Елена Селестин - Москва – Таллинн. Беспошлинно
Лена, по-прежнему улыбаясь, махала Лехе двумя руками, но он смотрел поверх ее головы. Ей пришлось повернуться лицом к публике и сказать со звонкой интонацией пионервожатой:
– Друзья, прервемся ненадолго, а потом зададим автору вопросы.
– Не расходитесь, мой друг хочет сказать что-то! – воззвал Леха пронзительно, как о спасении.
До Стаса дошло, что Леха указывает на него:
– Расскажи нам, что ты почувствовал, когда снимал алтари в Таллинне.
Стас попытался вспомнить свою съемку.
– В Нигулисте я попал в своеобразный треугольник между алтарями и картиной. Алтари – это посыл в вечную жизнь, молитва животворящая, а рядом с ними висит картина «Пляска смерти». Для нас, обычных людей, это два полюса земного существования, вход и выход.
– И там гробница герцога де Круа… – подсказал Леха.
– Да, при Петре жил герцог, с которым случилась история.
– А ты понял, почему с ним такое случилось?!
– Что? В общем, там есть плита, и под ней погребен этот забавный персонаж, действительно.
Вдруг Стасу стало ясно, что именно произошло с ним самим в Таллинне, в точке между алтарями и картиной.
– Давайте поговорим после перерыва! – вновь призвала Лена.
Люди шумно поднялись, образовали небольшую толпу, которая перетекала через узкую дверь в холл и далее в тесный буфет, там желающим наливали шампанское в одноразовые стаканы. Стасу хотелось остаться одному, он решил, что неплохо бы стрельнуть сигарету. И услышал скрипучий голос матери:
– Хорошее издание. Дорогое?
Варвара поцеловала Леху троекратно, приподнявшись на носках.
– И слушать тебя было интересно, а вот познакомься, моя новая ученица. Стас, подойди.
Рядом с матерью стояла маленькая девушка с синими глазами и косой из светлых волос. Стас засмотрелся, не в силах понять – что именно не позволяет ему отвести взгляд.
– Очнись, это Маруся.
Девушка спокойно смотрела в глаза Стасу.
– Приехала из Таллинна. Правда прелесть? – Варвара с нежностью смотрела на ученицу.
«Она чем-то напоминает Ларису, – отметил Стас, – я не имею права не додумать ту мысль, что вспыхнула три минуты назад, когда я был на сцене! Но что это была за мысль?! Еще немного – и упущу ее…».
– Маруся приехала поступать в театральный. Очень талантлива, уверяю тебя! Хотя в этом году не поступила, пошла на платное, но мы с ней работаем, немножко убираем этот акцент…где Ядранка? – оглянулась Варвара.
Стас обошел небольшое помещение, даже заглянул в курилку, но его подруги не было. Оказавшись снова в полупустом зале, он увидел, что его мать и Маруся вдвоем рассматривают альбом. Ядранка сидела одна в закутке за колонной. Стасу стало ее жалко:
– Яца, – сказал он как можно ласковее, – иди к нам.
– Не хОчу, – прогудела она басом.
– Прости меня, Яца, видишь, Леха хотел, чтобы я выступил, а я не додумался посадить тебя рядом. Прости, – повторил он. Ядранка опустила голову, пряча глаза за пышными локонами. – Идем, неудобно, мама тоже ждет тебя.
Она, наконец, подняла лицо, и Стас увидел тот самый гнев, который хорошо запомнил во время их первой прогулки.
– Ты там, про мене забуровил – и важи! – Ядранка взмахнула кистью руки.
– Не будь ребенком, я не забыл про тебя, – Стас наклонился, нежно поцеловал сначала ее руку, потом ухо. – Пойдем, милица моя.
– Важи, – повторила Ядранка и встала, даже попыталась улыбнуться, но получилось криво. Он взял Ядранку под руку и подвел к Варваре.
– Я вас оставлю, – наконец, смог сказать Стас.
Он вышел на улицу без куртки, хотя за дверью была темная, снежная поздняя осень. Старый двор, высокий мрачный колодец, был местом тишины. Если выйти из арки, то увидишь суету и огни, погрузишься в грохот. Если вернешься в помещение, тоже попадешь в гудящую толпу. Посередине было необыкновенно пусто. Тихо. Чистый снег, падая с небес, стремился принести чистоту и радость, но не выдерживал напряжения мегаполиса, и, долетая до земли, сдавался, растекаясь жижей. Стас закурил сигарету и стал думать о том моменте, когда он в Нигулисте почувствовал нечто странное.
В голове не было ничего похожего на озарение, что ему почудилось на сцене. Показалось. Пригрезилось, что в голову пришло что-то значительное, а его не было и в помине.
И – Стас вдруг безо всякой паузы начал понимать – мысль-то очень простая: в зазоре между жизнью (алтари) и смертью (картина) он оказался в самой своей желательной реальности, в других точках его существования она не проявлялась. По какой причине? То ли когда-то он ошибся, свернул не туда в лабиринте жизни. То ли так и было задумано для узора их с Ларисой истории, – постоянно общаться в не-материальной действительности. Очевидно, в этой геометрической задаче был задействован город Таллинн, и в нем – Нигулисте.
Мысль про «портал» пришла мне в голову, когда в зале Чеховского центра появилась девушка из Таллинна. Наверное, Маруся напомнила мне Ларису двадцать лет назад. Может, все девушки, выросшие в Таллинне, похожи друг на друга? А с чего я начал думать про портал? Да, герцог де Круа. У Лехи чутье на мистику-эзотерику. Герцог замумифицировался потому, что его уложили в зоне между жизнью и смертью. Де Круа вышел из жизни, но никак не мог войти туда, куда направлялся, застрял между. Интересно, Небо над рукотворными значимыми местами, такими как Нигулисте, храм в Дельфах, Стоунхендж, – отличается чем-то? Цепляют ли эти сооружения облака каким-то особенным образом? Может, сделать такую серию снимков НЕБА?
– Станислав! Станислав! Шта ты радишь? Ч-то ты делаешь? – На крыльце появилась Ядранка в шляпе и мягкой голубой шали, намотанной поверх пальто.
– Сейчас начнется вторая часть, вернемся в зал, – Стас сильно замерз.
– Идемо.
– Куда?
– Домой, – сказала Ядранка будничным тоном и стала спускаться с крыльца, ее поступь из-за высоких каблуков выглядела нелепо торжественной.
– Лучше выпьем шампанского, я тебя со всеми познакомлю, – Стас попытался взять ее руку, чтобы поцеловать.
– Нет, голова болит, – Ядранка убрала руку и шагнула вперед. – Я тебя жду здесь, жду.
«Она права, – думал Стас, надевая куртку. – Оставил ее одну, любая бы на ее месте обиделась».
Часть зрителей снова пришли в зал, из открытой двери было слышно как кто-то виртуозно играет «Музыку воды» Равеля. Остальные были в буфете и оживленно разговаривали. Маруся сидела за столом рядом с бывшим редактором знаменитого советского журнала.
– Стасик, ты куда? – Варвара вышла к нему из буфета, помахивая пустым мундштуком.
– Ядранка плохо себя чувствует, мы уходим домой.
– Она странная: мы пьем чай с коньяком, зовем ее, а она пропала. Тебе понравилось?
– Леха не умеет останавливаться. Начинает говорить о вещах, которые можно обсуждать только на кухне где-нибудь.
– Для разнообразия нужен и такой человек.
Ядранка ждала его в арке, смотрела на Пушкинскую площадь, похожую на пылающую сковородку. Они пошли домой пешком: по трубе, затем через Палаши к Бронной.
Стас опять подумал, что герцога остановили в зоне карантина, требовалось, чтобы он заплатил пошлину за переход на ту сторону. А вот ему повезло, смог пообщаться с Ларисой беспошлинно, и двадцать лет назад, и недавно в Нигулисте. Как пассажиры в нарядных магазинах в аэропорту, tax-free. Его пронзила тоска по Ларисе.
Ядранка шла, угрюмо глядя под ноги. Стас вдруг понял очень ясно, что со временем рядом с ней ему будет пусто и тоскливо. В Трехпрудном переулке Ядранка остановилась, взяла Стаса за подбородок и поцеловала в губы долгим поцелуем.
* * *Варвара согласилась бы заниматься с Марусей бесплатно; во-первых, помочь девочке попросила Михайлина, подруга юности, во-вторых, Варвара видела сходство судьбы Маруси и собственной. Девочки покорила ее, заявив, что непременно хочет платить за уроки по общим расценкам, она мыла полы в двух московских театрах. Варвара все больше убеждалась, что они с Марусей похожи.
Занимались дикцией и основами сценической речи два раза в неделю. Для обеих удобным временем было раннее утро. До презентации Маруся ни разу не встретилась с Ядранкой, однако с того дня их встречи в Варвариной квартире стали происходить постоянно.
Ядранку злило, когда Варвара ради ученицы затевала на кухне чай, ей же приходилось бесшумной тенью присутствовать в других комнатах, ее не приглашали, и кровь закипала от обиды и ревности, когда она слышала их болтовню, смех… Ядранка постоянно пребывала в плохом настроении; даже имея власть над Стасом, она не смогла привязать к себе Варвару – старуха нашла себе новую подругу.
– Подожди, – Варвара перед очередным занятием открывала тетрадь, сперва надо записать расходы, деньги испаряются неизвестно куда, это называется склероз.
– Нет, – заулыбалась Маруся, – только не у вас.
– Детка, у меня тотальная депрессия.
– Вы активная и веселая, у вас не может быть ничего плохого.
– Откуда ты можешь знать, ребенок?
