Татьяна Соломатина - Мало ли что говорят
В санитарах Валера задержался ненадолго. После успешной сдачи всех экзаменов он поступил в резидентуру (что-то на манер нашей интернатуры/субординатуры) и, отучившись в ней положенные три года, – стал психиатром с полноценным американским дипломом. Как вы понимаете, он и ранее был полноценным психиатром, чьими квалифицированными советами, невзирая на статус всего лишь санитара, медицинский персонал госпиталя не брезговал с самого начала. Так что, само собой разумеется, после получения официального лицензированного врачебного статуса – они никуда не отпустили свежеиспечённого американского доктора.
Валера и Алла взяли кредит на дом, машину и всё, что положено при «коммунизме».
Отдали маленького Дэвида в муниципальную школу. Но, ужаснувшись уровню образования, спустя год перевели в частную еврейскую, где, по крайней мере, математику преподавали на должном уровне. Так что в BU тот поступил без проблем.
К настоящему времени кредиты были выплачены. В семье было две очень приличных машины. Людьми они были мобильными. Запросто могли субботним утром сесть и поехать в Канаду только и исключительно затем, чтобы купить правильную посуду для приготовления правильного французского супа. Слетать во Францию или в Израиль. Единственное, что омрачало нынешнее их существование, – банкротство компании «Polaroid». Алла пополнила ряды «несчастных американских безработных», о которых так много и славно врала когда-то советская пресса. Помните анекдот времён застоя? «Американские безработные недоедают!» – «Да? Так мы приедем, доедим!» Валеру вынужденное безделье жены абсолютно не тревожило, в отличие от неё самой. И беспокоили Аллу не столько деньги, сколько служба как таковая. Она была настоящим трудоголиком, абсолютно неприспособленным в быту, и страстно искала новую работу. Но не абы какую, а с уровнем годового дохода не ниже… Потому что – и всё-таки деньги! Одно другому не мешает, а наоборот. Тем более что Алла была очень хорошим программистом. Лично для Сони «женщина-программист» – это круче, чем женщина-космонавт. Полёт в космос девушке примерить на себя было проще простого, а вот технологии по упорядочению двоичного кода вселенной… В общем, Алла была для Сони диковинкой. Загадкой. Молчаливая женщина, отнюдь не модельной внешности. И всё же было в ней что-то такое…
На интуитивном уровне Соня понимала, почему Валера ушёл от прежней красавицы-жены. Почему готовит, стирает, убирает и лично занимается воспитанием «корпоративных» детей. Всё-таки Соня была женщиной. А женщины подобное чуют лучше собак.
Так они и жили – не тужили, во взаимном согласии, под крылом неутихающей Валериной любви.
Дом был уютный. Стандартный двухэтажный, с гаражом, подвалом и всем что надо. И ещё (Джош fo-rever!) – Алла курила!!! У них в доме было специально оборудованное место для курения с чашкой кофе – стоило лишь выйти из кухни через заднюю дверь в уютный палисадничек. Уютное кресло. На столике всегда – чистая пепельница и действующая зажигалка. Вы даже не можете себе представить, какое это счастье – выйти утром в пижаме, с чашкой горячего кофе на заднее крыльцо, любуясь рассветом – ме-е-едленно, блаже-е-е-енно затянуться и спокойно, слушая, как щебечут пташки, выкурить сигарету (лучше – две)! А не сползать на лифте в гараж, чтобы воровато затянуться разок-другой. Да ещё и прыгая, как мартовский заяц, с места на место, дабы не доставлять неудовольствия некурящим гражданам, без конца дефилирующим вокруг тебя туда-сюда с таким видом, будто ты – накрывшийся медным тазом ядерный реактор и они, пройдя невдалеке от тебя, умрут в течение максимум получаса. Причём не только от лучевой болезни, но ещё и от чумы, сибирской язвы и, разумеется, молниеносного рака лёгких. Или – куда лучше пускать дым в рассветное утро над частным владением, чем, например, курить в санузле гостиничного номера, выдыхая дым прямо в унитаз, с ужасом ожидая, что сработает противодымная, противопожарная или какая другая противочеловеческая сигнализация и обслуга выведет тебя за ухо из номера и сдаст в «милицию» за «хулиганство».
Соне у Валеры с Аллой сразу глянулось. Это были очень тактичные и по-настоящему интеллигентные люди. Дэвид в настоящее время жил в Ирландии по программе обмена студентами, и хозяева поселили гостью в его комнату. Сказали, чтобы запросто и в любое время делала, что ей нужно, и не стеснялась. И Соне, несмотря на то что она была человеком, не очень-то любящим жить под одной крышей с кем бы то ни было, кроме пьянствующего ныне в Копенгагене мужчины, с первого же мгновения стало в этом американском доме спокойно и комфортно.
Любимым местом совместного времяпрепровождения, включая также многочисленных уикендовских друзей их семьи, – стала гостиная и кухня. Алла, что правда, на публике появлялась редко. Валера, придя с работы, приготовив и сервировав стол (со свечами-салфетками-цветочками, но всегда изысканно), пинками извлекал жену из Интернета и усаживал со всеми.
Алла в такие моменты слегка напоминала чумную сомнамбулу. Она механически поедала всё вкусное и здоровое питательное эстетическое великолепие. Хотя могла внезапно встать на полуложке и переместиться к ближайшему компьютеру в гостиной. Компьютеры, к слову, стояли везде. Пять или шесть. Валера еле-еле отбился от установки ещё одного на кухне. А Соне было очень интересно, нет ли «умной печатной машинки» в ванной комнате супружеской спальни. Честное слово, ей очень хотелось заглянуть! Но…
А ещё все Аллины PC-шки были объединены в локальную сеть. У Валеры кабинета не было, и компьютером он практически не пользовался, разве что изредка переписывался по электронной почте с Дэвидом и дочерьми, терпеливо настукивая текст двумя пальцами. В текстовом редакторе. Отправляла письма Алла. Он не умел. И, что странно, не хотел учиться. А ведь это значительно проще, чем сдать экзамены на врачебный диплом в Америке за год!
Кстати, о дочерях.
Дочь Аллы от первого брака жила в Израиле и была замужем за «правоверным» хасидом. Валера здорово беспокоился за неё из-за постоянных военных конфликтов и звал их в Штаты. В отличие от него, кровная мама никогда ничего подобного не демонстрировала. Соня впервые в жизни встретила абсолютного клинического интроверта. Диагноз поставил ей сам Валера, так что Соня со своими собственными выводами – вне подозрений.
Девушка прожила у этих гостеприимных людей достаточно долго. У Валеры с Аллой даже была какая-то пустяшная налоговая льгота, связанная с её размещением в их доме. «Выбил» её для них – вы, конечно, догадались – именно Джош. Хотя Соня, признаться, «объела» и «обпила» их на гораздо большую сумму. Но, как ни странно, ей было приятно осознавать, что есть люди с фамилиями, заканчивающимися на «-ович», для которых подобные вещи далеко вторичны.
Соня – полурусская-полумордвинка – была, что называется, «званым гостем» в этом доме. А посему с огромным удовольствием приняла участие в праздновании Пурима. Это было что-то!
В гости тогда пришёл некий Макс (к слову сказать – бывший москвич, даже как-то раз постоявший в смокинге в качестве номинанта на церемонии вручения Нобелевки за какие-то достижения в области выращивания не то синтетических овощей, не то фруктов немыслимым методом космической гидропоники или ещё чего-то в этом роде). Валера читал Тору на русском, периодически путая лево и право. Макс каждое предложение сопровождал глубокомысленным ехидным резюме по поводу «древних» арабо-израильских отношений, сохраняя при этом чрезвычайно серьёзный вид. Кипу он залихватски сдвинул на затылок, и не хватало только ромашки за ухом и баяна, чтобы он выглядел хулиганом из рязанской деревеньки. Все крутили «трещотки» и громко чего-то там кричали. И ели всё только очень правильное…
Сонин Пурим в Бруклайне – отдельная песня. Единственное, о чём имеет смысл упомянуть, – закончилось всё глубоко за полночь, и все празднующие уснули прямо на ковре огромной гостиной посреди пустых бутылок из-под коньяка. А проснулась Соня в объятиях ужасного, косорылого, с огромными верхними передними зубами, до отвращения розового… плюшевого зайца! И ещё у неё болели косые мышцы брюшного пресса. От хохота.
В общем, жизнь заналадилась: стирала Соня в подвале дома Валеры и Аллы, не тратясь более слишком часто на новые вещи; курила с комфортом (и удовольствием); и вскоре с ней уже здоровались как со старой знакомой во всех окрестных магазинчиках и книжных лавках. А ещё по вечерам – они слушали скрипичные концерты. В Валериной коллекции их было немыслимое количество. Соня вместе с Валерой иногда ходили в музеи, театры и рестораны. И Соня много гуляла пешком по тихому уютному району Бостона в одиночестве.
Тогда, посмотрев едва вышедший на экраны «Дневник Бриджет Джонс», Соня ощутила себя персонажем анекдота, которому советовали смеяться после слова «лопата». Впрочем, она не преминула в ответ поиздеваться над Валерой, когда он пытался объясниться по телефону с ирландским руммейтом Дэвида.
