Варис Елчиев - 13 дней января
Учительница Зумруд, в сказках все происходит быстро. Наконец, наша смоковница поспела. Дед попросил у мамы поднос, куда аккуратно сложил отборные плоды, сорванные с дерева, и отправился с гостинцем к соседям, когда вся семья Меликзаде собралась ужинать за столом у бассейна. Я, разумеется, сразу бросился к дедушкиному окну, чтобы понаблюдать, чем кончится его визит. Отец также стоял рядом, но он подглядывал тайком за занавесом.
Меликзаде, надо признаться, встретил дедушку приветливо, предложил сесть с ними. Дед мой поблагодарил и положил гостинец на стол. Меликзаде взял и отведал одну ягоду, после чего стал расхваливать нашу смоковницу. Он сказал, якобы, что наш инжир и на вид приятный и на вкус очень сладкий. А дед, в свою очередь, проявил дружелюбие и сказал, что ветки дерева перекинулись в их двор, а по обычаю, если растение прорастает во двор соседа, значит, достается ему. Так что срывайте и ешьте на здоровье!
После этого дня отец ходил в приподнятом настроении. Думал о том, как достать немного денег и навести во дворе, а также в доме порядок и пригласить новых соседей на чаепитие. Первый контакт с новыми жильцами очень взбодрил отца. Однажды даже я сам слышал, как он кому-то говорил по телефону «Да нет же, мы с ними как одна семья, часто ходим друг к другу. Будь спокоен, я решу твою проблему».
Наша красавица-смоковница в тот год принесла много плодов. Большие зеленые листья, желтые ягоды. Дедушка вскапывал, поливал дерево, промывал листья, белил ствол известью, чтобы не завелись насекомые. Опавшие плоды подметал вместе с листьями, чтобы не наступали на них и не пачкали землю.
Дедушка часто подпевал, когда созревала смоковница. А главное, он почти каждый день водил рукой по бороде. Это был знак благополучия.
Внутри этой желтой прелести скрывались красно-оранжевые оттенки. Это выглядело очень заманчиво. Мы с сестрой срывали созревшую смоковницу, делили пополам и всасывали середину. Несмотря на то, что все лицо наше пачкалось липким сладким соком, от этого получали удовольствие.
Мы угощали также своих соседей и родственников. Учительница Зумруд, дедушка даже несколько раз настаивал, чтобы я отнес в школу и угощал там всех. Но я постеснялся. Эх… Не надо было мне быть таким стеснительным, тогда и вы тоже могли бы отведать нашей смоквы…
Дед говорит: не зря Бог создал эти ягоды в числе первых на земле. Это священный плод, волшебный.
В годы войны с немцами смоковница, оказывается, служила хлебом для людей, люди перебивались сушеными ягодами смоковницы…
Дед мой был настоящим целителем. От боли в сердце он советовал кому-то заварку из листьев смоковницы, для укрепления организма кому-то советовал дошаб, а кому-то от малокровия – сушеные ягоды. Не знаю, насколько это верно, но дед мой говорил, что если на рассвете под этим деревом загадать желание, то рано или поздно оно исполнится. Отец, хоть и усмехался над уверениями деда, но я, во всяком случае, не раз был свидетелем того, как он, стоя под смоковницей, поднимал руки на небо…
Беда всегда приходит, откуда не ждешь. Никогда не подумаешь, с какой стороны она нагрянет. К нам постучалась служанка-толстушка наших соседей (когда я наблюдал из окна, мне всегда казалось, что она вот-вот лопнет) и пожаловалась маме, что мусор от нашего дерева сыплется на их брусчатку и гадит его.
Мама сказала об этом деду. Тот расстроился и не знал, что сказать на это. В тот вечер он лег спать, не поужинав.
Спустя два дня эта женщина заявилась снова. Громким голосом она стала требовать, чтобы мы немедленно прекратили замусоривать их двор. Бедный дед взял метлу, совок и мусорное ведро и направился к соседям, но это тоже не помогло разрядить обстановку. Новые жильцы не согласились с предложением деда ежедневно убирать мусор под деревом.
В силу своей обостренной интуиции дед предчувствовал тогда приближение беды. Ходил как туча, ничего не ел, замкнулся в себе.
Через неделю после первого визита служанки-толстушки к нам в дверь громко постучали. На этот раз к женщине присоединился хилый мужик. Он говорил так сердито, словно извергал вулкан изо рта. Оказалось, что это наше поганое дерево навредило их породистому псу, за которого заплачено, ни много ни мало, пять тысяч долларов. Выяснилось, что пес этот объелся посыпанными на землю плодами и в результате получил расстройство кишечника.
Толстушка в заключение сказала:
– Это вам так не пройдет!
На следующий день к нам пожаловали двое лиц с папкой в руке и в галстуке. Они представились сотрудниками ЖЭКа и категорично заявили, что нам необходимо срубить сук на дереве.
Сколько ни пытался дед объяснить им, что нельзя срезать увесистую часть дерева в такое время года, те не хотели даже слушать и заявили, что за три дня должны выполнить указание.
Люди порой очень жестоки, учительница Зумруд. Не хотят идти на компромисс. Бедный дед дважды пытался поговорить с Меликзаде. Пошел к ним домой, но дверь ему никто не открывал. Часами стоял у дороги и поджидал жестокого соседа. Наконец, ему удалось застать его и поговорить с ним. Однако сосед не хотел отступать: поганое дерево должно быть срублено, вот и все. Даже умудрился нагрубить старику, мол, невозможно ходить во дворе, шлепанцы прилипают к земле, это нетерпимо…
Был субботний день. Все были дома, кроме отца. Мы были взбудоражены. Вдруг резко открылась калитка. Во двор ворвались двое мужчин с пилой в руке и направились к смоковнице. А командовал ими один из тех, при галстуках, который приходил к нам до этого.
Дедушка в ужасе набросился на тех, кто приготовился спилить дерево. Он кричал:
– Рубить дерево – это преступление! Остановитесь, не делайте этого!
Но один из них – верзила – оттолкнул дедушку. Старик ударился о забор. Меня переполняла злость. Утирая слезы рукавами, я набросился на них и стал орать:
– Не рубите наше дерево!
Однако верзила, который оттолкнул деда, вмиг взял меня в охапку и поставил на середину двора. Когда они начали спиливать ствол дерева, дед еще раз крикнул:
– Не совершайте грех, не делайте этого! Бог вас накажет!
Потом он поднял руки к небу и мгновенно окаменел. После этого дед потерял сознание и упал. Мама подбежала к нему, вырывая на ходу волосы на себе. Учительница, клянусь Аллахом, я говорю правду: по мере того, как эти люди двигали пилой взад и вперед, по стволу дерева сверху донизу текла вода. Дерево плакало. Так и есть.
В тот день дед получил инфаркт и попал в больницу. С тех пор у нас изменился образ жизни. В доме уже не были слышны веселые голоса. Мы перестали собираться за чайным столом, смотреть всей семьей телевизор. Порой мы живем в счастье, видим его, дотрагиваемся до него, чувствуем его запах, пробуем на вкус, тем не менее, не представляем себе, чем мы владеем. Лишь когда роняем его, подобно хрустальной вазе, и видим, как она разбилась вдребезги, тогда словно резко просыпаемся и осознаем, что мы потеряли.
Дедушку выписали из больницы через полтора месяца. Он был плох: согнувшийся, подурневший. Никогда не ходил за дом. Занавеси на окнах всегда были задвинуты. Он не мог видеть пень спиленной смоковницы. Пни – это надгробные плиты убитых деревьев. В этом я убедился.
Ни отец с матерью, ни родственники, как ни старались, не могли утешить деда. Старик словно гнил на глазах. Надолго упирался вдаль потускневшими глазами, в которых часто наворачивались слезы…
А через некоторое время дед и вовсе слег.
С наступлением осени нас одолело грустное настроение. Я жил в страхе потерять любимого дедушку, а грустное настроение, смешавшись с этим страхом, терзало меня изнутри. Учительница Зумруд, вы, наверное, поняли, как тяжело протекал для нашей семьи тот период. Хотелось убежать куда глаза глядят. Вы можете подумать: невелика беда. Подумаешь – дерево спилили. Но это было не обычное дерево. Для нас оно было как член семьи, как близкий друг.
Можете себе представить? Ноги непроизвольно вели меня полакомиться плодами смоковницы, отдыхать в ее тени, стоять под ней и загадать желание. Я доходил до того места и обнаруживал вдруг, что дерева уже нет. И мне снова приходилось переживать боль от его порубки. Пила, которая уничтожила дерево, спилила также мою веру в жизнь и в людей. Однажды в ветреную погоду я слышал даже шелест его листьев. Этот звук я могу распознать среди тысячи других. Листья нашей смоковницы шелестели по-особому. Это было словно музыка, берущая иногда высокие ноты…
Поверьте, учительница Зумруд, деревья тоже имеют душу. Не знаю, как у изживших свой век и засохших, но душа безвременно умерших деревьев иногда кружится над пнем, шелестя листьями.
Были последние дни октября. Я вышел в город. Отец, решив, что я уже подрос, ежедневно давал мне 50 копеек (приблизительно 50 центов – авт.) на школьные расходы. Я же половину этих денег тратил, а половину экономил. Таким образом у меня накопилось 12 манатов (приблизительно 12 долларов – авт.). На эти деньги я хотел себе что-то купить. Конечно, на свои сбережения я не мог приобрести то, о чем мечтал, то есть компьютер, мобильный телефон и «Play Station». Но все же что-то можно было купить. Взять хотя бы дорогую общую тетрадь для записи оригинальных идей, которые нередко посещают меня, или авторучку, пишущую чернилами…
