Маша Трауб - Не вся La vie
Начитанная, вежливая, воспитанная девочка десяти лет, замученная психологами и залитая по самые уши валерьянкой. Девочка боится жить – отвечать на уроках, играть с подружками. Психологи посоветовали занять девочку спортом, родители отдали ее на теннис. Теперь она боится не попасть по мячу.
Капризуля, будущая звезда Рублевки, годом старше. Красивая, нарядная и пустая до гулкости.
Восьмилетняя миниатюрная девчушка, все знающая про тату, марихуану и процесс, предшествующий появлению детей на свет.
Одиннадцатилетний мачо, с ног до головы в «Дольче Габбане», прыскающий себе в лицо из баллончика с термальной водой. У него все есть, кроме друзей. Друзья не появляются, даже если он приносит в школу последнюю модель мобилы и iPod. Он даже выходил из машины за углом школы и шел пешком, но и это не помогло. В лагерь попросился сам – чтобы понять, что же такого есть у народа, чего нет у него.
Мы в лагере. Тренировки, походы, кроссы, подъемы, вечерние посиделки – все как положено. Я не только живу с Васей, потому что он еще маленький, но и участвую во всех мероприятиях, по той же причине. Для меня это экстремальный отдых, если учесть, что я ненавижу лагеря. Помню, что все время хочется есть. Помню, как воровали хлеб во время дежурства по столовой и ели его в туалете. Походы? Один раз ходила в детстве. До сих пор не могу забыть ощущение колышка палатки на затылке и вкус воды из речки-вонючки, в которой мы чистили зубы.
С мужем переписываемся эсэмэсками. То есть я пишу ему во время эмоциональных перегрузок. Как письмо маме из пионерского лагеря.
«Доехали, номер хороший, детей ненавижу…»
«Встали в семь утра. Уже пробежали кросс, стерла ногу, колет в боку. Вася счастлив, я напилась холодной воды и кашляю, как туберкулезник».
«Как ты думаешь, может, мне сдать билет на поезд и назад лететь на самолете? Пораньше. Я здесь не выживу еще две недели».
«Вася слушается, говорит всем «вы», на мне болтаются штаны. Тренер Вера тащит меня завтра в поход. Говорит, что пойдем по Боткинской тропе – доктор Боткин сюда своих больных отправлял гулять. Я тоже больная. Вся в герпесе, соплях и с температурой».
«Работаю вожатой. Дети достали».
«Очень соскучилась. Перемыла посуду на весь отряд. Вася влюбился в самую страшную девочку и сказал, что она будет жить у нас в номере».
«Порезала попу об колючку. Съела грязную сырую сосиску из костра. Вася весь черный от пепла. Мальчишки играли в звездные войны шишками. Меня ранили в спину. Все болит».
«Вася играл в дочки-матери с двумя девочками. Был мамой. Больше не хочет жить со страшной девочкой. Нашел другую».
«Завтра спартакиада. Забери меня отсюда!!!»
«Купались в шторм. Прыгали на волнах. Долго вытряхивала камни из трусов. Вася попал мячом тренеру в губу. Губу разнесло на пол-лица».
«Вася собирается заниматься боксом, потому что вожатый по мальчикам – бывший боксер. Отрабатывал удары на брошенной страшной девочке. Новая девочка практически живет в нашем номере – играю с ней в ладушки и заплетаю косичку».
«Была в душе. Мальчишка ошибся номером и зашел пописать. Теперь всем рассказывает, что видел меня голую. Мальчишки его уважают, а когда видят меня – ржут».
«Была судьей на конкурсе актерского мастерства. Присудила победу мальчикам. Девочки на меня обиделись – несправедливо. Они лучше сделали мумию из туалетной бумаги. Боюсь, ночью устроят мне темную».
«Ребята замечательные. Один мальчик даже предложил донести сумку. Девчонки вызывали вечером на балкон – посоветоваться. Они поголовно влюбились в тренера Лешу и просили, чтобы я спросила у него, кто ему больше нравится».
«Решила ехать на поезде со всеми. Я же не могу их бросить…»
На второй день я забыла, какое на дворе число и день недели. Мне казалось, что мы живем здесь уже полгода. Расселились на одном этаже. Справа – мальчики, слева – девочки. Я с Васей – посередине. Балкон общий. На окнах – розовые жалюзи, пропускающие свет и плохо закрывающиеся. Балконная дверь все время открыта – кондиционера нет и душно. Дети ходят через мой номер к себе – так ближе. Входная дверь тоже не закрывается – детям проще оставить ее открытой. Сначала по привычке переодевалась в комнате. Пару раз дети меня застукали в трусах – лихорадочно пряталась за дверцу шкафа. Потом стала переодеваться в туалете. Без толку. Они ходят в наш туалет, потому что им по дороге. Навезла красивых брюк и эффектных кофточек. Зачем? Хожу в старых штанах и майке – на меня все время что-нибудь проливают. И вообще, вы когда-нибудь замечали красоту пионервожатой? Нет. Главное – чтобы пионеры, идущие строем, не смели вас с дороги.
Я не идеальная мать и чадолюбива не до фанатизма. Но двое взрослых на тринадцать детей – тяжело, трое – уже легче.
Дикий крик из комнаты девочек. Бежим туда наперегонки с Верой. Оказалось, что девочки не поделили очередность посещения душа. Их трое в номере, включая Капризулю.
– Я пойду первая, – сказала Капризуля.
– Почему это ты? – спросила Катя. Кате – одиннадцать, всем говорит, что тринадцать. Формы развиты на все двадцать. Катя еще в поезде кокетничала со взрослыми ребятами. Они были не против, пока Вера не сказала, что Кате одиннадцать. Ребят как ветром сдуло, Катя обиделась и не разговаривала с Верой.
– Потому что, – ответила Капризуля. Она же не может сказать Кате, что в нее влюблены все мальчики в классе, а девочки борются за ее внимание. Здесь они на равных. Катя берет формами, которые напрочь отсутствуют у Капризули. И она понимает, что в чем-то Кате проигрывает, но еще не поняла, в чем именно.
В общем, Капризуля первая забежала в ванную, но дверь закрыть на задвижку не успела. Катя рванула дверь на себя, Капризуля вылетела носом в кровать. Она и заорала. Пока мы с ними разбирались, в душ спокойно сходила третья девочка – Света. Тихонечко так, дождавшись удачного момента.
Крик из комнаты мальчиков. Туда рванул Леша. Опять проблема с душем. Девятилетний Тема давно зашел и не выходит. Мальчишки ему стучат, а он не выходит. Вышел только после обещания Леши выломать дверь. Сухой. В смысле немытый. Вера сказала, что у Темы такая проблема – он не хочет мыться. Заходит, включает воду и стоит. Что он делает? В бассейн ходит, там в душевой моется, в море плавает, а дома – ни в какую. Родители не знают почему. Надеялись, что в лагере он справится с клаустрофобией, проявляющейся только в душевой кабине.
– Да, это не «Хилтон», – сказала Капризуля за ужином. – А почему никто не убирает тарелку?
Детей посадили, положили им гречки с жареной курицей. Дети сказали, что они это не едят.
– А можно салат? Я не ем мясо, я вегетарианка, – попросила Капризуля.
Леша плюхнул ей салат прямо на гречку. Капризуля чуть со стула не упала.
Пока пили чай, дети щупали друг друга.
– А ты знаешь, что такое «Версаче»? – спрашивал Мачо у мальчика Вани, толстого тихого шахматиста.
– Нет, – отвечал Ваня.
– А ты был в Лос-Анджелесе?
– Нет.
Ваня готов был заплакать, но в какой-то момент его стукнуло.
– А ты знаешь, что такое пат? – спросил он у Мачо.
Мачо фыркнул, отстал от Вани и пристал к Васе.
– А у тебя бабушка кто? – спросил Мачо.
– Бабушка, – ответил Вася.
– А у меня актриса, – сказал Мачо. – А твоя работает?
– Работает, – подумав, ответил мой сын.
– А кем? – не унимался Мачо.
– Она готовит, – сказал Вася.
– Ресторатор, что ли? – уточнил Мачо. – Круто. А дедушка?
– Он рабочий. Он все, что угодно, может построить. Сейчас дом строит. А потом еще один построит. Он сколько хочешь может построить, – с гордостью сказал Вася.
– Недвижимостью занимается, что ли?
Вот так. Никаких тебе «мама – вагоновожатый» и «кто трусы ребятам шьет?».
– Скажите, что они любят, я им приготовлю, – чуть не плакала повар тетя Зина, убирая нетронутое овощное рагу, домашний творог с клубникой, жареные кабачки и цветную капусту. – Почему они все едят без подливы? Как можно есть без подливы? А сметану? Она же с рынка. Почему они не едят сметану? Вот молоко парное принесла. Давай им молока нальем.
Налили. Дети сказали, что молоко странное, и пить отказались. Раздали им листочки, чтобы написали любимые блюда. Читали и рыдали. Суши, лазанья, спагетти болоньезе. Один мальчик заказал устрицы. А другой написал «Кровавая Мэри». Выяснилось, что он имел в виду пиццу «Маргарита» с помидорами.
– Ничего, на третий день начнут есть, – уверенно сказала Вера.
– Они спрашивают, шо на десерт? – кинулась к нам тетя Зина. – А шо такое десерт?
– Клубники им надо дать, – сказала Вера.
– Так это ж ягода.
– Десерт – это сладкое, – объяснила Вера.
– Сладкое – это торт, – не понимала тетя Зина.
Детям поставили клубнику – мелкую, пахучую, настоящую, собранную в четыре утра и купленную на базаре в шесть. Тетя Зина насыпала в чайную чашку сахар и поставила рядом.
