Кира Измайлова - Следствие продолжается. Том 1
– Пока всё понятно, – за всех ответила Каролина. – Продолжайте, прошу вас!
– Благодарю, – улыбнулся тот. Рыцарь чем-то напоминал ясень – такой же прямой, высокий и не слишком шумнолистный, а вот супругу его больше тянуло сравнить с гибкой тонкой ивой. – Итак, в подобных ситуациях неожиданностей практически не бывает. Очень, очень редко девушка не приживается в новой… хм… семье или не дает свежих побегов, и это всегда большая трагедия!
– Да, тут тоже такое случается, – кивнула госпожа Крепеньких.
– Совсем иное дело, если кто-то собирается сплестись корнями… гм, простите, взять супругу из посторонних, – продолжил рыцарь. – К сожалению, нас не так уж много, и это зачастую вынужденный ход, если семейство не желает остаться совершенно бесплодным. Так я нашел Ангелику, – он ласково улыбнулся супруге, та ответила такой же улыбкой. – Мы сейчас в свадебном путешествии.
– О, поздравляю! – воскликнула Каролина. – Как это мило! И всё же, вы обещали рассказать…
– Да-да, я веду к этому, – кивнул дю Бриндвиль. – Прошу простить мне мою излишнюю многословность.
«Зато молчание твоей жены вполне эту многословность компенсирует», – невежливо подумал Дэвид.
– Итак, когда я встретил Ангелику, – говорил Жоффре, – я отправился в материнскую рощу… ну, об этом чуть позже. Итак я пошел туда испросить совета и дозволения у предков, и мне несказанно повезло – в первый же раз мне удалось найти белый свадебный цветок!
Он указал на прическу супруги.
– Но он же… гм… некоторым образом красный, – заметил Ян.
– Сейчас вы всё поймете, – пообещал рыцарь. – Итак, была подготовлена торжественная церемония, на Ангелике было восхитительное белоснежное платье, и цветок в волосах идеально подходил к нему. Мы накрыли столы в материнской роще, и празднество длилось и длилось, как заведено в нашем роду, до самого утра, и первые лучи рассвета окрасили цветок в волосах моей супруги нежно-розовым цветом. Это был прекрасный знак! Уже к полудню цветок сделался таким, каким вы видите его сейчас, а значит, Ангелика превосходно прижилась в нашей роще! Я искренне надеюсь, что вскоре она порадует меня молодым побегом…
– Жоффре, – впервые подала она голос. – Не смущай меня.
– Прости, дорогая, – покаянно произнес тот и поцеловал руку супруги.
– Постойте, я не понимаю… вы уже несколько дней на «Колоссале», разве цветок не должен был увянуть? – спросил Дэвид.
– Он увянет только тогда, когда Ангелике придет пора отправляться в материнскую рощу навсегда, а это произойдет, я надеюсь, еще очень нескоро, – серьезно сказал рыцарь.
– Про рощу вы тоже обещали пояснить, – заметила Каролина. В глазах ее блестел исследовательский огонек.
– Да, но, пожалуй, сперва о цветке… – Рыцарь посмотрел на заворожено слушающих его людей. – Видите ли, он распускается только на очень старых деревьях, и… словом, это некоторым образом паразит.
– Стойте, я поняла! – воскликнула госпожа Кисленьких. – Госпожа Ангелика была самым обычным человеком, но вы подсадили ей на голову цветок-паразит, и он…
– Совершенно верно, – кивнул дю Бриндвиль. – За праздничную ночь он успел укорениться, корни этим пронизали всё тело моей дорогой супруги и прочно связали ее с землей материнской рощи и общей мыслительно-корневой системой нашего рода. Теперь она одна из нас.
– Вот это да! – искренне воскликнула Каролина и посмотрела на Ангелику с некоторой долей зависти. Судя по всему, она не отказалась бы поставить на себе подобный эксперимент.
«Ужас какой!» – не менее искренне подумал Дэвид.
– Оригинально, – сказал следователь. – А всё-таки, роща – это?..
– Туда удаляются дамы, которым пришла пора укорениться навеки, – серьезно ответил рыцарь. – В некотором роде это – бессмертие. Дамы эти обретают силу и власть, и нет большего наслаждения, чем прийти к ним за наставлением и советом и услышать, как поет ветер в зеленеющих кудрях!
– Но погодите, если госпожа Ангелика… э-э-э… приросла, то как же… – начал Дэвид, не смог сформулировать вопроса и сконфуженно умолк.
– Есть некоторые неудобства, – согласился дю Бриндвиль. – Но преимуществ больше. Да, конечно, мы вынуждены возить с собою кадку с родной землей, но это так приятно – по утрам отряхивать ножки Ангелики от пыли…
– Жоффре! – его супруга зарделась. – Ты увлекаешься, право!
– Мое сокровище, – он осторожно поцеловал ее руку. – Но как я могу удержаться? Право, какое счастье, что ты приросла к Форэ не только сердцем, но и душой!
– Приросла… – повторил доктор. А мужчины у вас, значит… хм… автономны?
– Практически, – согласился рыцарь. – Мы – как плоды, принесенные прекрасными деревьями… Да и должен ведь кто-то защищать прекрасных дам, буде какой-нибудь невежа осмелится явиться в материнскую рощу с топором?
– Как интересно! – восхитилась госпожа Крепеньких. Гарольд посматривал на Ангелику со все большим интересом. – А девушек, значит, вы… э-э-э… пересаживаете?
– Да, это несложно Даже вдали от родины дамы нашего рода сохраняют особую мистическую связь с землей предков, поэтому мы всегда дарим молодым пару мешков в запас. Так девушка получает возможность связываться со своими далекими родственниками, усваивать наставления предков и приобщаться к мудрости поколений. Воспитывать молодежь бывает очень просто, не так ли?
– Хм-м… – задумчиво сказала Оливия.
– Поэтому, – продолжал рыцарь, – чего ради вашему племяннику растрачиваться на перевоспитание вольерных островитянок? Отчего бы ему не сплести… свою судьбу с прелестными цветками на ветвях могучего генеалогического древа, корни которого уходят не только вглубь земли, но и в глубину веков?
– Гхм, – откашлялся Гарольд. Кажется, эта идея начинала ему нравиться.
– Две мои сестры как раз достаточно подросли для пересадки, – заметил рыцарь искушающе. – Думаю, они с гордостью пустят корни на вашей лужайке… а со временем вы и сами обзаведетесь материнской рощей.
– Это очень заманчивое предложение, – согласилась госпожа Крепеньких, – но мне необходимо посоветоваться с мужем.
– Ну разумеется! О, единственное… у вас бывают заморозки? Форэ – достаточно теплый край и, думаю, с непривычки девушки могут захворать…
– Муж только что отстроил огромную теплицу для роз! – похвасталась Оливия.
– Это прекрасно! Именно то, что нужно! И, – не без гордости заметил рыцарь, – мои сестры намного лучше роз.
– А дядя Рихард, кстати, ворчал, что… э-э… не любит синхронисток, – сказал вдруг Гарольд. – Это он, тетушка, в юности ухаживал за какой-то… И, говорит, вынужден был терпеть, что ее подруги… э-э… повторяют все действия. До конфузов доходило.
– Это он вспоминал, когда вы вчера говорили «о своем, о мужском», а потом от него пахло виски? – поинтересовалась она.
– Ну да… Он всё вспоминал какую-то там… э-э… фривольную геометрическую фигуру с участием тех девиц, забыл, какую, – сознался Гарольд. – Говорит, вынужден был принять в ней участие, до сих пор с ужасом вспоминает. Вот от страха… э-э… и пропустил стаканчик!
– Вот видите, – не преминул вставить дю Бриндвиль, – мои сестры никогда не позволили бы себе подобного. Это совершенно исключено! Они прекрасно воспитаны, отлично образованы и – полагаю, это для вас немаловажно, – очень сильны.
– Это ценное качество, – согласилась госпожа Крепеньких задумчиво. – Что ж, я думаю, нужно поговорить с моим мужем. Вы с вашей очаровательной супругой не окажетесь присоединиться к нам за обедом?
– Почтем за честь, – чуть поклонился рыцарь. Ангелика молча кивнула.
– Хваткий тип, – шепнул Ян Берту. – А ты что ж не вступился за честь родных островов.
– Так правда же, – ответил тот. – И про вольеры, и про мешки… С этим надо будет что-то делать!
Тем временем госпожа Крепеньких с племянником и дю Бриндвиль с супругой тепло распрощались с компанией и отправились восвояси, обсуждая матримониальные планы.
– И кого только не встретишь на «Колоссале», – задумчиво сказал Бессмертных.
– С ума сойти можно, – согласился из-под шляпы Сидельских. – Но Ангелика – во! Хоть и дерево.
– Сударь, я обижусь, – пригрозила госпожа Кисленьких.
– Вы – во в десятой степени! – поспешил исправиться комиссар. – Или в какой хотите?
– Ну так и быть, прощаю… – подумав, решила Каролина.
И никто из занятых шутливой пикировкой не заметил небольшого человечка в клетчатом пиджаке, немного лысоватого, с аккуратной бородкой. Все время разговора с дю Бриндвилем он простоял неподалеку, у планшира, любуясь морскими далями, а теперь деловито направился куда-то. На лице его читалась усиленная работа мысли…
Вечером в салоне снова спорили о политике.
– В Форэ весьма и весьма патриархальный уклад жизни, – негромко говорил рыцарь дю Бриндвиль. Судя по довольному выражению его лица, брачные переговоры с четой Крепеньких прошли удачно. – Иногда до нас доносятся отголоски бурь большого мира, но в целом всё идет так, как много веков назад…
