Алексей Лухминский - Мой Ванька. Том первый
По сути, что у Ваньки есть в жизни? Ни-че-го… Ничего, кроме ужасных воспоминаний о прошлом, о его потерях и трудностях. Ещё есть его многочисленные комплексы, порождённые всей его недлинной жизнью. Кто б знал, как мне хочется, чтобы он был счастлив!
Катаю Ваньку по площадке. Вернее, это он сейчас меня катает. Снова осваивает троганье с места и работу двух ног вместе с рукой. Ничего, получается!
– Саш… Ну скажи, что я – молодец. Ну скажи-и… – по-детски просит он.
– Конечно – молодец! Для первого раза после такого перерыва, я считаю, отлично! Теперь будем сюда ездить каждые выходные. То есть и субботу, и воскресенье.
– Класс!
Мне опять приятно, что он в совершенном восторге. Ловлю себя на том, что мне всегда приятно, когда другому приятно. А уж про Ваньку и говорить нечего.
Вхожу в квартиру. Пришлось задержаться на работе. Машина попалась совершенно убитая.
– Привет! – здоровается Ванька. – Устал?
– Честно говоря, очень.
– Давай раздевайся и ложись. Я тебя помассирую.
– Ванюха, прекрати. Мне бы сейчас поесть и спать.
– Ложись, я сказал!
Подчиняюсь. Как всегда, раздеваюсь и ложусь на живот.
Ванькины руки уже обрели уверенность. Мне даже приятно, как он утюжит меня.
– Слышь, Вань…
– Чего?
– Классно у тебя получается. Видно, я достаточно хороший тренажёр для массажа.
– Не всё же тебе на мне упражняться! – пыхтя, приговаривает он. – Тем более со своей биоэнергетикой…
Ужинаем.
– Саш… А можно привезти сюда с той квартиры музыку? Ты не будешь возражать?
Сразу вспоминаю про реквием Верди и как он на меня подействовал. Честно говоря, я бы повторил эти сладкие мучения.
– Конечно, можно! Давай на выходных это сделаем. Наверное, я бы тоже послушал…
– Правда?
У Ваньки в глазах такой восторг!
– Честно. Вообще-то я не такой уж сухарь и зануда, как тебе могло показаться…
– Такой, такой! Я уже всё про тебя понял! – он смеётся и машет рукой.
Февраль. Исход зимы. Мы с Ванькой выбрались на лыжах. Он меня уговорил. Идёт впереди меня. Достаточно придирчиво смотрю на то, как это у него получается. Ничего… Конечно, не так шустро, как тогда, но вполне сносно. И даже в такой кондиции он меня делает!
– Ванюха! Погоди…
– Чего? – он оборачивается.
– Я же тебе говорил, что ты ещё меня опять на лыжах делать будешь! Ну-ка, скажи!
– Чего сказать? – Ванька довольно скалится.
– Скажи: «Ты был прав, Александр Николаевич!»
– Вечно ты прав, Александр Николаевич! Даже скучно! – он хохочет и толкается палками.
Ванька репетирует защиту. Я в роли слушателя. Даже кое-что понимаю. Значит, не совсем я дурак в этих вещах… В институте у меня что-то подобное было. Правда, на более низком уровне.
* * *Звонок в дверь. Иду открывать. Интересно, кто это?
– Вань, ты что сам не открываешь?
Ванька врывается в квартиру, в сортир и сразу к унитазу… Господи! Как его рвёт! Прямо хлещет!
– О-ох… – он наконец выпрямляется. – О-ох…
Его начинает качать, да так, что я его подхватываю и несу на кровать.
– О-ох… Саш… И та-азик… – стонет он.
– Что ты жрал? – спрашиваю я, понимая, что это сильное отравление.
– О-ох… Шаверму… у метро…
– Идиот! С ума сошёл – жрать это говно!
– О-ох… Согласен… Тазик… – и его снова выворачивает, теперь уже прямо у кровати. – О-ох… Я потом сам уберу…
– Лежи уж! Уборщик…
Приношу тазик и начинаю замывать пол у кровати, потому что иначе к ней не подойти.
Теперь раздеваю Ваньку. Ему надо нормально лечь.
Что это? В области желудка снова начинает крючить пальцы! Да как крючит! И будто гвозди впиваются в ладони! Понятно. Отравление желудка вызывает возмущение биополя.
– Погоди-ка, Ванюха… – и пускаю руки.
Эти якобы гвозди я стараюсь вырвать и выбросить. Долго тружусь… Теперь выровнять поле… Тоже дело не быстрое. Вроде всё. Ванька лежит на спине. Он заснул! И так спокойно спит! Неужели сработало?! Теперь надо помыть руки холодной водой, как меня учил Илья Анатольевич.
Ванька просыпается. Спал больше часа.
– Ну как ты? – спрашиваю я.
– Знаешь… – Ванька будто прислушивается к себе и своим ощущениям. – Вроде… ничего. Слушай! Даже хорошо! Будто ничего и не было. Неужели… это ты? Как ты смог?
– Сам не знаю. Вот… получилось…
Я сам удивлён случившимся. Не ожидал такого эффекта.
– Сашка! Ты, кажется, можешь всё… – Ванька смотрит на меня, как на инопланетянина. – У меня сплошная уважуха…
– А раньше вроде любил, – поддеваю я.
– Так сейчас ещё больше… – он обнимает меня.
– Здравствуйте!
Нас приветствует Игорь Васильевич. Это его стараниями Ваньке давали задания другие преподаватели. Это он вёл Ванькину учебу, когда мы приезжали уже вместе.
– Здравствуйте, Игорь Васильевич!
– Ваня, а ты даже без палки!
– Стараюсь… – Ванька почему-то смущается. Он действительно последний раз приезжал сюда с палкой.
– Ну давайте, проходите в аудиторию.
Защитился! Ванька защитился! И защитился очень хорошо. Сказали, что для практически самоучки он всё сделал прекрасно. Я счастлив!
Игорь Васильевич долго жал Ваньке руку и желал успехов. Правда, он ещё сказал, что ему надо учиться дальше. Это уж я организую. Пойдёт в университет, как миленький, но попозже.
За корочками колледжа приеду потом уже сам.
Катаю Ваньку вокруг квартала. В мае, а это через две недели, у него экзамен сначала в школе, а потом в ГАИ. Очень хочу, чтобы он получил права. Может, потом и машину ему смогу сообразить.
Мы с Ванькой на кухне обмываем его права. Трудно сказать, кто из нас больше счастлив, он или я.
– Саш… А ты будешь мне давать ездить на своей машине?
Очередной детский вопрос большого ребёнка.
– Ну а как ты думаешь? Конечно, буду! Ты же уже ездил на ней. Правда, сначала только по вечерам, когда движение небольшое.
– А я на всё согласен. Честно говоря, я не хотел бы утратить навыки, пока зарабатываю на свою машину.
– Не волнуйся. Уж машину я тебе соображу. Не обещаю, что супер, но ездить будет.
– Нет, Сашка, мой ты дорогой… На машину я должен заработать себе сам.
Эти слова звучат достаточно твёрдо, если не сказать – резко. И я понимаю, что это слова мужика.
* * *Разбираю свои старые бумаги. Ванька сидит за компьютером. Вот фотографии… Отец с матерью. Даже не знаю, почему они разошлись.
– Вань… Хочешь посмотреть на моих мать и отца?
– Ну-ка…
Он берёт фото, смотрит и… Чего это он так уставился?
– Ты чего? Нравится?
– Саш… – выражение Ванькиного лица какое-то странное, слегка оторопевшее. – Саш… Это и… мой папа. Значит, ты… тот самый Саша, и мы с тобой и вправду братья!
Повисает долгая пауза. Подхожу к нему, сажусь рядом. Обнимаю и прижимаю к себе. Ванькина рука тоже ложится на моё плечо.
– Сашка… Ты даже не представляешь, что это для меня значит, – тихонько говорит он.
– Для меня тоже… Значит, мы с тобой нашли друг друга. Братишка ты мой дорогой… Родной ты мой…
Я, как обычно, зарываюсь носом в его шевелюру. Почему-то на глазах слёзы.
– Саш… Ты что, плачешь?
– Угу, Ванюха… Я давно подозревал, что не просто так мы с тобой чувствуем друг друга. Любимый ты мой братишка… Родной ты мой…
– А я теперь ещё больше счастлив, – шепчет Ванька.
Ванькина голова, как обычно, лежит на моём плече.
– Тебе хорошо? – шёпотом спрашивает он.
– Очень…
– И мне-е… Представляешь, у меня теперь есть брат. Да ещё и старший!
– И о чём это говорит?
– А теперь за все мои шалости старший брат отвечать будет. С меня взятки гладки! Так что – гуляй, нога! – с подчёркнутой беззаботностью говорит Ванька.
Подношу ему к носу кулак.
– Видел?
– А младших физически воспитывать нельзя. Это непедагогично!
– А как надо младших воспитывать, по-твоему?
– Лаской… Добротой, – продолжает ёрничать Ванька. – Не согласен?
– С тобой попробуй не согласись! А я вот… Поплачусь тебе сейчас. Знаешь, бедовый мне достался братишка. Никогда не знаю, что он выкинет!
– А часто он это…
– Чего? – не понимаю я.
– Ну выкидывает?
– Да постоянно!
– Сочувствую… Слушай, а ты окно закрывать не пробовал? – звучит озабоченный вопрос.
– Зачем? – не понимаю я подкола.
– Ну чтобы он не выкидывал! – совершенно серьёзно произносит Ванька.
Фыркаю… Наконец-то до меня дошло.
– Да… Что-то с юмором у тебя сегодня… – опять ёрнически замечает он. – Ладно, проехали. Ты лучше скажи, братишка, мы с тобой в Булун когда полетим?
– С делами управлюсь, и полетим.
* * *Мы с Ванькой летим в Булун.
Я договорился с парнями, что они месяц справятся без меня. Отзвонился Илье Анатольевичу и Даше.
Хорошо, что летуны оказались знакомыми, а вернее, теми же, которые нас везли в Питер. Подивились, конечно, на Ваньку. Они не забыли, как его на носилках заносили в самолёт.
