Владимир Гой - Вкус жизни (сборник)
Дождь лил и лил. Мимо проносились автомобили, чуть притормаживая, чтобы посмотреть на двух чудаков, стоявших под проливным дождем.
Вскоре дождь кончился, а эти двое все стояли и стояли.
Изгои
Солнце ярко и торжественно проплыло по небосводу и скрылось за снежной вершиной Черной горы. Еще некоторое время его лучи переливались миллиардами бриллиантов, купаясь в снежной пыли, но скоро исчезли в ночи, лизнув на прощание облака, и ночной свечой на небе зажглась луна. Она скользила над остроконечными вершинами, проверяя, все ли спокойно в ее царстве. Лунный свет обволакивал все вокруг ровным и, казалось, пушистым желтым цветом. На мгновение ночная повелительница застыла над снежной вершиной Черной горы, осветив свинцово-серое облако, преданной собакой лежащее у ее подножья, и продолжила свой царственный путь.
Лучи солнца, вызванные пением тысячи соловьев, разбудили это царство покоя. Вокруг все зашуршало, зашевелилось и ожило. Над Черной горой таяло облако, нашедшее приют у ее подножья, а под ним на земле лежали два существа – он и она. Наступал день.
Первым зашевелился мужчина; он приподнял голову, удивленно оглядывая незнакомую местность. Потом, как будто что-то вспомнив, быстро вскочил и стал озираться по сторонам. По растерянному выражению его лица было видно: случилось непоправимое. Взгляд его поднялся к небу. Там исчезало некогда огромное свинцово-серое облако. Он простер к нему руки, начал что-то говорить. По щекам его текли слезы, но он не обращал на них внимания, просто говорил, говорил, говорил…
Облако стало менять свой цвет, необычайно ярко побелело и исчезло. Он еще долго смотрел в прозрачно-голубое небо, словно что-то ища. Потом взгляд его опустился на лежащую женщину. Несколько раз он осмотрел ее с головы до ног. С сожалением покачал головой, повернулся и пошел в сторону леса, где птицы, заливаясь в сладостном пении, славили наступивший день, а звери с удивлением и без боязни смотрели на человека, впервые ступившего в этот девственный лес.
Но человек шел, не слыша этого пения и не замечая зверей, весь погруженный в свои мысли. Только когда за спиной хрустнула сломанная ветка, он обернулся и увидел женщину. Вид у нее был испуганный и потерянный, всем своим существом она выражала полную преданность. Мужчина посмотрел на нее, ничего не сказав, и пошел дальше, а она побрела за ним. Шли они долго, не зная своего пути, ни его начала, ни его конца – он впереди, она за ним. И только когда наступил вечер, они вышли на поляну с другой стороны Черной горы. Сооружение, созданное природой или еще кем-то, стояло у края леса. Он подошел ко входу в него, заглянул внутрь. Там было сухо и тепло.
Женщина сидела снаружи, с надеждой ожидая, что он позовет ее. Но он, казалось, просто забыл о ней. Вскоре тяжелый сон сомкнул его веки. На его лице отражались переживания, иногда он счастливо улыбался, но тут же вновь хмурился, и его лицо искажала гримаса бесконечного страдания. Вдруг его глаза, покрытые пеленой сна, открылись. Он вскочил и бросился, не разбирая и не видя пути, в лесные заросли, сотрясая воздух пронзительным молящим криком: «Отец, прости!» Крик долетал до крутых горных вершин, разбивался о них и улетал в небо эхом: «Прости, прости, прости…»
Женщина нашла его только утром. Все его лицо было иссечено ветками ночного леса, тело покрыто кровоподтеками. Он лежал, не шевелясь, с открытыми глазами, лицом вверх, на том самом месте, где очнулся в первое утро. Она опустилась перед ним на колени, протянула руку, желая дотронуться до его плеча, но, чего-то испугавшись, закрыла лицо руками. Плечи ее содрогнулись в беззвучном плаче.
Когда мужчина очнулся, она еще продолжала стоять на коленях и плакать. На его лице промелькнуло выражение сострадания, он нагнулся к ней, взял за руки и отнял их от лица. Нежно провел пальцами по ее щеке, помог подняться, обнял за плечи, и они вместе пошли к своему убежищу.
Прошел год, а может, и два. На большом поле возле Черной горы колосились хлеба. Рядом с полем паслись прирученные животные.
Из небольшого домика раздался тоненький детский плач. На порог вышел мужчина, держа на руках маленький розовый комочек. Он поднял его высоко над головой и произнес: «Пусть имя твое будет Каин»…
Фарбус
Фарбус долго возился с палитрой, а потом в одно мгновение начертил посреди неба огромную и разноцветную, как хвост павлина, радугу, внимательно к ней присмотрелся, и что-то ему не понравилось. Тогда он рассердился и волшебной кистью стер свое произведение с небес, намалевав серо-черные тучи, под стать своему настроению. С неба закапал нудный дождь, и Фарбус улетел на берег моря помогать начинающему поэту сочинять стихи, незаметно нашептывая рифму в его оттопыренные уши. Слог и рифма были великолепны, но настроение стихов было плаксивое, как этот унылый дождь. Но поэт остался доволен собой и быстрей побежал домой, чтобы записать на бумаге то, что он «сочинил».
А Фарбус в это время уже помогал одному композитору в сочинении давно залежавшегося произведения. Всем своим знакомым композитор говорил, что не хватает времени его закончить, а на самом-то деле он просто надоел Ваятелю прекрасного своим постоянным нытьем на несложившуюся судьбу, и тот временно от него ушел, чтобы навестить более интересных субъектов. Как его только не называли люди на земле: писатели – Пегасом, поэты окрестили Музой, азартные людишки дали женское имя Фортуна, ваятели и музыканты назвали Вдохновением, а те, кто вообще ничего не делал, просто завидуя другим, говорили, что он – нечистый. Хотя на земле вряд ли можно было найти подобную чистюлю, ведь он был настолько прозрачен, что его никто никогда не видел. Но его слышали в звуках музыки, в поэзии и видели во многом-многом другом. Он творил на земле необыкновенные вещи – побуждал людей что-то создавать. Влюбленным он подсказывал такие слова, от которых разгорались их сердца и хотелось совершить что-то необыкновенное ради своей возлюбленной, а если люди расставались, он вселял в их сердца надежду.
В старые времена рыцари облачались в доспехи, седлали своих крепких коней и отправлялись на поиски злого дракона, чтобы победить его, а победу посвятить своей возлюбленной. Рыцарь скакал на коне через дремучие леса и обязательно находил какого-нибудь завалящего драконишку, одерживал над ним победу, а потом долгими вечерами в замке рассказывал об этой победе прекрасной даме. Правда, слова очень часто подсказывал сам Фарбус.
Когда все ложились спать, он отдыхал у берега океана и только изредка на мгновение прилетал к какому-нибудь полуночнику и подкидывал идейку – или хорошую, или так себе. Конечно же, больше всего на свете ему нравилось помогать влюбленным. Но однажды с ним произошел один случай, из-за которого он совершенно изменился.
Ему приходилось одновременно находиться сразу во многих местах. Он мотался по всему свету со своим неразлучным другом Амуром. Тот всегда имел при себе лук и колчан с отравленными любовью стрелами, которые летели точно в цель, не зная промаха, а те, в кого они попадали, навек оставались во власти этого чувства. И тогда наступало время Фарбуса – он помогал сочинять любовные сонеты и вкладывал в уста влюбленных незабываемые признания при луне.
Когда солнце окрасит на прощанье облака в неземные краски и уснет до утра в бескрайнем океане, приходит пора мерцающих звезд, желтой, как подсолнух, луны и, конечно же, влюбленных.
Амур с Фарбусом, никем не замеченные, летели над землей, разыскивая в укромных местах уединенные парочки, – они разглядывали на небесах падающие звезды и, как во все века, мечтали о любви.
Но в этот вечер во всем мире было удивительно спокойно, и они справились со своей работой в одно мгновение. Они расположились Где-то на облаках и до самого утра наблюдали сверху за нашим миром, а с рассветом Амур принялся изготавливать волшебные стрелы – они должны были быть сделаны только из первых лучей солнца. Но стоило ему хоть на минутку проспать, и стрелы были уже не такие жгучие и их огонь любви не мог пылать в сердцах вечно и, увы, очень часто просто угасал.
Утром его колчан был наполнен стрелами, пылающими девственным огнем любви, зато солнце недосчиталось нескольких первых лучей. На земле этого никто не заметил, все обычно спят в такую рань, но кому-то обязательно придется испытать на себе силу любовных стрел.
Но был в этом мире еще один известный стрелок, по имени Азур, и его колчан был наполнен стрелами, отравленными ревностью и завистью. Он ковал свои стрелы из лучей тьмы, и поражали они сердца людей так же часто, как и стрелы любви. Но ревность и ненависть все равно всегда проигрывали в борьбе со светлым чувством и таяли, как тьма в первых лучах солнца.
