Ульяна Соболева - Пусть любить тебя будет больно
– Так, рассказывай, что стряслось?
– Лешаков, тварь, с Ахмедом. Никто другой этой херни бы не устроил. Они придумали, как надавить. Притом придумали заранее.
– И что решил?
– А что я могу решить? Я при любом раскладе в проигрыше. При любом. Им сейчас горит контейнеры пустить по линии. Я должен бумаги подписать. Ты понимаешь, что, как только я их подпишу, они сольют нас всех: и меня, и детей, и Оксану. Все. Я им больше не нужен – под ногами мешаться и угрозу представлять. Они прекрасно понимают, что я потом их в живых не оставлю.
Серый грязно выматерился и откинулся на спинку дивана. Закурил, пуская дым в потолок, потом посмотрел на Руслана:
– И что делать?
– Пока время тянуть. Неделю твари дали. Мне за эту неделю каждый шаг надо продумать. С Лешим завтра встречусь и поговорю с утра, может, надавлю на ублюдка, и он расколется.
– Ты не сдержишься и пришибёшь его. Я хорошо тебя знаю. И что тогда?
Руслан посмотрел на Серого и медленно выдохнул, налил себе еще водки.
– Хреново тогда. Нельзя пока. Никого трогать нельзя, ждать надо. А как ждать, Серый? Я, бл***ь, мозгами еду. Я голос дочери услышал, и у меня крышу рвет. Я убивать хочу. Меня от бессилия подкидывает.
– Ты успокойся для начала. Давай подумаем. Ты должен подписать эти гребаные бумаги и валить отсюда, Бешеный. В Валенсию уезжай вместе с Оксаной. Не выйдет у тебя противостоять им, нет уже силы той, что была при отце.
Как серпом по яйцам, да и сам Руслан понимает, что нет силы. Потому что в свое время отец не подпускал близко ко всему этому дерьму, а надо было. Сейчас связи по крупицам собирать придется. К каждому с поклоном идти.
– Я-то подпишу, а потом что? Они как подпись мою получат, пулю в лоб всем пустят, если не сразу, так через время.
– Не пустят. Ты давай выслушай, что они тебе говорить будут. При передаче детей пацаны прикроют, я подтяну всю бригаду. Тебе сразу билеты возьмем и до аэропорта проведем. Свалите на хрен и все. Ты ничего не теряешь, только компанию убыточную. Ну, мать ее так.
Руслан со всей дури заехал кулаком по столу так, что стаканы подпрыгнули.
– Это жизнь моего отца, а не мать ее так. Он дышал этой компанией. На ней все завязано, даже мой бизнес в Валенсии – дочернее предприятие.
– Я понимаю, братан, но отец в земле уже. А твои дети живы, и Оксана жива – ты их тоже в землю за дело это?
Руслан сжал кулаки:
– Ты за языком следи. В землю! Охренел что ли? Я думаю просто. Понимаешь, они меня в угол загоняют. Это уже не продажа компании – это уже я вынужден отдать ее просто так. Мои счета заморожены. Отцовские тоже. Одни долги повсюду, и отсрочки ни дня. Я что, с голым задом в Валенсию поеду? Как только с Лариской, сукой, разведусь – мне вообще весь кислород перекроют, и Леший, падла, знает об этом.
– Тебе придется отдать компанию при любом раскладе, Руслан, – сказал Серый и осушил залпом стакан.
– Придется, мать их. Придется, бл***ь. И я отдам. Я только продумать хочу, чтоб живыми уйти. По секундам всё рассчитать надо. Завтра условия прибавятся, я уверен. Они пока только напугали, в диссонанс ввели. Завтра будут перечислять, чего хотят.
– А к ментам?
– Что к ментам? Мне на кого заявлять? На кого-то там в Валенсии? Детей не на территории страны похитили. Да и что менты? Не помогут они мне.
Руслан вскочил с кресла и несколько раз вдоль гостиной прошелся, ероша волосы.
– И что решил?
– К Ворону пойду. Он с отцом дружил – может, подскажет чего или поможет. Всех отцовских обойду – посмотрим, кто и как подсобит.
– Я с тобой поеду.
– Ты лучше с Оксаны глаз не спускай. Что ж оно все через задницу? И она приехала, и детей там оставила. Теперь я её даже выслать туда не могу, только при себе держать и за каждым шагом и вздохом следить.
Резко повернулся к Серому.
– Значит так – дома ее закрою. Пацанов по всему периметру поставь. Из квартиры ее не выпускать и к ней никого не пускать. Приставь к ней пару шестерок – пусть указания ее выполняют.
– Она всю хату разнесет на хрен.
– Пусть разносит, лишь бы сама цела была.
– Ты приляг, поспи немного, а то на труп живой похож. Синяки под глазами размером с блюдца.
– Какое спать? Я как глаза закрываю – детей вижу. Никаких спать. Энергетики есть?
– Есть. Полный холодильник.
– Вот и отлично. Я сейчас пока список всех отцовских друзей поименный составлю и начну обзванивать.
– А смысл?
– Мне надо нащупать, кто эту херню затеял. Как надавить можно.
– А Лариска?
– Что Лариска?
– Может, с ней обсудишь? Она ж за тебя сдохнуть готова. Если она на отца надавит?
Руслан глухо застонал, сжимая виски пальцами.
– Она не надавит… Только если я, бл***ь, с ней останусь, и все сделаю так, как они хотят.
Резко поднял голову и посмотрел на Серого, а тот отрицательно головой покачал.
– Да ну, на хер! Не гони!
Он и сам понимал, что тогда это конец. С Оксаной точно конец окончательный и бесповоротный. Но разве это первостепенно, если учесть, что жизнь детей на кону? Приоритеты меняются со скоростью звука. Все зависит от ценностей. И Руслан чувствовал, как именно в эту секунду его собственные переворачиваются, как чудовищный кубик-рубик, складывая другую сторону, перемалывая его самого изнутри.
– Б**! – Серый сам обхватил голову руками и сжал волосы пальцами. – Бешеный, я, братан, не знаю, что сказать. Не знаю, понимаешь? Но я с тобой, при любом раскладе. Надо будет – сдохну за тебя.
– Знаю.
Руслан с силой ударил кулаком по стене. Все готовы сдохнуть, пока реально не требуется это сделать. Дохнуть ему теперь самому придется. Пока не вернет их, пока сам руками не сожмет, не обнимет, пока не будет спокоен.
– По ходу – это единственный и правильный выход из ситуации. Налей мне еще.
Потом они молчали, наливали, осушали до дна и молчали. Серый уснул на диване, а Руслан не спал, в потолок смотрел. Думал. Внутри все как заледенело несколько часов назад, так и осталось покрытое льдом. Потому что осознание начало приходить, и как наркоз отходит, так и он сейчас чувствовал, как боль возвращается. Иная, тупая и настойчивая, но уже не острая. Его даже алкоголь не берет, выпили с Серым немерено, а он трезвый.
Час назад словно другим человеком был, словно за это время столетие прошло. Не имел он права быть с Оксаной. Не должен был возвращаться к ней. Эгоист гребаный. Отпустить не мог, возомнил наивный дурак, что не достанут его. А надо было отца послушать. Даже сейчас вернет детей и её, и что? Что он им даст? Снова вот эту неустойчивость, пороховую бочку, нескончаемые проблемы?
Ведь они не закончатся никогда. Прав был Царь – жизнь у них такая. Отпустить её надо. Вернуть детей и отпустить. Дать возможность жить дальше и не бояться.
Может, и хорошо, что она его ненавидит сейчас. Пусть ненавидит, так легче будет уйти, потому что сама этого хочет. Держать не станет и душу рвать. Но и об этом потом. Все потом. Сначала к Лариске. Понять, что она знает и кто, и в чем замешан. Если там только Лешаков вертится, то все намного проще, но там и Ахмед, Лешему б яиц не хватило. Он слишком трусливый для такого. Решение пришло само, от него хотелось взвыть снова, только теперь по-звериному, а он только челюсти стиснул и глаза закрыл. У каждого счастья есть определенное время. Ничто не длится вечно. Ничто не достается просто так и без жертв. На халяву. За все нужно расплачиваться. Вот она, его расплата. Непомерно высокая и болезненная.
Под утро встал с дивана и на кухню пошел – кофе и сигареты нужны как воздух. Алкоголь не то что выветрился, а его как будто в организме и не было.
Свет включил, поставил электрочайник и сел на подоконник, рука наткнулась на что-то острое, сгреб пятерней и поднес к глазам – заколка.
Повертел, рассматривая. Он ее где-то видел. Притом видел не так давно. Вот эти камни вычурные, большие. Шик и безвкусица в одном наборе.
И вдруг как прострелило в затылок – конечно, видел. На Ларисе. Сегодня на банкете. И духами… этими вызывающими, навязчивыми, сладкими духами именно от нее пахло.
Охренеть. Руслан прислонился спиной к холодильнику, прокручивая пальцами заколку и чувствуя, как затылок продолжает простреливать и покалывать. Значит, вот кого Серый так торопливо выпроводил, когда Руслан позвонил ему. Неужели он ее трахает?
Руслан сполз на пол, доставая из кармана сигареты и прикуривая, продолжил вертеть заколку в пальцах. Не то чтобы Бешеного это задело, он никогда и не скрывал от Серого, что Лариска ему и на фиг не нужна, но сам факт, что тот скрывает и при этом знает, какие проблемы у Руса с Лешим.
А может, это не Ларкина заколка, может, таких на каждом углу. Правда, его жена всегда любила эксклюзив, но безвкусный. Слабость к камням у нее, и чтоб побольше, так чтоб все подружки от зависти подохли. Руслан встал с пола и выглянул в коридор – сотовый Серого валялся на комоде возле входной двери, помигивая голубым неоновым огоньком. Подошел к аппарату, взял и усмехнулся – не любит парень смартфоны, а любил бы, не так-то просто было бы эсэмэски посмотреть и входящие. Внутри поднималась какая-то тихая ярость, едкое чувство, что где-то здесь попахивает гнилью. Подставой. И удивления почти нет. Только разочарование. Руслан внимательно просмотрел все входящие, то усмехаясь, то потирая переносицу – каждый день ему звонила. Иногда по нескольку раз. Это не просто трах случайный, у них связь, и длится она далеко не один день. А он ведь Серому все как на духу рассказывает. Каждый свой шаг, каждое решение, и где гарантия, что все это не сливается Лариске? Где гарантия, что та же Лариска не знает всего расклада по охранной системе дома в Валенсии, если он Серому как себе доверял?
