Ринат Валиуллин - Путешествие в бескрайнюю плоть
– Конечно, за неё биться не надо, куда она денется.
– От хорошей жизни не убежишь, – усмехнулся Алекс.
– Может, ты ещё и стихи им пишешь?
– Может, и пишу.
– Жаль, что ты не пьёшь, могло бы помочь. А как у тебя с английским? Вроде училка была ничего…
– Учу неправильные глаголы.
– Ну и…
– Бакс, банк, бакс…
– Что же в них неправильного? Вроде все в рост.
– Неправильные оттого, что мы не понимаем, почему они не все спрягаются так, как мы хотим.
– Ты опять про женщин?
– А с кем ты сейчас?
– Есть у меня одна женщина, психиатр. Мне с ней спокойно и хорошо.
– Нервы твои восстанавливает?
– Да, распутала мой комок нервов, связала носки, можно дома ходить без тапочек, теперь я сочувствую только паркету.
Тут я не выдержал, чтобы не спросить:
– А у неё есть дочь?
– Да, – теперь уже Борис повернулся ко мне.
– Мэри?
– Точно, ты откуда знаешь?
– Я не знаю, оказывается, я её совсем не знаю.
– Голосует кто-то на трассе. Возьмём?
– Лишние деньги никогда не помешают. Притормози.
– До супермаркета возьмёшь? – прожёг темноту голос с сильным акцентом.
– Сколько?
– Двести.
– Мало.
– Триста, и поехали.
– Хорошо.
– Садитесь сзади.
– А у вас тут уже кто-то лежит.
– Не бойтесь, это гроб. Там наш Фолк, он смирный.
– Не люблю я покойников, – сказал тот, что с бородой, своему спутнику на родном.
– Любить приятней живых, – ответил ему с пониманием бородатый.
– А что у вас в сумках?
– Тротил.
– Тротил? Тогда пятьсот.
Двое опять перекинулись на своём:
– Эти частники совсем обнаглели, говорил тебе, надо было на троллейбусе ехать.
– Троллейбус-мроллейбус, мир единый, как проездной, мы здесь проездом, и нет смысла экономить, – ответил ему борода и одобрительно кивнул:
– Ок.
– В машине не бахнет?
– Нет, у нас здесь всё под контролем.
– Здесь? У вас? – закипел было Алекс. С чего вы взяли, что здесь – это у вас?
– А что тебя смущает?
– Вы считаете, что контролируете здесь всё?
– Да.
– Ну давай, докажи мне! Если у тебя получится, тогда не вы мне, а я вам доплачу пятьсот, – завёлся Алекс.
– Посмотри на этот телефон, – протянул трубку Алексу Борода. – Видишь здесь кнопочку зелёную? Если ты на неё нажмёшь, то ни тебя, ни меня, ни тротила. Но ты не нажмёшь, ты найдёшь тысячу причин, потому что ты сознательный, ты не хочешь умирать.
– А ты хочешь?
– И я не хочу. Но я нажму. Знаешь, для меня это ничего не стоит, потому что я верующий. Что, по-твоему, сильнее, сознание или вера?
От ответа Алекса отвлёк телефонный звонок. Судя по разговору, кто-то просил денег, ясно, что он позвонил не вовремя, отказ можно было понять и без контекста, мимика человека как-то по особенному реагирует, когда у него просят денег. А отказывают все по-разному, страдают те, кто этому так и не научился. «В школе этому не учат, там любят послушных, как и в армии», – почему-то подумал я.
– Кто там? – заинтересовался Бледный, настойчиво ковыряя одним пальцем в своём ухе, как будто хотел настроить нужную волну в радиоприемнике.
– Не знаю, я не расслышал, сказали, что то ли душный я, то ли бездушный.
– Так это одно и тоже.
– Получается, что душный и бездушный – это синонимы?
– Иногда получается.
– Если бы всегда получалось, то все получали бы, сколько хотели.
– Как же он может получить, если ты ему отказал?
– Значит, у него не получилось. И у этого тоже не получилось убедить меня, но говорит красиво, дай ему пятьсот.
– У меня всё на карточке.
– Фолк, одолжи пятьсот, я тебе потом отдам.
Я вытащил из кармана банкноту и протянул Бороде.
– Плохая примета – деньги у мёртвых брать, – прошептал на своём подельник Бороде.
– Разве это деньги? – сплюнул Борода, складывая купюру.
– Но ответьте мне на один вопрос. Что вы всё со своим тротилом носитесь, спать людям не даёте? – не унимался Алекс. – Вы слышали, что на днях слон упал на небольшую зависимую страну?
– Какой слон? – спросил бородатый, который постоянно теребил свою растительность на подбородке, прореживая и поглаживая, будто хотел собрать хороший урожай корнеплодов в конце сезона.
– Обычный слон, пять тонн свежего африканского мяса прямо на абсолютную монархию, там, правда, и снег большая редкость, он упал почти как снег на голову, посреди города. Представляете: утро, почти никого, лишь одинокий торговец бананами сидел и курил в небо, и тут неожиданно – слон.
– Укуренный, что ли? – вошёл в историю Бледный.
– Кто?
– Да не слон же.
– Он тоже подумал, что ему вместо сигареты косяк продали. Решил, что надо купить ещё, раз от её дыма даже небеса разверзлись, смотрел своими текильными зрачками то на слона, то на хабарик, и думал: «Может, всё же это облако, они так похожи на слонов», потом подошёл с опаской, понюхал, потрогал, нет, слоном пахнет.
Пока бизнес думал, в стране началась паника, режим пал, кабинет ушёл в отставку, не зная, как очистить улицы от плоти, что вывалила на город.
В то время как торговец звонил продавцу табака, слон встал, отряхнулся, хоботом собрал парашют, на котором было написано: «Свободное падение – свободной республике!» и вышел, вышел из города, двинул в соседний, в общем, куда-то рассредоточился. Теперь там новая власть. А торговец тот оказался журналистом иностранной газеты.
– А чего он упал? – задумался над моралью Борода.
– Ты про режим или про слона?
– Может, уши отказали в полёте? – заржал Оловянный, перестав теребить своё ухо.
– Выяснилось позже, что это была спланированная акция и таких слонов уже выращивают стадами для новых десантов. Вот как надо действовать, глобально, тоннами, сейчас глобализация даже в терроризме. А вы что, возитесь со своими килограммами. Смешно.
– Я всё чаще слышу, что сейчас вовсю используют в политических целях животных, в особенности тех, что занесены в Красную книгу. Недавно стая китов была ударена током в Тихом океане, каким-то мощным аккумулятором, огромные обезумевшие млекопитающие рванули к берегу, тем самым создав гигантские волны, цунами смыло несколько островов вместе с ультраправыми и их тоталитаризмом, размыло берег материка и репутацию правительства, которое уходило в отставку вплавь на надувных спасательных лодках.
– А мыши, разве вы не слышали про компьютерный вирус, который передают мыши, чума уже захватила планету. Ежедневно их выбрасывают на рынок миллионами. Через этих маленьких животных можно распространять любую инфекцию, прежде всего они поражают мозг и центральную нервную систему. Достаточно одного прикосновения, и ты уже неизлечим, тебе уже не хочется гладить ни любимых собак, ни любимых. Самое страшное то, что в первую очередь страдают дети, они, как никто, склонны к компьютерной зависимости. А эти твари-грызуны живучи и неприхотливы, могут жить без воды и пищи, покладисты, им не нужны клетки, они спят, как собаки, на ковриках.
– По-моему, Алекс, ты стал слишком впечатлительным. Я слышал только про акул, которых использовали против неверных за вторжение в территориальные воды, да и то всё это мне кажется маловероятным, – попытался успокоить своего друга Бледный.
– Ну не только животных, что скажешь про насекомых, которых выращивают для ведения подобных войн? Эпилептики-смертники были зарыты заживо и скормлены червям в каком-то горном ауле, и когда у тех, в свою очередь, начался припадок, это спровоцировало трещины в коре головного мозга земли, сотрясение её мозга, толчки стёрли с её лица несколько городов, они превратились в руины, сам Рихтер со шкаликом какое-то время спустя констатировал десятибалльное землетрясение.
– Руины привлекают туристов, – практично заметил Оловянный.
– А недавно гигантскую стаю бабочек вспугнули атомным взрывом, якобы были обычные испытания, бабочки крыльями так намахали, что вызвали понижение давления, практически создали вакуум в одном штате, при высоком в соседнем, и как следствие – появление торнадо, который снёс крыши не только домам, но и губернаторам этих штатов, и прочим.
– Кстати, уже подъезжаем, скоро супермаркет, – прервал разболевшуюся фантазию своего напарника Оловянный.
– После твоих рассказов на запад ещё сильнее захотелось, какая-то необъяснимая сила вытесняет меня отсюда, с родной земли.
– Это страх, если уж засел в башке, то растёт как на дрожжах, вот он тебя и вытесняет из собственного сознания.
– Я не ожидал этого хода слоном, не был готов. Может, всё же на запад?
– А Фолка куда?
– В добрые руки. Погибнет он без присмотра.
Машина остановилась у супермаркета. Он сверкал пищевым оазисом в пропасти ночи, автомобили подъезжали и уезжали, как железные тележки с пустотой, толкаемые гастарбайтерами, каждый возил личную пустоту на своём транспорте и каждый хотел её чем-то заполнить, хотя бы едой.
– Спасибо, – поблагодарили люди с тротилом и вышли.
