Коллектив авторов - Вслед за путеводною звездой (сборник)
Мы нехотя оторвались друг от друга.
– Стучать не учили? – шумнула на него подружка, застёгивая халатик.
– Это в какой стройотряд? – поинтересовался я. – В Ухту? На строительство газопровода «Сияние Севера»? – Нет, не поеду! Комаров мне и дома хватает! – помотал я головой.
– Какая Ухта? Какие комары? – замахал на меня руками Володька. – Мы стройотряд в Крым набираем! У моей знакомой дядя в Табаксовхозе работает. Харчи бесплатные, дорогу отработаем…
– Знаешь, какое там море! – мечтательно цокнул он языком и зажмурился, представляя, похоже, что уже ныряет в воду.
– А где Табаксовхоз находится? – заинтересовалась подруга.
– Село Табачное, – пояснил Володька, с явной неохотой возвращаясь в комнату. – Всего-то в пяти километрах от моря…
– Соглашайся, Юрка! – запрыгала, захлопав в ладошки, подружка. – Я под Алуштой с родителями отдыхать буду. Это же от Бахчисарая совсем недалеко, в гости сможешь приехать!
– А когда сбор? – поинтересовался я.
– В первых числах августа, – хлопнул меня по плечу приятель. – Ещё успеешь и домой на месяцок сгонять!
Мне не довелось побывать на море, хотя директор сельской школы, где я слыл первым учеником, каждый год обещал добыть для меня путёвку в Артек.
– А что, заманчиво! – подумал я и согласился.
В весёлой кампании, под гитару и «Солнцедар» пара суток в дороге пролетели незаметно. Поселили наш стройотряд в клубе.
– Быстра кладите вещи, и айда на море! – весело поторапливал нас бритоголовый татарин. – Машина ждёт. Нада с дороги искупаться!
До моря, как Володька и обещал, оказалось не больше получаса езды пыльной степной дорогой. Машина круто развернулась прямо перед обрывом и мы, как горох, высыпались из кузова на редкую, пожухшую от зноя травку. Побросав одежды, наша «дикая дивизия» с гиканьем и улюлюканьем устремилась по крутому обрыву к морю. Вода показалась мне намного теплее, чем в Волге даже в самые жаркие июльские деньки. Не зря, видно, Ихтиандр мог околачиваться в море целыми сутками.
– Айда во-он к тем камням! – предложил кто-то, показывая на пенящуюся полоску вдали, где выглядывали из воды несколько остроконечных камней.
– Поплыли! – легко согласились все, забыв, что ласковое море может оказаться весьма коварным существом.
Уже у самых камней левую ногу начало сводить судорогой. Попытка размять твердеющую икроножную мышцу не удалась. Все старания вскарабкаться на торчащий из воды камень, чтобы согреть ногу на солнышке, тоже оказались напрасными! Правда, мне удалось лечь на спину и зацепиться за камень ногами, но теперь волны стали захлёстывать лицо, и я вдоволь нахлебался солёной водички.
– Позвать, что ли, кого-нибудь на помощь? – мелькнула мысль, но она была с гордостью отброшена, не хотелось с первого дня становиться предметом насмешек.
С отчаянием вцепившись ногтями в ногу и почувствовав, что кожу защипало от солёной воды, я перевернулся на спину и на одних руках поплыл к берегу. Минут через двадцать мне удалось достать ногами до дна. Прихрамывая, побрёл по отмели и, наконец, выбрался из воды.
– Как это тебя угораздило? – поинтересовался Володька, увидев на моей ноге кровавых бороздки содранной кожи.
– За камень задел, – буркнул я. – А ты, похоже, сдрейфил?
– Ногу свело, пришлось назад повернуть, – принялся оправдываться он.
На следующее утро нас не свет ни заря поднял всё тот же улыбчивый татарин.
– На работу пора, пока не жарко, – поторапливал он нас.
Зелёный ковёр табачного поля вблизи распался на отдельные полуметровые растения, с зелёными верхними листочками и более светлыми нижними.
– Будете обрывать нижние листочки, – пояснил бригадир. – Обламываете с правого и левого рядка по десятку листьев и укладываете пачки в борозды…
Объясняя, он то и дело поглядывал на небо.
– Скоро дождь пойдёт! – вдруг объявил он. – Быстрей в автобус, нада табак спасать!
Машина подъехала к длинным рядам рам, каждая длиной метров по пять и высотой метра полтора. На них были закреплены шнуры, по десятку шнуров на каждой, унизанные листьями табака.
– Заносите рамы в сарай! – закричал бригадир. – Да не поломайте листья.
Мы попарно принялись таскать рамы, сгибаясь в три погибели под их тяжестью. Едва занесли последнюю, хлынул такой ливень, что света белого стало не видно.
– Молодцы, вовремя успели! – похвалил нас татарин, довольно поглядывая сквозь щёлочки глаз и закуривая громадную самокрутку.
– Домашний табачок, духовитый, – похвалился он. – Когда-то его для самого Иосифа Виссарионовича выращивали.
– Не повезло вам, ребятишки! – сочувственно вздохнул заядлый курильщик, с наслаждением окутывая себя и нас клубами душистого дыма. – Дождь, пожалуй, на несколько дней зарядил, ни работы, ни отдыха не будет…
– А можно, я тогда на денёк в Алушту сгоняю? – подхалимским тоном попросил я. – У меня там подружка отдыхает…
– Ну, раз подружка, то даже если нельзя, то всё равно можно! – понимающе улыбнулся бригадир. – Давай завтра с утра, а? Я смогу тебя до Симферополя подбросить.
– Мне же автобус на Алушту нужен? – удивился я.
– Ты, друг, разве не знаешь, что между Симферополем и Ялтой ходит самый длинный в мире троллейбусный маршрут, – похвалился, как мальчишка, татарин. – Там такие места, не пожалеешь, что поехал!
Он оказался прав. Полтора часа пролетели незаметно. Словоохотливый сосед всю дорогу, не закрывая рта, рассказывал, где мы едем. Сначала троллейбус, оставляя позади усыпанные фруктами сады, плавно катил по Салгирской долине. Затем нам открылись отроги Пахккал-Кая, следом – Северной Демерджи… Виды сменяли друг друга, открывая всё новые и новые необычайной красоты горные пейзажи. Вот и Алушта!
Автокемпинг, в котором должна была отдыхать моя подружка, оказался обычной поляной, где под тентами прятались от палящего зноя автомобили. Рядом, в палатках, жили отдыхающие. Я поразился представшей передо мной картине. Немногие ещё оставшиеся люди спешно паковали вещи: сворачивали тенты, палатки, вьючили на багажники чемоданы…Пробегавший мимо мальчишка, захлебываясь, объяснил: вчера милиционер приходил…Сказал, в Крыму холера…Всем «дикарям» приказано ехать домой…
По спине невольно пробежал холодок. Я читал об эпидемиях средневековья, выкашивающих целые страны.
«Значит, и нас попросят домой!» – вдруг осенило меня. – «Нужно срочно возвращаться в село! Надеюсь, отряд заметит потерю бойца…»
Теперь вид из окон троллейбуса наводил совсем на другие, мрачные размышления: солнце, кровавым глазом подглядывало сквозь прорехи туч; потемневшие от горя сады напрасно ждали хозяев… Я настолько погрузился в свои фантазии, что прямо-таки подскочил от неожиданности, услышав в динамиках громкий скрипучий голос: «Автостанция». До Табачного оставалось ещё километров тридцать.
– Слушай, помоги ящики погрузить, а? – попросил почерневший от солнца армянин, водитель стоящего неподалёку грузовика. – Потом я тебя довезу!
Минут через сорок мы были возле клуба. Весь наш стройотряд уже подпрыгивал на чемоданах, с нетерпением поджидая и поругивая меня. А ещё через час мы оказались на железнодорожном вокзале Симферополя, откуда я только что уехал. Нам повезло, через начальника вокзала, как членам стройотряда, удалось купить билеты на дополнительный утренний поезд. Но пришлось всю ночь гулять по окрестным улицам. На вокзале, на полу, на каждой ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, подстелив газеты, лежали люди. Некоторые не могли купить билеты уже несколько суток. Если бы бактерии холеры вздумали здесь порезвиться, никому бы мало не показалось.
Поезд шёл до Горького почти трое суток, пробираясь такими окольными путями, рельсы которых не видывали вагонов, наверно, с самой войны. Состав останавливался на каких-то заброшенных полустанках, а то и прямо в чистом поле. Запасы продовольствия давно закончились, пришлось переходить на прихваченные с собой фрукты. К счастью, их у нас не отобрали, хотя милиционеры на вокзале и грозились это сделать. Однажды, поминутно оглядываясь, не трогаются ли с места вагоны, удалось добежать до сельского магазинчика и прикупить с десяток банок рыбных консервов. Никто – ни проводники, ни сам начальник поезда – не мог сказать, когда поезду вздумается отправиться дальше. Как диспетчерам удавалось разводить составы по разным путям, осталось загадкой. Но нам не встретился ни один поезд, следующий по нашим рельсам.
Когда, наконец, мы прибыли в Горький, в глаза бросились объявления с предписанием прибывшим пассажирам немедленно обратиться в поликлиники по месту жительства. Я зашёл в здравпункт общежития и жестоко поплатился за это! Врач, выдав несколько пачек тетроциклина, под угрозой выселения из общежития велел целых две недели никуда не уезжать. Карантин!
Таким вот оказалось моё первое знакомство с Крымом. Не зря говорят, что первый блин – комом. К счастью, он оказался не последним. Наверно, тетроциклин помог!
