Геннадий Евтушенко - Грехи наши тяжкие
– Извините, о каком рейсе вы говорите? Я жену два часа назад в Киев отправил. У вас что, дополнительный рейс?
Женщина, та, что помоложе, обернулась, взглянула на него с усмешкой и с сожалением произнесла:
– Нет, молодой человек, не дополнительный. А тот самый. Только никуда он не отправлялся. Посадили нас в самолёт, посидели – посидели мы в нём минут сорок, да и вышли. Объявили задержку рейса. Сначала на час, а теперь вот и до утра. Так что ищите свою благоверную где-то здесь, в зале. Вот так-то.
Она снова усмехнулась, и дамы продолжили свой неторопливый путь.
А Лёшка стоял, ошарашенный услышанным. Вот это да… Значит он сидит в кафе, винцо попивает, а Ленка где-то в зале мается, места себе не находит! И он двинулся на поиски. Благо зал маленький, и Алексей без особого труда отыскал её, пригорюнившуюся, в углу за развесистым фикусом. Она присела на небольшой выступ в стене и смотрела прямо перед собой невидящим взглядом. В этом взгляде, как и во всём её облике, читалось только одно – покорность судьбе. И никакой надежды. Лёшка вынырнул из-за широкой листвы неожиданно.
– Ну что, гражданочка, скучаете?
Глаза Елены, казалось, выпадут из орбит.
– Ты??? – только и смогла она произнести. Потом добавила: – Я же улетела…
Лёшка с сомнением посмотрел на неё.
– Так это не ты?
Наступила небольшая пауза. Потом Лена неожиданно бросилась к нему, обняла, начала шептать:
– Как я рада, как рада, что это ты! А я уже и не знаю, что делать! Представляешь, рейс до утра отложили. Хотела домой поехать – автобус сломался! Хоть вешайся! Я же до утра не доживу. А тут ты. Ты как тут оказался? Ты же меня давно проводил!
– Проводил, проводил, – передразнил её Алексей, – а вот и не проводил. Я диспетчера убил. Что б ты не улетела…
– Да ладно… – недоверчиво протянула Елена. Потом спохватилась. – Ну, дура я дура. Совсем мозги расплавились. Серьёзно, ты как тут?
– Сама говоришь: дура. Автобус-то сломался! На чём бы я уехал? – Он сложил ладони рупором, поднёс их ко рту и продолжил интонациями диктора. – Рейс откладывается на полчаса! – Потом убрал руки ото рта и продолжил нормальным голосом: – Потом ещё на полчаса, потом до объявления… (он, конечно, не стал говорить ей, что идти один ночью домой просто побоялся). Так и ждал объявления, пока случайно не узнал, что ваш вылет до утра отложили. Представляешь? Мы с тобой ночью в одном аэропорту маемся столько времени? Ты – в одном углу, я – в другом! И не знаем, что мы оба – здесь! – Мгновение помолчал, покачал головой. Потом с улыбкой продолжил. – Ну, ничего, не кисни. Вдвоём веселее будет. А то я тоже взгрустнул – все уехали, бросили меня. Что, думаю, делать? А тут, видишь, Аэрофлот помог. – Он снова улыбнулся. – Вчера попрощались – сегодня встретились. Уже первый час. Так что здравствуй! – Он притянул её к себе, поцеловал в щёчку. – С приездом!
Она в ответ, хотя и не совсем весело, улыбнулась.
– Здравствуй. – И ответила таким же поцелуем.
В это время в дверях показалась красочная фигура водителя автобуса. Он протиснулся в здание аэровокзала и выкрикнул:
– Ремонт окончен! Кто в Бабушару, через пять минут отправление! – И громче добавил: – Последний рейс!
– Ну что? – Алексей приобнял подругу. – Вперёд?
– Куда вперёд?
– У нас только один перёд! Бабушара! Не будем же мы здесь до утра сидеть! Кроме того, у нас там было! И выпить, и закусить. А то уже и есть хочется. Ещё и вздремнуть пару часиков можно. До утра всё успеем. И в Киев свой ты не опоздаешь. Давай, давай. – Он подтолкнул Лену к выходу. – А то автобус без нас уедет. Вот тогда точно до утра здесь кукарекать будем!
В автобусе их оказалось двое. Доехали быстро, к самому дому. Прошмыгнули в калитку, и зашли в комнату Алексея. На столе красовались остатки прощального пиршества, и им, конечно, сразу же захотелось поесть.
– Прошу. – Широким жестом Алексей пригласил Лену к столу.
– В этот свинарник? Погоди, сначала уберу.
Лена быстро навела на столе порядок, убрала грязные тарелки, упорядочила оставшиеся закуски (а осталось не так мало), помыла стаканы и теперь уже сама ответным жестом пригласила Алексея:
– Прошу господина к столу!
И они сели за стол. Наливая вино в стаканы, Лёшка неожиданно подумал: «Лиза с Толькой, небось, из самолёта ещё не вышли, а мы с Ленкой уже за столом сидим, выпиваем». Мысль эта как-то быстро промелькнула в его голове и исчезла, не зацепив сознания. Есть жутко хотелось. Они дружно выпили и навалились на еду. Лёшка быстро снова наполнил стаканы. Никакого чувства неловкости они не испытывали. Сто раз уже сидели вместе за столом, ели, пили, и крамольных мыслей у них не возникало. После третьего стаканчика притормозили. Лёшка окинул взглядом стол с поредевшими закусками. «Неплохо поработали. Откуда аппетит такой зверский? Может, на нервной почве? – Он перехватил взгляд Елены. – О том же думает», – решил он и сказал.
– Неплохо поработали, да?
Лена, слегка откинувшись на стуле, погладила себя по животу.
– Это я с перепугу. Вечером в два раза меньше ела. – Потом неожиданно добавила: – Как там наши? Наверное, уже прилетели, а я всё здесь кукую.
– Так куковать – не худший вариант. Вот без меня ты бы действительно куковала. Давай ещё по одной.
– По одному – ты хотел сказать. Это же стаканы. Мне хватит. – Она слегка осоловевшим взглядом смотрела на Лёшку. – Шалва говорил, что этого вина много пить нельзя. Ты же знаешь, вроде лёгкое, а забирает круто. Я, пожалуй, пойду к себе. Посплю.
– Куда это ты пойдёшь? Во-первых, комнату вашу уже закрыли, так что идти некуда. Во-вторых, время пролетело незаметно, глянь на часы. Ложиться уже поздно – самолёт проспим. Давай лучше ещё по одному, как ты говоришь, за нашу необыкновенную встречу. Такое раз в жизни бывает.
– Многовато будет, – слабо улыбнулась Лена. – Ну давай! – Она взмахнула рукой. – За встречу и за наших!
И выпила до дна.
Помолчали. Время как будто остановилось. В открытое окно смотрели звёзды.
– Дурак родился, – пробормотал Алексей. – Давай потанцуем, а то заснём прямо за столом.
Он встал, включил магнитофон, по комнате поплыла негромкая мелодия старинного танго. Алексей подошёл к Лене, она неожиданно легко встала и прижалась к нему. Танцевать с Леной было приятно, она послушно следовала за партнёром, а он всё крепче прижимал женщину к себе, каждой клеткой ощущая её податливое тело. И вот уже они не танцевали, а стояли, обнявшись и лишь слегка раскачивались в такт мелодии. Их губы медленно сближались, пока не слились в долгом и крепком поцелуе. Алексей чувствовал мелкую дрожь её тела, её возбуждение. Оно как будто медленно перетекало в него и вскоре заполнило всё его существо. «Чему быть, того не миновать, – пронеслось в голове. – Знал ведь, что это должно случиться. Вот сегодня и случится! Никуда не денешься – судьба. – И ещё: – И она тоже знала».
Он вздохнул, неловко повернулся на другой бок, лицом к Лизе. Взглянул встревожено: не разбудил? Нет, жена мерно посапывала во сне. «Спит себе спокойно, не ведает, какие мысли гложут мужа. Видно, она, как и Толька о Лене, думает, что, в меня стреляй – с другой не лягу. А в жизни оно вон как обернулось! И я с Ленкой лёг, и она со мной легла. Вот тебе и никогда не может быть! А водичка щелочку найдёт!!! Сложилась ситуация – а она – водичка эта, тут как тут! И протекла… Южная ночь… южные звёзды… хмелящее вино… Вот и случилось то, что было спрятано глубоко-глубоко. Нет, не случайно всё произошло! – Лёшка вспомнил, как тогда, ещё при знакомстве, ему показалось, что в Лениных глазах мелькнула на миг какая-то искорка, означавшая ту же мысль, что обожгла и его сознание: – Когда-нибудь… когда-нибудь»…
Вот той ночью час и пробил. Тогда он и решил: чему быть – того не миновать. Весь мир пропал. Была только она, Лена. Руки нежно гладили её плечи, шею, легко теребили шелковистые волосы, а губы скользили по губам, глазам, мочке уха, голубоватой строчке артерии на тонкой шее. Лену не покидало возбуждение, она тяжело дышала, всё теснее прижимаясь к Алексею. Он медленно раздел её, мгновенно обнажился сам, и они упали на широкую и мягкую кровать. Алексей крепко сжал её в объятиях, и Лена подалась ему навстречу. Вперёд! Только вперёд! Только слиться в едином порыве. И она тихо охнула, почувствовав его в себе. Дальше… дальше счастье закончилось. Елена безмолвно лежала под ним без движения, и полностью отдав себя его власти… Прикрытые глаза и… никаких эмоций, никаких движений, ни единого звука. Так внезапно охвативший Алексея порыв и буйство чувств покинули его. Он вдруг вспомнил всё: Тольку, Лизу, где он и кто с ним. Молча стиснув зубы, он продолжал своё мужское дело, уже злясь и на себя и на неподвижно лежащую под ним женщину. Настигший его всплеск энергии ничего не изменил, и он продолжил без удовольствия свои телодвижения. И только услышав её слабый стон и легкое движение тела, скатился с неё, вспотевший, тяжело дыша и не испытывая никакого удовлетворения и удовольствия от происшедшего. Были только разочарование и злость. И на неё, и на себя. «За что боролись… Сбылось. Сволочь я… – И тут же. – А она в постели никакая. Никогда бы не подумал». Лена молча лежала рядом. Потом повернулась к Лёшке, прижалась, шепнула:
