешь.
– Мне сложно воспринимать ее по иному, – призналась Аня. – Мне кажется, что она лицемерка. Я в конце, перед тем, как проснуться, почти поверила ей, прониклась к ней сочувствием, а она вон как со мной поступила. Никогда не прощу ей моего мальчика.
– Аня, это был всего лишь сон, – напомнил ей врач. – Она никогда и ничего не делала с твоим ребенком. Когда он родился, им занимались другие специалисты – врачи-педиатры. Екатерина Александровна занималась только тобой, и ты должна сказать ей спасибо, Аня. Она помогла тебе вернуться с того света. Ты могла умереть. Поэтому в следующий раз не кидайся на нее и не груби.
– Мне трудно этого не делать, – вновь повторила Аня. – Она для меня Венера, а вы Гедеон. И он, кстати, был хороший человек. Только одинокий.
– Я в чем-то тоже одинок, – врач, улыбаясь, потер свой нос. – Аня, я не верю в то, что ты сумасшедшая. Твой мозг, конечно, пострадал, но не до такой степени, чтобы ты не могла отличить реальность от сна. Так что постарайся вести себя правильно. Потому что, Венера, как ты ее называешь, уверена со вчерашнего дня, что тебе придется сменить эту больницу на новую. Ты понимаешь?
