Евгений Поляков - Двухгодичник. Сказки про Красную армию
На военной кафедре я впервые столкнулся с таким широко распространенным в нашем обществе явлением, как взятка. Студенты старших курсов довели до нашего сведения, что ежели мы хотим сдать «войну» (так на нашем жаргоне обучение на военной кафедре называлось), то надо проставиться отцам-командирам. Иначе… ну, вы сами понимаете. Никто из нас по сию пору взяток не давал. Как это делается? Кто будет отдуваться за всех? Вопросов много. Свалили все на нашего комвзвода. Тем более он служил уже и постарше нас был. Хотя, судя по по его реакции, и для него эта процедура была внове. Но все когда-то случается в первый раз. Хорошо хоть, что должно быть в качестве «борзых щенков», старшекурсники нас просветили. Спиртное. Хотя тоже вопрос – а какое? На совете в филях решили купить приличного коньяка на все собранные нами деньги. Кстати, хочу заметить, что в то время о взятках в нашем институте, исключая военную кафедру, ничего слышно не было.
И вот настало время экзамена. Командир нашего взвода садится за первый стол прямо напротив преподавателя. Столы без нижней стенки, и снизу между ногами нашего командира и преподавателя ничего нет – свободное пространство. Вот в этом свободном пространстве комвзвода начал ногой медленно двигать чемодан с «горючим» по полу в сторону экзаменатора. Когда чемодан достиг его ног, тот наклонился под стол, сказав: «Что у тебя там, шпаргалки, что ли?» Мы все замерли. Полководец поднял чемодан с пола и водрузил его на стол. Открыл, вытащил пару бутылок на свет божий, и немного огорченно, не обращаясь собственно ни к кому, произнес: «А зачем коньяк-то? Водки б больше вышло». Затем, уже немного успокоившись: «Ладно, на тройку вы все уже заработали». Слово свое офицерское препод сдержал: экзамен сдали все присутствующие.
Дальше было уже проще, по накатанной дорожке сдавали «войну». Но… но и на старуху бывает проруха. Или не все коту масленица. Прибыл к нам на военную кафедру новый преподаватель, прямо из действующей армии. И шибко принципиальным этот новый полковник оказался. «Горючее» брать отказался, а заставил всех армейские премудрости учить, и так, чтоб от зубов отскакивало. Дело было, когда мы уже на пятом курсе прохлаждались. Мы тогда шибко расслабленные были: ну кто же нас с пятого курса-то отчислит? Насчет отчислит – не знаю, а вот с первого раза экзамен по «войне» сдали единицы. Дальше – больше… Я лично этот экзамен 18(!) раз сдавал. Выучил все. Разбуди в полночь, заполночь – по любой схеме мог показать, как сигнал проходит и почему именно так. Вот сдаю я этому полковнику экзамен в восемнадцатый раз. Сессия уже давно прошла, каникулы тоже. Степу-ха уже не светит. Настроение не шибко веселое. В билете четыре вопроса: два практических и два теоретических. Один практический помню – управление радиостанцией с вынесенного телефона. Во время подготовки все что надо соединил. Проверил. Сигнал и с радиостанции на телефон проходит, и обратно. Отвечаю. А тут… в одну сторону вызов проходит, а в другую – нет. В чем дело? Пять минут назад же проходил. Проверяю. Ничего не понимаю. Препод говорит: «Так, практический вопрос – два. Значит, общая оценка два». Я понурый иду к нему за зачеткой. И тут он меня спрашивает: «А знаете, товарищ курсант, почему вызов с радиостанции на телефон не прошел?» Я упавшим голосом отвечаю, что нет, не знаю. Тогда полковник продолжает: «А вызов не прошел потому, что, когда вы отвернулись, то я дужку ДМ-ДС с коммутационного поля вынул». В этот момент в голове проскочила мысль: «Был бы ты простым мужиком, а не полковником, то мог бы и по кумполу схлопотать. А так нельзя». Дальше препод взял мою зачетку и вписал туда заветные три очка. Даже остальные вопросы спрашивать не стал.
Были и другие забавные случаи на «войне». Кое-что еще помнится. Про радиационную линейку, например. Был такой инструмент плексигласовый. Кажется, круглой формы и с разными крутящимися частями. Предполагалось, что с помощью нее можно было примерно рассчитать – сколько ты рентген схватил, коли у тебя дозиметра под рукой не оказалось. Сидим мы, значит, на занятиях, крутим эти линейки, решаем задачи про облучение. Первым решает отличничек наш. Тянет из последних сил руку. Препод-майор чем-то занят. Наконец все-таки обращает внимание на передовика расчетов и отечески так разрешает ему выделиться: «Ну давай, чего там у тебя?» Володя вскакивает, вытягивается во фрунт и выпаливает: «Курсант такой-то, находясь вместе со своим взводом в укрытии типа перекрытая щель, на удалении столько-то от эпицентра ядерного взрыва в течение такого-то времени, получил 500 рентген». Майор качает головой и продолжает: «Ну раз уж сидишь в перекрытой щели, то и сиди дальше и не вы… ся. Чего лезешь? Пересчитывай давай, не может там столько в ответе получиться». Наверное, все задачи были составлены так, чтобы получались приемлемые для организма дозы радиации.
Напоследок расскажу еще про присказку одного из отцов-командиров, которую мы заунывным хором повторяли вслед за ним: «Ветер дует, пулю носит, пулю вправо так относит, как что, курсант такой-то?» Курсант такой-то после этого вскакивал и скороговоркой выдавал: «Как сдвинуть прицел на два с половиной». Какой прицел? На какие два с половиной? Этого уже ничего не помню, а вот присказку – да.
Рота, подъем!
«Рота, подъем!» – именно с таких слов в мое время начинался каждый божий день солдата-срочника. Думаю, и сейчас мало что изменилось. И роты, как подразделения в Вооруженных силах, имеют место быть, да и подъем никто не отменял (не все же «солдат спит – служба идет»). Срок службы вот только сократили. Спасибо… нет, теперь не партии родной, а только одному правительству. Правда, говорят, что скоро опять могут срок службы поднять.
Два года изо дня в день «рота, подъем!» – и никак не поменяешь эту музыку дневального-будильника на другую. Меня, слава богу, чаша сия миновала. Я ж офицером служил. Только на сборах несколько недель под эти крики просыпался и с кровати на пол сигал. Кровати у нас на сборах в казарме двухъярусные были. А дальше – «сорок пять секунд, время пошло», – это на приведение своего внешнего вида к уставному, что на плакатах в любой казарме висит. Сорок пять секунд частенько спичкой горящей отмеряли. Как полностью догорит, с перехватом за сгоревший конец, то и время истекло. Не уложился, может и команда: «Рота, отбой» – последовать, а за ней опять: «Рота, подъем». И так до тех пор, пока вся рота успевать не будет за спичечное время. Я и сам, когда уже офицером отмечался, своих солдатиков так раз по восемь или девять из сапог в кровать и обратно нырять заставлял. А че? В армии же все очень просто: если не ты… то тебя… Проще не бывает.
А на сборах мы первые несколько недель вольготно так себе жили. Дневальный, может, и произносил эти магические слова: «Рота, подъем», – но так тихо, что никто даже не вздрагивал и никуда не сигал. Нас вообще считали за полугражданских прикомандированных. Ну, приехали ребятишки с института погоны получить со звездочками и просветами, так чего до них докапываться-то, они ж месяца через полтора съедут. Но и на старуху бывает проруха. Уж не знаю, кто посчитал, что нам надо все-таки «тягот и лишений» чуток хлебнуть. Может, это наши кафедральные полководцы были, а может, кто из местных куда-то ужален был. И превратили они для нас оставшиеся недели, нет, не в ад, а просто в обычные солдатские будни. Наверное, чтобы было что внукам рассказывать. Не иначе. Но все свой конец имеет. И сборы наши благополучно закончились.
Едем мы, значит, обратно в Москву из-под Львова. Едем в плацкарте, чуть ли не общим классом; кажется, кто-то из наших на третьих полках кантовался. А может, это только замещенные воспоминания? Едем себе, едем. И вот в первое гражданское для нас утро шутник один в среде нашей нарисовался. Встал он пораньше и как заорет до боли знакомое: «Рота, подъем!» А народ еще от армии совсем не отошел и сигать стал со вторых и третьих полок. Гимнастерки искать, сапоги, портянки. А как не нашли и чуток в себя пришли, то стали шутника того метелить. Но, слава богу, все без членовредительства обошлось, как для шутника, так и для тех, кто с полок верхних сигал.
Как бы мне сейчас хотелось оказаться в том вагоне! Пусть даже опять услышать: «Рота, подъем!» – и с полки сигануть бы тоже не отказался. Почему? Да потому, что впереди был только диплом, а за ним вся жизнь. И можно было совсем другую дверь открыть…
Полк тю-тю (Начало)
На втором году моей службы решили наш полк расформировать. Разрядка там, мир, дружба, жвачка. Солдат по другим частям распихали, ну и технику аналогично утилизировать решили. Отправили меня вместе с одним из наших водителей в последнюю командировку в полк, дабы технику перегонять по соседним частям. Я никак не предполагал, что командировка эта на два месяца растянется.
Командировки тогда в армии офицеры изначально за свой счет финансировали. То есть все расходы, включая билеты и иже, платили мы из своего кармана. А потом писали отчеты в финчасть с квиточками всякими, и нам это компенсировали из казны. Обычно раза два в год. А в этой командировке мне приходилось кроме себя еще и водилу нашего содержать по большей части. В полку практически все службы уже не работали: ни столовая там, ни банно-прачечные услуги, да вообще почти ничего. А техники для перегонки много оказалось, на целых два месяца растянулось это удовольствие. А солдатику да и мне самому питаться было надо и помыться изредка, чтобы уж совсем не завшиветь. В общем, обычные тяготы и лишения воинской службы.
