Юрий Запевалов - Уральские россыпи
– Нет, не согласен. Что еще за условия? Не нужны мне никакие условия. Я сказал – драга будет работать. И без всяких условий. А уж остальное – это ваши дела, министерские. Как решите, так и будет. Можете списывать драгу, можете списать и главного инженера!. Только смешно будет, если Министерство спишет работающую драгу. Это ж какой материал для журналистов!
– Да он у тебя еще и нахал, а, Владимир Павлович?
– Да уж какой есть. Лучше-то все равно никого нет!
– Ну, смотрите. Я свое слово сказал. Теперь дело за вами. – И улетела комиссия.
Георгий собрал всех специалистов, прямо здесь, на берегу.
Коротко рассказал о разговоре с Мацкепладзе.
– Я думаю, за неделю всё мы здесь сделаем. Механизмы что, железные болванки, вычистим, смажем. В редукторах масло заменим. Вот как с «электрикой», Владимир Александрович? Успеем мы высушить электрооборудование?
– За электриками, Георгий Александрович, задержки не будет. Что-то из мелочёвки просушим, а что-то просто заменим.
Мазырин, начальник электроцеха, уже подбирает оборудование, материалы. Но, уверяю вас, Георгий Александрович, много замены не будет. Да и просушки, тоже немного будет. У нас же все кабельные проводки, все материалы, основное оборудование выполнено в водостойком, в водозащитном варианте. Успеем всё подготовить к пуску драги. Главное нам сейчас – всплыть. Чтобы хоть сколько-то времени на перемонтаж да на просушку осталось.
Главное всплыть. Электрикам нужна неделя. Дадите нам неделю?
– Как, начальник драги, дадим неделю электрикам и механикам?
– Георгий Александрович, вот, всё на виду. Техника работает.
Нижние слои обваловки, те, что под водой, уже отсыпаны, а это самый большой объём, гребень обваловки поднялся над водой и насос уже работает. Проектировщики подсчитали, что завтра к вечеру понтон можно будет чистить и варить. А оборудованием – и механическим, и электрикой, можно заняться уже сегодня.
Ко второй смене, я думаю, палуба понтона будет сухой. Так что, работайте, товарищи электрики, есть у вас время. А мне бы с механизмами, да с грязью в понтоне управиться! – Осинцев вёл себя твёрдо, уверенно, чувствовалось, он сам поверил в скорое всплытие и запуск драги.
Десять дней Георгий, все занятые на ликвидации аварии специалисты прииска и Смирнов Владимир Павлович, жили в палатках на берегу водоёма. Но через десять дней начальник драги Георгий Осинцев рапортовал плановому отделу прииска о первых после аварии переработанных кубометрах горной массы и добытых граммах золота и платины.
… Когда, года через два утонула такая же драга на алмазном прииске на Вишере, Мацкепладзе вспомнил «нахального» Главного инженера на Ису и посоветовал директору алмазного прииска Майорову Юрию Федоровичу обратиться за помощью именно к нему. Георгий съездил тогда на Пермский прииск, осмотрел аварию, посоветовал, что надо сделать по горным работам, а на подъём драги отправил «аварийную» бригаду во главе с Павел Яковлевичем Абакумовым. Там положение было посерьёзней – драга частично сидела на борту котлована и опасно накренилась. Чуть не перевернулась драга у Уральских алмазников. Павел Яковлевич со своей бригадой за неделю подняли драгу, выправили на плаву и запустили в работу.
С тех пор, что бы где не случалось на предприятиях «Главзолото» – обязательно обращались на Ис за помощью. Подымали драги исовчане в Забайкалье, на Зее, и даже на Дарвазе, что в Таджикистане. Строили гидравлику в Узбекистане и даже чуть не уехали в Чили, помогать чилийцам запустить драгу на добыче платины. Пиночет со своим путчем помешали. Сорвался тогда этот чилийский аварийный выезд.
Мацкепладзе давно ушел на пенсию, а специалисты «Главзолото» всё продолжали отправлять «исовскую бригаду» на разные аварийные работы, что случались, и не так уж редко, на подведомственных Главку предприятиях.
10
В «Уралзолото» как-то сразу, в один год, поменялось всё руководство. «Старики» ушли на пенсию и, как это водилось в те годы – почти все одновременно. Вместе в двадцатых-тридцатых годах пришли по зову Партии в золотую промышленность, вместе в шестидесятые-семидесятые повыходили на пенсию. Наработались, конечно, «досыта». Самые трудные годы отработали. Создали золотодобычу в новой Стране на пустоте, на голом месте, и ушли отдыхать. Именно для страны создали, не для себя, не на своих собственных приисках да месторождениях работали. На государственных. И работали за одну зарплату. Порой, совсем мизерную.
Особенно, если сравнить с такими же заработками в других, тоже золотодобывающих странах. Впрочем, зарплаты этой на жизнь хватало, и на неплохую жизнь. По тем временам.
Проводили на заслуженный отдых и Владимира Павловича Смирнова. Не то, что и проводили – Смирнов отказался от пышных проводов, не захотел показной «шумихи», ушел скромно, тихо. Правда, на какое-то время еще остался в тресте, как консультант. Видимо, в помощь молодому Главному инженеру оставили Смирнова.
В трест пришли новые люди. Не сказать, что и новые. Свои, трестовские, уральские. Главным инженером треста назначили Компанейцева, работавшего до этого главным инженером Березовского рудника. Начальником производства стал Новак, главный инженер Невьянского прииска. Возглавил реорганизованный Комбинат Шабалин Пётр Харитонович, бывший Первый секретарь Североуральского горкома партии. Все свои, уральские.
Краснопёрову повезло, повезло по жизни, повезло в учёбе, как руководить производством – он застал в работе, в руководстве золотодобычи, эти заслуженные старые «кадры». Да, у них было чему поучиться! Прежде всего, искусству беречь, выращивать, воспитывать молодых инженеров. Особенно бережно относился к молодым специалистам Смирнов. Сам он прошёл нелёгкий путь от рабочего-слесаря до главного инженера одного из самых крупных золотодобывающих предприятий в стране.
Смирнов учил и своих подчинённых бережному отношению к молодым кадрам. Он, например, за малейшие ошибки мог учинить «разнос» молодому руководителю, но один-на-один, у себя в кабинете, или в цехе, но никогда при людях! А если кто-то при нём, из приехавших «вышестоящих» начальников, начинал «распекать» его подчинённого, он резко заступался за молодого специалиста, вставал на его защиту, переводил огонь критики, а иногда и «истеричного» крика, на себя.
– Ты меня критикуй! – говорил он разбушевавшему начальнику. – Кто здесь Главный, кто за всё в ответе? Я здесь за всё в ответе. Вот меня и ругай! А с ним я как-нибудь сам раз берусь! – ни с кем он не считался, никаких не боялся авторитетов.
Смирнов был человеком слова! Если сказал «да», ничего и никто уже не изменит его обещания. Никакие «непредвиденные обстоятельства». Ну, а уж если сказано кому-то «нет» – ходить больше никуда не надо, ничего не поможет. Нет, оно и есть нет!
Эту твердость сказанного Смирновым слова знали все работники прииска, когда он еще работал на прииске, вскоре это узнал и весь Трест.
Он и сам частенько страдал за эту свою «неуступчивость».
На работников золотой промышленности и в военные годы, и в мирное время была установлена строгая «бронь». От призыва в армию.
И вот, как-то Смирнов узнает, что маркшейдера одной из драг вдруг призвали в армию. Смирнов звонит в военкомат – нет начальства на месте. Тогда Смирнов отдаёт команду отделу кадров – никуда маркшейдера не отправлять!
На военном сборе естественно одного призывника не досчитываются.
– Кто таков, куда подевался, «дезертир»?
Конечно, военному начальству докладывают о приказе Смирнова.
«Да кто он такой, этот Смирнов, как посмел посягнуть на военный приказ? Призвать в армию его самого!» Понятно, что на Военкома ни Горком, да и никто из Советских начальников повлиять не может. Смирнову лично вручают повестку о призыве его в армию.
Призывнику почти сорок лет!
Смирнов докладывает вышестоящему начальству о его военном призыве, собирает «котомку» и, на второй за военным приказом день, сам становится в строй призывников! На радость и потехе «боевой молодежи».
Золотодобывающая отрасль в те годы входила в ведомство могущественного Берии. Ясно, что в тот же день состоялся звонок из областных органов городскому Военкому и Смирнова от военных сборов освободили.
Но само событие характерно именно для Смирнова – «Спросите с меня, а подчинённого не трогать!».
Со всеми у Смирнова свои отношения, и даже с Армией. Вот и военкому – «Берите, забирайте меня, но моих подчинённых не трожь! Раз законом предписано не трогать!» Но однажды именно эта его безкомпромисснность его и подвела. И подвела крепко. Даже – не подвела, «подставила»!
В те годы, когда «золотая» промышленность входила в состав «ведомства» Берии, на рассмотрение годового плана добычи золота в Трест приезжали из Москвы, из Главного управления, военные. Чекисты. Генералы. Ответственные за добычу золота в своём могущественном ведомстве.
