Сергей Тюленев - Дорога к небу
– Я понимаю… – Сергей откинулся на спинку кресла и продолжил в более доверительной тональности: – Всё мы не заберём. Этот мот и пьяница уже умудрился опустошить счета компании. К сожалению, я сам, лично, делал ему корпоративные карты VISA, передавал ключи от домов, где проходили его встречи с влиятельными политиками и лидерами партий. Сейчас у министра трудное время. Ему на хвост наступили налоговые службы. Заменив себя во многих компаниях на родственников, он всё равно очень явно, а главное – безнаказанно отнимает деньги у таких же, как я, коммерсантов. Впрочем… – Он приподнялся, взял со стола верхнюю папку и сел обратно в кресло. – Ты увидишь всё сам. Тут выписки из личных счетов на Кипре, оплата его развлечений, самолётов и покупка автомобилей. – Неожиданно он замолчал. Глеб смотрел на него и тоже ничего не говорил.
– М-да, – протяжно произнёс Сергей после небольшой паузы, – тут синхронные распечатки телефонных звонков с угрозами в адрес московского и кипрских адвокатов, меня лично и членов моей семьи.
– Не понял! – удивлённо произнёс Глеб. – Это же улики, почему такие материалы не переданы в Прокуратуру, ФСБ… словом, в соответствующие инстанции?
– Да всё передано! – резко и быстро ответил Сергей. – Только я сегодня – человек, находящийся в розыске, бежавший из России, а он – министр, со связями и положением. Разве кто может услышать мой голос? Разве кто будет заступаться за человека, которому уже повесили ярлык преступника, расхитителя государственных средств и жулика, укравшего пенсионный фонд. Ладно! – Он нервно провёл ладонью по лицу. – Продолжим. Третьим направлением твоей работы будет наука. Или, если сказать точнее, разработки в области нанотехнологии. Сегодня в Москве есть институт, который занимается вопросами изменения цвета природных алмазов. Тебе нужно встретиться с директором и предложить ему свои и мои возможности. Я знаю, что раньше ты активно занимался покупкой, огранкой и продажей бриллиантов. Наверняка сохранились связи, партнёры…
– Да, – перебил Глеб, мгновенно ощутив радость от возвращения в алмазную тему.
– Прекрасно! Итак, ты встречаешься с директором, понимаешь проблему и пишешь мне план наших действий и затрат на этапе формирования нового бизнеса.
– А с какого на какой меняют цвета алмазы?
– Глеб, это – технические вопросы, и мне туда лезть не хочется, а главное – незачем. Меня интересует изначальная цена покупки – я так понимаю, не очень качественного, коричневого камня – а потом его продажа после обработки в какой-то машине. Вилка, которая образуется в этом превращении, и есть предмет моего любопытства. А, так как эта тема, судя по твоим ожившим глазам, тебе известна и понятна, бери флаг в руки и пиши аналитическую записку. Деньги на этап изучения, а в последующем и работы, я выделю. Четвёртое и последнее. В Санкт-Петербурге одна из моих компаний владеет дворцом Михаила Романова, внука Николая I. В сложившейся ситуации удержать это здание не представляется возможным. Мы с Мариной посовещались, и я решил, – при этих словах он оглянулся на жену и весело подмигнул ей, – продать дворец через принадлежащую теперь уже тебе кипрскую компанию. Думаю, что лично тебя мы привлечём на этапе, когда нужно будет подписывать договора и встречаться с представителями покупателя.
– Всё! – громко произнесла Марина. – Деловая часть закончена, давайте плавно переходить к ужину. Конечно, это не я у плиты стояла, но венские мясные деликатесы, сыры и нежная печень индейки с шафраном ждут, когда вы начнёте их дегустировать.
Дружно поднявшись, они прошли на кухню, сели за накрытый стол, разлили виски по стаканам и перешли к праздным разговорам о жизни.
А в далёкой Москве Алексей сидел в квартире мамы и напивался в хлам. Прошло два месяца, как он получил на телефон сообщение о разводе. Тогда он сидел в такси у отеля Редиссон, в Стамбуле, и не знал – радоваться ему или огорчаться. Но сегодня, несмотря на то, что не смог обсудить эту новость с Глебом и Михаилом, отчётливо понимал, что скинул с плеч тяжёлую ношу постоянного непонимания.
– Да, я пью! – шутливо произнёс он, разговаривая сам с собой. – Да, я шут, я паяц, так что же… Пусть… – Его сознание побежало по строчкам известной арии, но, сократив и изменив, он продолжил: – …и я ей не подам руки. Это же какой надо быть дурой, чтобы так глупо себя вести?! Х-м-м, – он расплылся в улыбке и обеими руками с силой, царапая кожу, почесал свой затылок. – Приходит, хвостом крутит! Вино подайте мне дорогое, смотрите на меня, какая я принцесса! «Мерседес» паркует, чтобы я видел, ухажёра себе завела и выпендривается!
Алексей поднял со стола бутылку, убедился, что там ещё что-то осталось, вращательным движением кисти раскрутил водку и влил в себя всё на одном дыхании.
– Ох-ох-ох, цыпа! – Он зацепил вилкой внушительных размеров ком солёной капусты и, теряя капельки рассола, отправил его в рот. – Я, простой охранник ресторана, стою, никого не трогаю, а этой вертихвостке нужно после развода именно сюда жрать приходить, именно тут вино заказывать, кофточки, вырезы демонстрировать! Дура, и других слов у меня нет…
Он поднялся, прошёл к холодильнику, достал следующую бутылку, ещё постоял у открытой двери, рассматривая заботливо подготовленные мамой закуски, потом улыбнулся мысли о непреходящей материнской опеке и закрыл холодильник. Возвращаясь обратно, он пощупал в кармане телефон, потом достал его, проверил экран и, убедившись, что никто его в этом мире не хочет, сел на своё прежнее место.
– Ну, если я такой плохой, чего ты всё ходишь и ходишь? – продолжил он разговаривать сам с собой. – Развелась, и живи себе. Думаешь, если ты мне будешь свои богатства демонстрировать, я пожалею, волосы на себе рвать буду… А вот хрен тебе! – Он скрутил фигу и поднял её высоко вверх над головой. – Видела?! Всё строго наоборот. Это ты за мной бегаешь! Ты унижаешься и фордыбачишь, ты мучаешься и психуешь.
Он налил себе водки в стакан и поднёс его к лицу. Запах неприятно кольнул сознание и он, сморщившись, стал медленно пить ее.
– Водка, гадость какая! Фу! Но даже она, эта зараза, приятнее мне, чем ты и все твои выкрутасы. Детей забросила: Турции, шмурции, бегает – кобелька себе ищет. А на хрен ты кому нужна, дура сорокапятилетняя! Думаешь, косметику положила, сиськи имплантированные открыла и всё, звезда! Да двадцатилетних с ногами от гланд, с кожей гладкой и упругой очереди стоят, только деньги плати… – При этих словах он запнулся, в нескольких секундах тишины отыскал в голове нужные мысли и, достав телефон, набрал номер.
– Ворток, твою мать, ты где! – крикнул в трубку, едва услышав звук соединения.
– О, Лёха, привет. Бухаешь что ли? Отсюда чую, водкой пахнет!
– А у меня настроение хорошее. Во-первых, я развёлся и уже целых два месяца свободный мужчина. Во-вторых, эта зараза – я Манечку имею в виду – мотает мне нервы и почти каждый день шастает в ресторан, где я работаю, а в третьих – так не честно: ты на буровой, Глеб в Европе, а я что – пасынок у вас? Имейте совесть, дайте работу! Деньги кончились, докатился до того, что дома пью. Жопы бабьи только по телевизору и на улице вижу, никакой личной жизни, и это – в рассвете моих прекрасных лет!
– Ничего себе! – присвистнул в трубку телефона Михаил. – Развёлся всё-таки! И что? Зачем она ходит в твой ресторан?
– Эта дура приходит показать, какая она благополучная и что всё у неё в шоколаде. Хочет ещё раз подчеркнуть разницу между нами, пожалеть меня, горького пьяницу.
– Ну, а действительно: чего ты пьёшь-то? Помнится, когда мы в Ватутинках собирались, ты завязать обещал.
– А что я – пью?! Самую малость, только чтобы время убить. Дела нет, да и вы пропали, друзья называется!
– Понял. Обязательно свяжусь с Глебом, и мы персонально для тебя что-нибудь придумаем, только ты… – Михаил на несколько секунд замолчал, обдумывая свои следующие слова и, быстро приняв решение, уверенно произнес: – Увольняйся к чёртовой матери из своего ресторана и прилетай ко мне на буровые, тут и для тебя работа найдётся, а Глебу мы всё позже объясним.
– Щассс… всё брошу и поеду грязь месить! Ты что, с ума сошёл – оставить постоянную работу в Москве и поехать на край земли! Буровые, алюминиевые миски, маки в степи и прочая лирика у меня в жизни уже была, когда я с Глебом по Африке мотался. Теперь хочу огромный плазменный телевизор, тренажерный зал и молоденькую подружку, стучащую крышками кастрюлей на кухне.
– Лёшка, ты дурак! Какая это для тебя работа! Давай не хандри и прилетай меня менять. Я ужасно соскучился по своим детям, а главное – Вера сменив гнев на милость, хочет со мной встретиться и поговорить. Может, еще и склеим чего, всё-таки двадцать лет вместе прожили.
– А, ну так и говори – бабу свою проведать хочешь. – Алексей состроил гримасу, водка растворила кровь, убрала резкость и с трудом позволяла следить за линией разговора.
