Елена Сазанович - Это будет вчера
– Погоди, Фил! Так это что – правда?
Я укоризненно на него посмотрел.
Неужели вы посмели подумать, что такой выдающийся журналист, как Славик Шепутинский способен на ложь?
– Что ты, Фил! – замахал он перед моим носом красными жирными руками. – Я и не думал ничего такого. А чего тогда не исполняешь?
– Ну, – я развел руками, – как бы тебе поумнее объяснить. – Согласись… Посмею поинтересоваться твоим именем?
– Бык, – растянул он губы в толстой усмешке. – Меня все зовут просто Бык.
– Замечательно! Прекрасное имя! Так вот, дорогой Бык, согласись, исполнение желания – только для достойных людей.
И я всем своим видом показал, что именно с таким я и имею дело в данный момент. Он даже распрямился в широченных плечах и, как на митинге, откашлялся.
– Я, может быть, тебе смогу быть чем-то полезен, Фил?
– В общем-то, сущий пустяк. Я до конца не успел объяснить Дьеру, в чем отличие морального кодекса от закона. И боюсь, без этой важной информации Дьеру сложно придется продолжать свое великое дело, за которое он взялся.
– Вообще-то это не положено… Я вообще-то рискую…
– Ну, – я похлопал Быка по широченному плечу, – риск – для настоящих мужчин. Ну, так какие сокровенные мечты живут в настоящих мужчинах?
Он вновь почесал свой лысый затылок. И хлюпнул пухлым носом.
– Вообще-то… Ты можешь не то подумать… Но ты, думаю, согласишься, что действия нашего прокурора не совсем хороши.
Я даже присвистнул про себя. Неужели этот нахальный тупой толстяк мечтает…
– Я, в общем, Фил… Ну, как-то… Ну… Если честно, я, поверь честный парень, Фил. Я мечтаю оказаться на его месте. Уж поверь, в моих руках наш город пришел бы в полный порядок. Я бы показал, где раки зимуют, – выпалил он на одном дыхании, глядя во все свои бычьи глаза на меня.
– Ну, в этом я не сомневаюсь.
В конце концов такого просто не может быть, чтобы этот нахалюга оказался на месте главного прокурора. Я был просто уверен, что мои слова ничего не будут стоить. Еще люстра, куда ни шло, могла слететь с потолка от возмущения. И я с чистой совестью выпалил, смеясь про себя:
– С завтрашнего дня, старик, готовься к суровой, но благородной службе. Ты станешь главным прокурором нашего чудесного города, И ты, несомненно, украсишь его своими ратными подвигами…
И, уже не слушая бессвязных слов благодарности в мой адрес и не замечая поклонов до земли, я нырнул вглубь черного коридора…
Я легко отыскал дверь, где находился Григ, поскольку он, по-моему, вообще один сидел в этой огромной тюрьме. И создавалось впечатление, что никто, кроме него, вообще в жизни не совершал преступлений. Я с чистой совестью приложил ухо к двери и подслушал весь разговор. И ни капли не поверил в болтовню Дьера, Брэма и Ричарда. Но потом… Потом, когда я собственными глазами увидел эксперимент, проделанный над Григом. Услышал его слова, легкие сомнения закрались в мою душу. Может быть, этот чокнутый Брэм оказался прав? Может быть, творческие фантазии действительно могут завести за пределы разума? И все же, моя интуиция, мой природный скептицизм не позволяли мне до конца в это поверить, И я в душе искренне пожалел Грига. Измотанного, почти больного, почти обезумевшего друга, который всегда так прекрасно выглядел и так всегда гордился своей внешностью и своим умом. Нет, этого просто не может быть!
И я, кивнув на прощанье по-прежнему кланящемуся до земли охраннику Быку, выскочил на воздух и с жадностью отпил его прохладную пустоту.
Я притаился за углом. Я теперь знал, что мне делать. Я чувствовал, что мне необходимо проследить за девушкой, так похожей на девушку Грига.
Долго мне ждать не пришлось. Она вышла за ворота первой. И я ее сразу узнал. Она, действительно, была очень похожа на Мышку, которую я видел только на фотографии. Огненно-рыжая (нет, таких волос не бывает), в цветном сарафане, белых сандалиях и кожаный футляр от скрипки в тонкой руке. Она была действительно хороша и моя голова пошла кругом. Я уже давно полюбил этот образ, эту мечту. Даже если это была не Мышка. И я понимал, что она что-то непременно знает. Я следом, перебегая от подворотни в подворотню, пошел за ней.
И уже на полпути догадался, куда она может идти. Она направлялась в гостиницу. Это была единственная гостиница в вашем городке, единственное место, где можно остановиться приезжему. Я не ошибся. Она проворно юркнула в дверь, а еще некоторое время проболтался на улице, чтобы не навлекать на себя лишних подозрений со стороны местной администрации. А потом, забросив руки в карманы и насвистывая какую-то чушь, в общем старательно изображая беспечного славного парня, небрежно отворил дверь.
В холле стоял полумрак. Дремавшая администраторша тут же вздрогнула от скрипа двери и подняла на меня сонный взгляд из-под густо накрашенных бровей и ресниц. И заблестела на весь холл огромными бриллиантовыми серьгами, похожими на люстру у Глебушки.
Я широко улыбнулся и весело ей подмигнул.
– Ну, и куда эта негодница от меня сбежала?
– Кто? – захлопала накрашенными ресницами администраторша.
– Моя девчонка! Не притворяйтесь! Она знаете, какая обидчивая! Чуть что – сразу ссорится. А на утро просит прощения. И знаете, что самое удивительное – я ее умудряюсь прощать!
Администраторша все так же усердно вскидывала накрашенные брови, хлопала накрашенными ресницами и звенела бриллиантовыми люстрами, это меня окончательно вывело из терпения. Но я продолжал ей упорно дарить обаятельную улыбку.
– Ну и где подевалась эта маленькая чертовка? В каком номере она прячется?
– Я не понимаю, про кого вы, – наконец выдавила она из себя и зашелестела оберткой от леденца. И стала им хрустеть на весь холл.
Я улыбнулся еще шире.
– Ну, бросьте! Я безгранично верю в ответственность ваших сотрудников. А в вашу – особенно. Вы, судя по вашему проницательному умному виду никак не могли проспать и не заметить девушку с ярко-рыжими волосами, две минуты назад прошмыгнувшую в эту дверь.
Администраторша схватилась еще за один леденец и вызывающе хрустнула.
– Я бы и не проспала, мой милый. Не было никакой рыжеволосой ни две, ни три минуты назад. Хотите вы этого или нет.
– Я вообще-то хочу. Но то, что вы утверждаете, просто невероятно, – и я всплеснул руками. – Не могла же она испариться в проеме двери.
– В проеме нашей двери никто не испаряется, – и она уже сурово хрустнула третьим леденцом.
Я печально вздохнул и огляделся, лихорадочно соображая, что предпринять дальше. Администраторша явно лгала. Или просто проспала появление двойника Мышки. Но идти мне все равно было некуда. Дома меня наверняка ждала осада из любителей легкого счастья. Поэтому идея приткнуться в этом замечательном отеле мне показалась заманчивой. К тому же, как фотограф, я не сомневался в своем безупречном зрении и знал наверняка, что рыжеволосая где-то здесь. Поэтому я принял самый любезный вид, насколько позволяла моя небритая физиономия и ласково промурлыкал:
– Вы знаете, милая, я бывал во многих городах и странах. Но лучшего отеля, чем ваш, клянусь всеми Богами, не встречал.
– Вот поэтому, милый, мест у нас никогда не было и нет. Особенно для таких, как вы, – в тон мне промурлыкала она и оглядела меня с ног до головы.
Я тут же уловил ее взгляд и ответил:
– А вы знаете, милая, что миллионеры всех стран, где я побывал неоднократно, одеваются очень скромно.
Она не выдержала и хохотнула. И люстры в ее ушах покачнулись.
– Может быть, милый, миллионеры и одеваются скромно. Но, поверьте, проработав здесь вот уже… – и она подавившись леденцом, громко закашляла. И сквозь слезы, выступившие на накрашенных ресницах, прохрипела, – проработав… много… здесь… лет… я научилась отличать… миллионера… от… – и она вновь закашляла.
Я мигом подскочил к ней и услужливо похлопал ее по спине. Если честно, мне так хотелось стукнуть ее посильнее, но я подавил свое нескромное желание, отлично усвоив, что грубостью ничего не добьюсь. Я понял, чтобы сломить эту накрашенную люстру, есть один выход. Мне так не хотелось прибегать к нему вновь.
– А теперь не мешайте мне работать, – подавив, наконец, кашель сказала она и прикрыла глаза.
– То есть спать, – хотел сказать я, но мудро промолчал. Я знал, что у этой бриллиантовой дамы желаний невпроворот. И поэтому решил рискнуть. Я вытащил из кармана пожеванную газету и ткнул пальцем в свою небритую физиономию уголовника.
– Узнаете?
Она с показным безразличием лениво взяла газету. Но едва взглянув на мой портрет, тут же спохватилась и уже более внимательно разглядела меня, широко улыбаясь.
Ее два золотых зуба сверкнули.
– О, так вы и есть тот загадочный Фил, – промурлыкала она и кокетливо поправила свою <174>бабетту<175>.
– Тот самый, милая.
– Вы – волшебник! Я угадала? – И она даже подняла свое пышное тело со стула и кокетливо мне подмигнула накрашенным глазом.
![Елена Сазанович - Смертоносная чаша [Все дурное ночи]](/uploads/posts/books/154688/154688.jpg)