Яна Розова - Безмятежное зло
Она снова сосредоточилась на котлетках.
– Почему ты одна живешь? Такая симпатичная женщина, добрая, а одна. Это несправедливо.
– Мне так удобнее.
Обычно ее мало волновало, что думают люди, узнав, что Фене в одиночестве вполне комфортно и никаких романов-замужеств она не планирует. Но тут вдруг стало ясно, что этот красивый мужчина смотрит на нее с откровенным непониманием. А правда, можно ли поверить, что женщина не хочет замуж, детей, семью и все как у людей?..
– Я такой человек, – попыталась она объяснить. – Одиночество – это мое естественное состояние.
– А пробовала быть не одной?..
– Да.
– И что?
– Понравилось, – искренне ответила она.
Звучало абсурдно: если тебе понравилось замужем, то почему ты говоришь, что тебе одной комфортнее? Но объяснить что-то правильными словами Феня уже не смогла бы – Богдан смотрел на нее так, что становилось ясно: свои выводы он сделал.
Махнув на эти его выводы, Феня подала котлеты и ушла в спальню – ей хотелось скорее закончить день, чтобы наступило завтра.
Парня в горы тяни
Адвокат Кокарева позвонил рано утром. Он представился Дмитрием Скобелевым, обругал Хвостова козлом вонючим и продиктовал номер телефона некоего Владика Хасаева.
– Хасаев требует сто тысяч, а Хвостов… ну, я уже сказал, кто он, раз считает, что вы должны платить за следствие что-то большее, чем налоги. У вас есть сто тысяч?
– Неважно, что там думает Хвостов. Я заплачу за запись, потому что Валера – мой лучший друг, – ответила Феня. – Но… возможно, мне не захочется отдать запись Хвостову.
– Все понимаю! На вашем месте я бы нашел негодяя и тихо укокошил его.
Это слово – «укокошил» – прозвучало по-мультяшному жутко.
– Вы прям дон Корлеоне какой-то.
– С нашими законами только дон Корлеоне чувствовал бы себя комфортно.
– Вообще-то, я имела в виду, что мне не хочется спасать Кокарева от пожизненного. Мне неприятно сознавать, что через пятнадцать лет он снова будет на свободе. Кокарев – убежденный психопат. Или врожденный. Не знаю.
– Понимаю. Только вы не идите на встречу одна. У вас есть кто-то, кто смог бы вас защитить?..
После разговора со Скобелевым Феня набрала номер Хасаева. Высокий наглый голос выдавал человека пустого и жадного. Феня показалась ему легкой жертвой, он тут же потребовал не сто, а сто пятьдесят тысяч за пленку. Феня подтвердила репутацию лохушки, согласившись. Хасаев продиктовал адрес. Через десять минут Феня уже шла по улице к банку, чтобы обналичить с карточки деньги.
Васе о своих планах она не сообщила – на то были особые причины. Все, что сегодня делала Феня, имело особую значимость. Внешне она выглядело как обычно, но внутренне словно заледенела в ожидании убийцы. Она увидит его. Она узнает его. И стоило сказать правду, что ей хочется, чтобы произошло все без участия остальных заинтересованных персон. Это личное, так-то. Вот потому-то Феня и решила обойтись без Васи.
Троллейбус двигался по Гродину с присущим этой породе транспорта спокойствием. Ехать предстояло через весь город, так что оставалось время передумать множество мыслей, наблюдая за тем, как город одолевает поздняя осень.
Если в ноябре выпадали солнечные дни, Гродин казался обманчиво уютным. Остатки желтых листьев на деревьях под светло-синим чистым небом и особый запах, сочетающий городской смог и влажный аромат холодной грязи, заставляли думать о том, как мало осталось до зимы, до настоящих холодов. Зима незаслуженно виделась смертью, осень – также необоснованно представлялась финальным этапом чуть ли не всей жизни. На фоне прощальной синевы горожане как-то тоскливо хмелели, а то и пускались во все тяжкие – напивались по вечерам, разводились или торопились жениться. Вот и сейчас – по улице, сигналя, несся свадебный кортеж, снова напомнивший Фене Валерку. У них не было свадьбы, они не хотели этой ерунды, но женаты-то были.
…Хасаев жил в том же дворе, что и Кокарев, потому и машину держал напротив подъезда Олега. Феня не угадала, которая из машин, стоящих на парковке, принадлежит шантажисту. Вошла в подъезд (домофон не работал) и поднялась на второй этаж. Дверь в квартиру Хасаева оказалась приоткрыта.
– Эй, – сказала Феня. – Я пришла за записью.
Она вошла в узенький коридорчик имени Хрущева, заваленный коробками из-под фруктов, пакетами, грязный и унылый. Уже там Феня почувствовала, что Хасаева ей не увидеть.
Комната от коридора не отличалась – снова коробки, пакеты. Заглянув мельком в коробки, Феня увидела игрушечных пушистых зверей. Наверное, Хасанов торговал ими – привозил из какого-нибудь цеха и сдавал оптом в магазины.
В углу комнатенки лежал матрас с замызганным бельем, окно было завешено простыней, прибитой гвоздиками к деревянной раме. Запах в квартире – особенно после свежего холода улицы – стоял омерзительный: туалет, горелая еда, нестиранные вещи… Феня выглянула на балкон, прошла на кухню. Ощущения стали фактом: Хасаева в квартире не было. И, что гораздо хуже, не было ни видеорегистратора, ни карты памяти из него.
Озадаченная Феня решила позвонить Васе. Он сильно отругал ее – за беспечность, за скрытничество, за недоверие, за все. Потом пообещал приехать с экспертом-криминалистом из частной лаборатории, которая проводила экспертизу для «Просто Бонда».
Феня осторожно прикрыла входную дверь и вышла на балкон курить.
Примерно через полчаса прибыл Вася и эксперт, оказавшаяся милой дамой лет сорока пяти. Она походила на деловитую домохозяйку, и с ней вся эта серьезная деятельность в перчатках и с разными криминалистическими приспособлениями выглядела как кухонная хлопонтя.
– Замок двери был вскрыт вкруткой, – сообщила эксперт. – Это специальное приспособление, которым пользуются для вскрытия замков при аварийном взломе. Вкрутку ввинчивают в замочную скважину, пока цилиндр не лопается. Вор сумел незаметно для хозяина вскрыть дверь и войти в комнату. Думаю, он огрел хозяина чем-то тяжелым всего разок – так как мало крови. Хозяин потерял сознание, упал. Преступник прошел к подоконнику, вот следы – спортивная обувь сорок пятого размера, а затем он вытащил хозяина из квартиры.
– Наверняка на подоконнике лежал видеорегистратор, – сказала Феня.
– Да, – согласилась эксперт, – это возможно: видите – весь подоконник запылен, а вот тут в пыли следы. Возможно, сюда положили какой-то предмет, а потом – его взяли.
Феня ощущала глубочайшее разочарование и тоскливую усталость, будто бы разом наступила зима.
Домой она вернулась в середине дня. В коридоре споткнулась о кроссовки Богдана. А ведь надо было как-то разбираться и с его проблемами…
Из кухни доносились музыка и звуки, которые обычно сопровождают процесс приготовления пищи. Запах тоже доносился, только аппетитным его назвать было бы сложно. Феня заглянула на кухню: Богдан, который не умел готовить, готовил.
– Привет, что делаешь?
Богдан обернулся от плиты с улыбкой. Увидев лицо Фени, улыбаться перестал.
– Что случилось?
– Хасанов пропал, нет записи…
– Слушай, а я думал, что ты вернешься и скажешь, что вы его поймали! Вот, все утро готовил: яичницу и блины… – он покосился на тарелку, в которой покоились результаты его кулинарных экспериментов – опаленные скомканные куски теста. – Хотел что-нибудь полезное сделать, потому что так же от безделья с ума сойдешь!
Кухня выглядела соответственно: горы грязной посуды, кастрюли – все вверх дном и перемазано остатками ингредиентов.
– Ладно, – сказала Феня, – пойду душ приму.
Феня вылезла из душа и натянула на свое усталое тело домашний трикотажный костюм типа пижамы. Настроение было паршивым, хотелось залечь с книгой на диван и читать, читать, читать.
В ранней юности книги заменяли Фене жизнь, пока она не поняла, что чтение становится аналогом наркотика. В мире книг она была счастлива, а в реальности – только скучала. Из-за книг Феня с большим трудом вписалась в настоящее, да и то лишь благодаря привычке наблюдать за окружающими и сравнивать их с персонажами. В итоге она заметила, что люди часто ведут себя как литературные герои и даже живут словно бы по сюжетам, уже прописанным разными авторами. Жизнь копировала литературу – догадалась Феня, но открытием своим делиться с окружающими не стала. То, что было ясно ей, не смог бы понять тот, кто читал не так много.
Литература по-прежнему помогала Фене уходить от неприятностей. Причем в разные моменты жизни оказывались необходимы разные книги. Сейчас Феня чувствовала – надо дочитать перебитую Кингом книгу Скарлетт Томас. Но не успела достать свой ридер из сумки, как на пороге возник Богдан. Его нос был присыпан мукой, а на майке краснел помидорный ляп.
– А чего ты есть не идешь?..
Ехал Грека через реку
Утро началось со звонка Кати, разбудившего не только саму Феню, но и горячий стыд в ее душе.
