Марина Болдова - Шанс (Коммуналка)
Глава 22
«Классная идея, классная!» – пело у него все внутри от внезапно решенной задачи. А задачка состояла в том, что остался он со своим, казавшимся таким гениальным, сценарием в полной изоляции от людей нужных и могущих ему помочь. То есть, у разбитого корыта. Даже Милка, до того смотревшая ему в рот, смело высказалась по поводу бесполезности его труда (а ведь работал-то он как!). «Кому это сейчас нужно, Боря?» – бросила она ему небрежно в ответ на его просьбу показать сценарий Голоду. А дело все было в том, что взлетела Милочка при новом шефе до высот невиданных: из простых секретарш в личные и незаменимые помощники. Вот и сунулся к ней Борис, так подло ее бросивший. И, после ее отказа, решать, как дальше жить и, главное, приблизиться к заветной квартирке, ему придется заново. И, похоже, решение он нашел. Осталось только испросить высочайшей аудиенции, и, желательно, без присутствия Милочки. Не женского ума это дело!
Вот и караулил Борис великого Василия Голода возле здания офиса телекомпании СТ – арт», всматривался в подъезжающие машины, не он ли? Дождался.
Серебристый джип выпустил из своего теплого нутра сначала самого Голода, потом Милочку, любовно поддерживаемую крепкой рукой шефа. «Все понятно – спит с ним Милка, вот с…!», – у Бориса вдруг защипало в носу от нахлынувшей злости на неверную подругу. Но, тут же наклеив улыбочку, он ринулся к ней.
– Привет! – точно увидел вот так, проходя мимо.
– Здравствуй, Борис, – спокойно ответила она.
– Добрый день, – вежливо, но без подобострастия, поздоровался он тут же с Голодом, ловя момент, пока тот не ушел.
– Добрый, – равнодушный кивок Борису, – Не задерживайся, Мила, – потеплевшим голосом Милочке.
Он умоляюще посмотрел на нее, сдерживаясь, чтобы не схватить в отчаянии Голода за рукав куртки: только бы удержать хоть на миг.
– Василий Валентинович, я хотела бы попросить вас принять моего старого знакомого, если можно, – проговорила быстро, но без тени страха в голосе.
– Мне хватит десяти минут, – торопливо бросил Борис, посылая Милочке благодарный взгляд.
– Хорошо, пойдемте.
Кабинет Голода не был шикарным. Как понял Борис, даже комнатки отдельной для отдыха не имелось. Или не расслаблялся Василий Валентинович во время работы совсем? Так не бывает! Даже у Леньки Мазура…
– Присаживайтесь. Я вас слушаю. Только вкратце, для начала.
– Да, конечно. У меня есть идея реального кино. Конкретная. Вот, посмотрите, – Борис достал из кармана диск.
…Установить камеру на кухне было несложно. И камера плохонькая, качества никакого и месяц записи ничего особенно не дал. А сегодня… это уже можно показывать..
– Я пока ничего не понимаю, – Голод оторвался от компьютера, – Поясните.
– Это снято в коммуналке, где я сейчас временно проживаю.
– Вы хотите подглядывать за соседями? – поморщился Голод.
– Можно я подробно расскажу, а вы послушаете? Это необычная коммуналка. Она принадлежала некоей Эмилии Фальк. Старушка была с прид…с фантазией, поэтому оставила необычное завещание. Она решила облагодетельствовать несколько человек, попавших в трудные жизненные условия. В квартире пять комнат, нас пятеро жильцов, совершенно случайных, незнакомых до этого друг с другом людей. Каждый из нас получил право проживания в одной из комнат и банковскую карту на сто тысяч рублей. Старушка решила, что даст нам шанс на то, чтобы мы смогли «выйти в люди», – усмехнулся, но, поймав брезгливый взгляд Голода, торопливо продолжил, – Мы должны устроиться на работу, оставить вредные привычки, у кого есть, и доказать, что что-то можем.
– Зачем и кому?
– Те, кто «поднимутся», получат всю квартиру в собственность.
– И кто же будет решать, кто достиг высот, а кто нет?
– Мы все вместе. Через год. Речь идет о двухстах тысячах евро, столько стоит квартира.
– Это должен быть один человек?
– Нет. Но, можно сделать так, что останется один, – Борис многозначительно замолчал.
– Я не понял…Один, это – вы? Так зачем вы пришли ко мне?
– Если все снимать, получится домашнее видео. Реальные съемки, страсти, борьба за хорошие деньги. Любовь, страдания, – он кивнул на диск, который лежал перед компьютером.
– Вы в дружбе с законом? – спросил насмешливо Голод, – Вы можете у этих людей получить разрешение на съемку?
– Нет. Но, согласитесь, фильм может предназначаться и не для широкого просмотра. Вложения небольшие, для вас, – уточнил Борис, – Продажа на определенном рынке окупит все во много раз.
– Вы предлагаете мне вложиться в производство домашнего фильма? И, как вы думаете, мне это нужно? Вы гарантируете, что там будет на что посмотреть? Тем, хотя бы, кому такое интересно.
– Находясь среди этих людей, я могу влиять на обстановку, обостряя ее. Я буду устранять одного конкурента за другим.
– Вы собираетесь их убивать? – опять насмешка!
– Нет, зачем же! Я знаю, как это сделать мирно. Одного, например, достаточно только вовремя споить. Это несложно, он и так каждый день тайком напивается в своей комнате.
– У вас все? Мне пока не интересно. А что за люди живут у вас в соседях?
– Отставной майор Маринин Виктор Васильевич. Кажется, служил где-то в республиках. Потерял дочь и жену. Остался внук, живет в санатории. Алевтина Бурова. Ушла от мужа ни с чем. Он какой-то начальник…
«Так, любопытно. Не нашего ли милицейского друга это жена?» – подумал Голод про полковника Бурова.
– Поляков Георгий Аркадьевич, погорелец. Спалил по пьянке собственную квартиру.
– Поляков?
– Знакомый?
– Возможно, – уклонился от прямого ответа Голод.
– И последняя – молодая девушка Юля Фурцева. Ничего про нее не знаю, только то, что она была кем-то жестоко избита и недавно вышла из больницы.
«Нашлась наша красавица! Вот куда ты из больницы делась! Да, это судьба. От меня не сбежишь!» – Голод уже с интересом стал вслушиваться в бубнившего Ракова, – «А любопытная у них там подобралась компания! Сбежавшая от без пяти минут генерала Бурова жена – можно сделать мужику подарок! Заклятый школьный дружок Жорка Поляков – так и быть, помогу и на этот раз. И эта девка, которую нужно убрать. А передо мной сидит придурок, который это сделает. И фильм может получиться весьма забавным!» – усмехнулся про себя Голод.
– Хорошо. Я подумаю, – остановил он Ракова.
«И чего вдруг?» – бросил Борис на Голода быстрый взгляд, – «Передумал-то с чего? Да, фиг с ним! Нужно решить еще один вопрос!»
– Василий Валентинович, у меня есть одна просьба. Мне нужна официальная работа в вашей телекомпании. Иначе я пролечу с квартирой.
– Хорошо. В следующий раз поговорим и об этом.
Он понял, что аудиенция окончена. Сникший уже было совсем под конец разговора, Борис встрепенулся от этого «в следующий раз» и, резво вскочив со стула, заторопился к двери.
– Так я зайду? Может быть, завтра? – спросил с надеждой.
– Идите, Раков. Людмила Павловна вам позвонит.
«Во, как! Людмила Павловна! Не нужен вам, Мила Пална, стал Боря Раков! А любовь? Все бабы одинаковы! Ш…и! – Он вышел из здания, зло посмотрел новую вывеску телекомпании и процедил: «Еще посмотрим…..».
Глава 23
До вчерашнего дня он не осознавал, как одинок. Одинокий старик, странно обрадовавшийся неожиданно случившемуся завтраку с красивой молодой соседкой. Нужно вот так напугать женщину, чтобы потом нагло напроситься в гости. Да еще и утром. Но, как он считал, вечером-то еще неприличней! Чувствуя себя скованно в уютной обстановке женской спальни, Маринин молча проглотил свою порцию приготовленного самолично омлета, шумно прихлебнул кофе из чашки, тут же застеснялся и засобирался к себе. А она и не удерживала. Так и не получилось ничего путного. Даже более близкого знакомства не получилось, как мечталось!
Он до сих пор толком не устроился, развешивая свою одежду по стульям и не удосужившись заглянуть в старинный гардероб, занимавшим треть комнаты. Увидев его в первый раз, он подумал, что просто никто не рискнул его сдвинуть с места, что стоит он здесь еще с дореволюционных времен, незнамо чем набитый до отказа. И не стал его открывать, не желая копошиться в чужих вещах. После сна он сворачивал свою постель, засовывал ее в диванный ящик и набрасывал на новую обивку дивана старое покрывало: иногда, приходя с суточного дежурства, он просто падал на лежак, почти не раздеваясь. Да и Степка, играя с дедом, лез туда в тапках, никак не желая разуваться. Степку на ночь оставлять не разрешали, он и днем-то его «воровал» из санатория, нарушая предписанный лекарями режим и чувствуя себя при этом преступником. Прикрывала его перед врачами старая санитарка баба Маня, жалевшая и осиротевшего мальчика и его, потерявшего одну за другой дочь и жену, деда.
Он жил ради мальчика. Жил с виной перед его матерью, по дурости его, Маринина характера, не понятой и не принятой им. Тогда бы ему его сегодняшнюю мудрость, он бы нашел силы еще раз вытащить ее из наркоты. И не потерял бы дочь так рано. И не пришлось бы искать концы запутанного клубка Ольгиных связей, в Москве или здесь, дома.
