Мария Ануфриева - Медведь
Втроем – опер, друг Медведя и я – поехали «в адрес» к хозяину сим-карты, побывавшей в пропавшем телефоне Медведя. Он вставил ее ровно за час до ДТП, и с его помощью мы рассчитывали узнать, как из центра города Медведь попал в глухое место на Московском шоссе, далеко от дороги домой.
Грязно-розовый дом напротив императорского парка. На позывные домофона никто не отвечал, звонок в квартиру не работал. Оказалось, что звонок хозяевам и не нужен, при стуке дверь сама распахнулась, не обнаружив даже следов замка.
Навстречу нам устремился самый смелый обитатель апартаментов – большая старая кудлатая собака. Двое других жильцов – пожилой мужчина и женщина испуганно таращились из темного коридора, со стен которого свисали, как обгоревшая кожа, оторванные куски обоев.
Женщина безуспешно пыталась спрятаться за большой таз, висящий на стене. Она оказалась матерью того, кого мы искали. При первых же вопросах принялась тараторить, что сын здесь прописан, но не живет, она тоже не живет, приехала только сегодня из деревни, и мы чудом ее застали.
«Позвольте, как же только сегодня приехали?» – хотела возразить я, поскольку знала, что один из молодых оперативников по моим слезным просьбам уже был тут на неделе, ничего толком не выяснил, но она точно была дома по этому адресу и говорила с ним.
Но толковый опер, перед тем как зайти в квартиру, успел меня проинструктировать:
– Лучше молчите, чтобы лишнего не сказать. Поняли? Даже если очень захочется что-то сказать, все равно молчите. Говорить буду я.
Женщина утверждала, что с сыном она давно не общается и, где он находится, не знает.
На помощь пришел старик и, не глядя на неодобрительно вращавшую глазами женщину, натужно и громко прохрипел:
– А Надька-то тоже не знает? Сеструха-то его? Она ж вроде с брательником дружит.
– Кто такая Надька? – вкрадчиво поинтересовался опер.
– Да дочка моя, – мрачно ответила женщина и зыркнула на старика.
Тот виновато кашлянул, еще больше втянул голову в плечи и исчез в глубине квартиры.
– Ну а с дочкой вы общаетесь? Я записываю адрес, – так же вкрадчиво спросил оперативник и достал блокнот с ручкой, всем своим видом давая понять, что возражения не принимаются.
Отступать было некуда, и женщина неохотно сообщила, что дочь работает в цветочном отделе в магазине неподалеку. Через три минуты мы были в том магазине, где в другой, далекой-далекой уже жизни мы с Медведем часто покупали продукты, ведь и розовый дом, и магазин, и женщина, и старик, и кудлатая собака, и человек, которого мы искали, были нашими соседями по маленькому уютному району. Так же как сбивший Медведя водитель жил по соседству с его старенькой бабушкой.
Тогда мне казалось, да и сейчас кажется: сложи вместе два эти расстояния до соседских домов, и получится одно число – как тайный знак судьбы, указывающий на то, какую неожиданную роль могут сыграть в нашей жизни случайно встреченные люди.
Продавщица цветочного отдела с нецветущим, помятым жизнью лицом оказалась той, кто нам нужен.
Сначала она, теребя растрепанное подобие косы, пыталась удивляться, какой такой брат, и тоже говорила, что давно с ним не общается. Но оперативник оказался не лыком шит и ласково, по-свойски сказал ей:
– Ты подумай, Надюнчик, освежи память.
Его тон или что-то в облике оказало на нее магическое, а главное, как и было рекомендовано, освежающее память действие. Помня о наставлениях, я молчала и только восхищенно наблюдала за ним. Вот это мастерство общения: так исподволь, невзначай залезть прямо в душу. Вот кого в следственное управление-то надо!
Как кролик перед удавом, она послушно достала свой телефон и набрала номер брата, о котором только что не могла вспомнить, а потом протянула трубку гуру розыскных мероприятий.
– Привет, – уже не вкрадчиво, а весело и открыто сказал опер собеседнику. – Как дела? Как жизнь? Не спишь? Что-то голос у тебя, дружище, сонный. Кто я? Да меня Серега зовут, я в угрозыске работаю. Ты, дружище, это, выбирай: или я к тебе сейчас заскочу потрындеть, дело есть, ну или уж ты ко мне поедешь, не обессудь. Ну так как, выбрал? Отлично! Диктуй адрес.
Так, через полчаса после встречи в районном отделении милиции, мы уже ехали к тому, кто хоть что-то знал о случившемся до ДТП.
На заднее сиденье машины сел растрепанный человек. Вихрастый чуб, разбитая губа, помятое лицо, под глазом легкая синева – след заживающего синяка. Его внешность вполне соответствовала вменяемым ему милицейской базой мелким правонарушениям: хулиганство, распитие, нарушение тишины.
Поначалу он убеждал нас, что тем вечером и ночью сидел дома. Даже звонил сожительнице, чтобы та подтвердила. Да, у него есть машина, и он занимается частным извозом, потому что нигде не работает, но тогда он плохо себя чувствовал и никуда не выезжал.
– Дома я был, а что случилось? Ребята, что случилось-то? – как попугай повторял он до тех пор, пока оперативник не раскрыл ему карты насчет телефона.
– Если ты был дома, как говоришь, то как тогда в три часа ночи твоя «симка» оказалась в телефоне другого человека? – резонно заметил он.
Тот задумался: и правда, как?
После нескольких минут препирательств, в течение которых ему объяснили, что технику не обманешь, его лицо приобрело выражение человека, столкнувшегося с – ни больше, ни меньше – Матрицей.
Посмотрев на нас, как на пришельцев из далекого будущего, носителей высшего знания, он сдался:
– Ну подвозил я парня с девчонкой. Взял ночью на Садовой улице, а высадил на Дунайском проспекте между домами семь и девять, в районе двух часов ночи. Они на заднем сиденье ехали. Она бухая была.
Мы с другом переглянулись, не веря своим ушам. Какая еще бухая девчонка? Теперь оперативник смотрел на нас с вопросом и укоризной: и это ваш положительный семейный человек?
– Как парень выглядел? Во что был одет? – нарушила молчание я, не показывая лист с фотографией Медведя, зажатый в руке.
– Да лет двадцать – двадцать два, в рэперской куртке. Прикольный такой чувак.
Мы облегченно вздохнули. Опер глазами спросил: «Не он?» – «Нет», – дала я понять в зеркало заднего вида, поскольку сидел он рядом с нашим собеседником.
– Вспоминаем дальше, – бесстрастно резюмировал опер.
– Так вспомнил же! Не было больше ничего, ребята! Я потом домой поехал.
Оперативник с сожалением посмотрел на него:
– Я думал, ты умный мужик. Ну, поехали в отделение, там вспомнишь, не с неба же телефон-то к тебе упал.
Видя, что разговор не окончен, водитель сдался и сказал:
– Дайте мне бумагу.
Мне в тот момент показалось, что сейчас все будет как в фильме, и он начнет писать чистосердечное признание – так неожиданно прозвучало это «Дайте бумагу» после всех отпирательств.
Но он стал что-то размашисто чертить на протянутом ему листе. Оказалось, рисовал лучи площади Победы.
Вздохнув и поставив точку на бумаге, он сказал:
– Вот тут я еще одного парня взял.
На лице оперативника промелькнула тень профессионального удовольствия, а водитель продолжал:
– Когда тех двоих подвозил, этот парень машину ловил, я и его взял. Потом они вышли на Дунайском, а я поехал по Московскому шоссе.
– Куда поехали?
– Прямо. Он мне сказал, чтоб я ехал прямо.
– Ты подрабатываешь извозом, сажаешь ночью выпившего человека к себе в машину без денег и едешь с ним по Московскому шоссе просто прямо? Куда прямо, в Москву?
– А что случилось? Он потерялся? Я его не бил! Мне эти проблемы не нужны.
– Ну вот видишь, ты его уже вспомнил. Деньги у него при себе были? Что было дальше?
– Да ничего. Денег не было. Ехали мы прямо и ехали. Он сказал: высади меня здесь. Я высадил и за проезд телефон взял. Телефон-то не работал все равно, в нем аккумулятора не было. Ну а дома подобрал аккумулятор.
– Так. У тебя дома склад, что ли? – прищурился оперативник.
– Да нет. Ну, подходящий просто нашелся. А через день, в воскресенье то есть, поехал на автосервис. Денег не было, так я с ребятами этим телефоном и расплатился. Там как раз человек тусуется и скупает телефоны.
– А вот техника нам другое говорит. На следующее же утро, в субботу, в телефоне произошла новая смена сим-карты. Что скажешь? Женьку из Ставрополя знаешь, из Винсадов?
Я сначала не поняла, что за Женька, а потом спохватилась: да это же по-свойски преображенные оперативником паспортные данные второго звонящего с телефона Медведя.
Препирательства продолжились, а я смотрела в окно на кучу грязно-серого снега у парадной дома и думала: «Винсады… Зачем люди из таких солнечных мест с поэтическими названиями, где наверняка тепло и можно выращивать виноград, едут в промозглый серый Петербург?»
Женьку из Ставропольского края вихрастый водитель не знал, а может и правда звонил не Женька, а тот, кому случайно попала в руки Женькина сим-карта. Пути мобильных телефонов часто неисповедимы.
