Михаил Веллер - Песнь торжествующего плебея (сборник)
14. Пейзаж и интерьер. История и литература до безобразного мало передает нам информации о быте, образе жизни прошлых времен. Авторы обычно полагают, что не фиг и упоминать о том, что само собой разумеется. Сто лет разумеется – а через двести никто уж и не представляет, как же на самом деле жили. И специальные ученые по крупицам реконструируют быт и спорят до хрипоты.
Запомни – ты консервируешь жизнь прожитых тобою времен для последующих поколений. Не свою жизнь, козявка суесловная, а жизнь эпохи ты хочешь передать через свои воспоминания. Разницу уловил, старый парень?
Ты пишешь, допустим, о Ленинграде сороковых – пятидесятых? Так упомянь, чем крыта улица – булыжником, диабазом или асфальтом – торцы ведь блокаду нигде не пережили. Исчезают огромные поленницы во дворах – роют канавы: переходят на центральное отопление. Что едят? Что пьют? Сколько стоит? Каковы зарплаты? Все еще ходят в бани – каковы бани? Моды? Духи и одеколоны? Часы? Длительность отпуска? Белье? Рекламы? Фильмы? Главные темы в газетах?
Окуни читателя в свою эпоху. В нормальный мир быта. Не презирай житейских подробностей, ты ведь Шекспиром себя не считаешь, жизнь законсервировать и сохранить – вот твоя задача. Ни через что человек не ощущает так дух и смысл эпохи, как через ежедневные, необходимые жизненные мелочи.
Напиши, как воет ночью издалека дежурный трамвай. Как рефлекторно просыпаются люди, если внизу под домом выключается мотор подъехавшей машины и хлопает дверца. Как носильщики на вокзалах носят белые фартуки и бляхи и скрепляют чемоданы попарно ремнями сквозь ручки, перекидывая их через плечо.
Окно – выходило на улицу или во двор? Двор – солнечный был или темный колодец? Пол – гнилой или уцелевший с 18 года паркет, дубовая несносимая плаха?
Помещение – большое, маленькое, низкое, высокое? Лестница – крутая, широкая, узкая, грязная? Мебель – какая? Картины на стенах? Драные обои, беленые стены?
15. Принцип кино. Представь себе, что ты смотришь кино. Это кино твоей жизни. В нем два человека встречаются не в пустоте, а в земной обстановке, наполненной всем, чем ей полагается быть наполненной. Верх, низ, время года и суток, погода, температура, одежда, помещение или вне помещения, лес или пляж, и т. д.
Вот все, что от тебя требуется – это постоянно видеть перед собой кадр, картинку происходящего. Ты ведь не выдумываешь из головы – ты пересказываешь картинку, сцену, которая стоит у тебя перед глазами и сейчас. Так дай читателю представление об этой сцене! Перескажи кратко, что на ней установлено!
Представь себе, что ты пересказываешь цветное кино слепому другу. И тебе хочется, чтоб он увидел внутренним взором все то, что ты видишь на экране.
Если ты этого не сделаешь – твои читатели так и останутся слепыми друзьями. Из всего фильма они уловят только диалоги, музыку и шум стрельбы.
Понял-нет? Пересказывай картинку.
16. Отбор детали. Иногда в прозе можно обойтись вообще без деталей, и даже есть такие литературные направления и стили. Но мемуары без деталей – о чем они? Это уже не мемуары, это сюжеты из прошлого.
В «Трех мушкетерах» Дюма не удосужился сообщить, какого цвета были мушкетерские плащи и вообще в чем заключалась служба. И ладно. Шедевральность этого романа, как известно, в другом.
А теперь представьте себе мемуары мушкетера, попавшие в ваши руки сейчас. Приличный был мушкетер, но не д’Артаньян, не де Тревиль, не первой величины звезда. И вот он передает интриги и сплетни при дворе, все больше те лишь, к которым сам причастен случился. Ну и что? А где интересное? А где мясо эпохи? А как они вообще-то жили-были?
Все детали вам передать не удастся, да и задачи такой не стоит. Но характерные детали обязательны. Будь это кривой нос или расчищенные до зеркальности сапоги, надтреснутая кружка или грязные ногти, запах пота или кобура на ремне, табачный дым или темные подглазья, вялое рукопожатие или обязательный стакан водки вечером за обедом.
Такие вещи вообще лучше всех знают карикатуристы и мультипликаторы. То есть художники, изображающие жизнь с очень большой степенью условности. Чтобы существо или предмет были похожи – не обязательно копировать в точности, да это и скучно. Достаточно подметить две-четыре характернейшие детали – остальное можно подгонять под этот своего рода модуль. Заяц – это длинные уши, куцый хвостик, круглая голова, длинные задние лапы. Хоп – и уже не перепутаешь.
Ну, типа: Сталин – эта усы, френч, невысокий рост, грузинский акцент, волосы назад, трубка. Достаточно по минимуму.
Сальвадор Дали: худой, высокий, эксцентрик, стебок, глаза навыкате, усы в иголочку вызолочены, саморекламщик жуткий.
Дом: трехэтажный, обшарпанный, с вонючей лестницей.
Куртка: летная кожанка, обтертая добела на плечах парашютными лямками.
17. Отбор доминирующей детали. Хрущев был маленький, толстый, лысый, бесцеремонный. Но никто из мемуаристов, кажется, еще не отметил главнейшую черту Хрущева – потрясающую энергетическую заряженность. Этот человек даже в немолодые свои главные годы заряжал всё вокруг себя действием, все начинали крутиться.
Главное, с чего начинается для призывника солдатская служба – еще в военкомате: крик, мат, грубость, унижение, подавление.
Из главных эмоций советского школьника – тоска перед первым сентября и облегченный восторг при известии о болезни учительницы или карантине по гриппу.
Если где-то вечно воняет, а кто-то патологически жаден, а на севере оленины было полно и стоила она куда дешевле свинины – это характерная деталь. А вот то, что Москва не есть город в том смысле, что она не есть в целом организованное пространство – а конгломерат организованных очагов, богатых и бедных, красивых и уродливых, а вообще за лысые газоны на Поклонной горе никто не отвечает, так же как за грязные фасады и сборную солянку из разнородных построек, – вот это черта доминирующая, вместе с хронической усталостью большинства жителей и возможностью бешеных карьер.
В купе тесно и колеса под полом стучат. Эта доминанта обычно опускается как общепонятная. А через пятьсот лет она ведь, весьма вероятно, перестанет быть понятной и известной. Хотя сегодня упоминать о тесноте и стуке – банально.
А вот тараканы в поезде «Петербург – Кишинев» – это уже не банально. Это уже может выделить поезд из прочих, если описать.
Небоскребы Манхэттена подавляют человека – это банально. А отрадное ощущение своей простецкой причастности к роду человеческому, поставившему эти гиганты – это характерно, и для туриста доминирует.
Никогда не забывайте упомянуть главное.
18. Запрет на неупоминание принципиальной детали. Большинство людей идиоты, но все-таки мы с вами разговариваем сейчас как два умных человека. Большая же часть мемуаристов – балды, не заслуживающие внимания. И мемуары их для недоумков.
К важнейшим и необходимым условиям человеческого существования относится удовлетворение естественных потребностей. Это просто условия физического выживания.
И вот уже сорок лет обыватель, то есть обычный человек, обменивается с товарищем соображениями на тему, как какают и писают космонавты, причем также женского пола. Им, знаете, интересно. Им тоже иногда в туалет приспичит, так небо с овчинку делается. Они важность вопроса понимают отлично.
Низ-зя. Неприлично. Нездоровое любопытство. Жопа есть, а слова нет.
Я не призываю космонавтов выдавать военные тайны. Я всего лишь объясняю собравшемуся писать мемуары, что если ты утаиваешь принципиальное – ты разом совершаешь кучу ошибок и проступков:
ты снижаешь интерес к написанному тобой;
ты уменьшаешь число своих читателей;
ты автоматически снижаешь весомость своей книги-мемуара;
ты способствуешь общественному незнанию вообще;
ты помогаешь кануть в лету тому, что умалчиваешь – и не исключено, что по прошествии времени это станет еще одним секретом древних времен.
Умолчание есть фигура лжи, а маленькая ложь рождает большое недоверие. Кто явно умолчал о характерном – тот, понятно, мог умолчать и о многом другом. И реальные причины многих действий, которые он описывает, могли быть совсем иными, вправе думать читатель. Не потому шли в атаку, что патриоты были, а потому, что заградотряды иначе расстреливали. И т. п.
В блокадном Ленинграде ели и людей. И боялись милицию – она могла отобрать еду или вещи. И женщины продавали себя за продукты чиновникам из партийно-военной верхушки города, если случай складывался. И без этих деталей любые воспоминания о Блокаде будут а все-таки неполными и фальшивыми.
Если все постоянно мерзнут, или кто-то педераст или нимфоманка, или весь класс постоянно боится самого сильного и агрессивного – без упоминаний этого нет картины жизни.
19. Не забывай о деньгах. В жизни без них никуда не денешься, так ведь? Точно так же: в поездке, в загранкомандировке, во время военное и мирное, в одиночку и вдвоем. Людей всегда интересует: сколько тебе платили? сколько платили кому? что на это можно было купить? Не пренебрегай финансовой темой!
