Наталья Пяткина-Тархнишвили - Гаманчо (сборник)
А Варя мне обещала позвонить, но в очередной раз не позвонила. Она вообще иногда забывала мне позвонить, когда заматывалась по работе. А я? Я, естественно, злился. Я на пределе был из-за этой истории на работе и сделал полную фигню! Позвонил на эмоциях и спросил: «Варь, а мы теперь, что, будем встречаться только для того, чтобы деньги передать? Я тебя совсем не вижу».
Она сделала так же, как и в прошлый раз. Тихо и спокойно пообещала, что позвонит и мы встретимся. Конечно же, хладнокровно не позвонила и только на следующий день написала эсэмэску. Бля! Что она не может так, чтобы в её ситуации, и без того трудной в отношении меня, были ещё и упрёки. Что она больше не хочет ничего. Что я навсегда останусь для неё человеком, которого она любила. И точка.
Снова с моей стороны попытки поговорить. Я не истерил. Я методично названивал и пытался попросить прощения за эти долбаные слова. Объяснил ситуацию на работе – всё бесполезно. Она уже говорила, что дело не только в этом, что она не хочет отнимать ничего у меня, не хочет мучить ни себя, ни меня и не хочет больше любви, которая ни к чему не ведёт.
Полный глушняк в смысле попытки встретиться.
Она тут же уехала с сыном и мамой на море. И когда я ей попытался объяснить, что так нельзя – вдруг, в одностороннем порядке решать такие вещи, что для меня это внезапность, стресс и так далее, она в ответ написала, чтобы я её за это простил. «Я хотела бы, чтобы мы остались друзьями, при условии что ты обещаешь не говорить больше ничего о наших отношениях».
Все эти последние два месяца я просто находился в состоянии love and hate… what a beautiful combination, как поёт нами любимая «Эрэйжа». Я её считал сукой, сволочью жестокой, эгоисткой. Я же всё делал для неё, блядь! Лечил её ноги, носочки шерстяные надевал, платил за долбаную склеротерапию, нашёл ей нормального гинеколога, какой-то ебучий крем особый для лица покупал, таскал из аптеки лекарства зимой и ей и её сынишке, ездил по её делам, участвовал в каждом её маленьком дельце всей душой (типичный мужской дешёвый постнахуйпосланский дроч) и так далее. В голове одно: «Я такой хороший, а она тварь»!
Но это всё было правдой. Вот я, такой вот заебательский, красивый, модный и спортивный Никитос, как сумасшедший, любил красивую, милую девушку-переводчика-синхрониста так, что это как будто бы и не Никитос вовсе. Что я, дядька, как бы так вот по-тинейджерски обосраться, втрескаться не способен. Но и «про старуху бывает порнуха», как говорил покойный Трахтенберг. Ну и вот, два месяца смешанный компот в башке. Один день – да и пошла она в жопу, неблагодарная сучка! Другой день – бля, Варенька, солнышко моё, не могу тебя не видеть больше… ааааа!
И тут я не выдержал, бля, и позвонил ей неделю назад.
Так, весело, мы же, блядь, друзья, весело-душевно, и предложил так просто встретиться, поболтать. Мол, так… давно не виделись и всё такое. Она сказала, что послезавтра будет на юбилее у родственников, а на другой день уезжает в Ярославль к сыну, на неделю. Договорились встретиться перед отъездом. Но я взял и позвонил ей вечером, когда она была на юбилее… На банкете, Думаю, дай позвоню.
Бывает же так, что, выпив, человек пребывает в романтическом настроении, может, её высочество Варенька захочет, чтобы я её забрал. Раскатал губу! Варя сухо отмазалась, типа «да нас тут много поедет потом в наш район, да мы неизвестно, когда закончим тусить…» и так далее.
На следующий день, перед отъездом, она тоже не встретилась со мной. Позвонила уже в пути, сказала, что не хотела разговаривать, потому что всё утро выясняла отношения с протрезвевшими родственниками. Я подумал, что она меня динамит, сука. Не хочет видеться. И сказал ей по телефону, что, мол, хватит, зараза, меня динамить и не бойся со мной общаться, ничего такого не будет. Напрягать я не собираюсь. Просто надо кое о чём поболтать. Это я говорил весело и по-доброму. Она же сказала, что отнюдь не боится общаться, что она меня поняла и что обязательно позвонит, как приедет.
Короче, она позавчера приехала. Вчера, как и обещала, сама утром мне позвонила, и довольно бодрым и весёлым тоном мы стали разговаривать и договорились, что завтра встретимся. Я ни фига не понимаю, что мне делать, что говорить, чтобы не оттолкнуть её. Вот она меня нагнула-то… Я её хочу вернуть во что бы то ни стало! Потому что я не могу больше обижаться на неё, ничего не могу, только хочу её любить, и всё.
П….ц! Ну как тут без мата! Ты знаешь, что это такое, когда ты любишь даже то, что не является особо прекрасным, а может, и вовсе самое обычное в человеке. Когда любишь даже платок с соплями, в который этот человек сморкается, когда болеет.
Я люблю даже то, что она говорит, немножко картавя. Вот есть у неё такой своеобразный моментик. Она очень красиво и мило произносит букву «р», даже краснеет немного. Так я люблю и это в ней. Это делает её по-своему милой и детской.
Я знаю, что шансы ничтожно малы, потому что она вот так вот всегда тихо, без скандала что-нибудь решает для себя, вбивает в голову – и всё. Вот это в ней стальное. Стальная магнолия.
Она как бы стукнутая жизнью, но закалившаяся в эмоциях от этого очень крепко.
Короче, мне дико не хочется быть тюфяком. Хотя я готов упасть на колени и стоять с долбаными цветами, обещая, что больше никогда не скажу ничего про деньги вообще… И в то же время я боюсь быть просто дружественно милым и ничего не сказать о моём прежнем к ней отношении. Банально боюсь упустить время. Чтобы не опоздать – вдруг кто-то появится у неё.
Я же человек не эмоциональный, ты же знаешь, а тут меня реально чуть ли не несёт бежать к ней под окна, в подъезд, в дверь. Я совершенно теряюсь. Ведь это не тот случай, что с девушками girl-friend. Там всё просто и лихо, всё делаешь, не задумываясь. А тут как, блин, пацан четырнадцатилетний. Она звонит, а у меня адреналин при виде телефона, что это она звонит, – хлесть! Аж трясёт.
Я всегда думаю, а вот к чему ты, Варюша, собственно, стремишься? Это я в своих мыслях. У тебя когда-то уже была семья в привычном понимании, где он, этот муж, был только твой. У тебя есть любимый сын. Ну есть же? А тем не менее эти два с половиной наших года были самыми яркими у тебя за последние несколько лет. Я точно знаю, что это так. За это время ты несколько раз была за границей, о чём раньше и речь не шла. Участвовала в интересных проектах с инвесторами, презентациями, серьёзными бюджетами. Всё было живо, интересно. Что плохого-то? Ну нет полноценной семьи, я понимаю, но ведь это же не единственно возможный способ жить и любить в современном мире? Ну на Новый год не получается вместе сидеть за столом, но Новый год же не конец света! Хотя чёрт знает…
В общем, наитипичнейший роман женатого мужика, влюбившегося в молодую красивую женщину.
Блин, красивые женщины… Вспомнил! Давно хотел тебе рассказать, так, отвлечься, посмеяться. Прикинь: у меня одна знакомая – она кассир в банке – мне рассказала, что у неё такая фишка – она в кассе сидит без трусов! Мотивирует она это тем, что она с серьёзным лицом выдаёт, принимает деньги, и никто не догадывается, что она под столом без трусов. Тем более она же в будке, низа не видно. И она может там с ногами делать что угодно. И это дико её заводит. Во баба даёт. Точно насмотрелась в подростковом периоде «Основной инстинкт». Она ничего такая. Что творится в головах наших расчудесных девушек! А с виду скромная такая, умная, спокойная, и в костюмчике. На самом же деле – просто какой-то волк в овечьей шкуре. Живёт с какой-то бабой, которая её дико ревнует. Жесть, да?
Письмо второе, через два месяцаВ общем… Варя подарила мне какую-то серебряную чашу. Прощальный дар любви. Непонятно почему, но я её ещё не выбросил. Вон, стоит на полке, потемнела чуток. Она складывается из двух половинок. Глупая конструкция. Смысл понятен, но конструкция…
На встречу она пришла, точнее приехала, со всеми своими вещами. Я прихренел, откровенно говоря. Мы стояли и молчали. Мне нечего было сказать. Это было нелепо, понимаешь. Вся её маленькая машина была битком набита вещами. Два горшка с цветами, чайник. Я узнавал каждый предмет. Наши пушистые тапки… Да, пушистые, с головами щенка и котёнка, лежали сверху. И клетка от хомяка, который умер давно. Хомяка нет, зачем клетка?
Так сделать могла только она – показать мне всю мою беспомощность и нереальность моей любви. Типа «забирай меня, я твоя, но… ты же не можешь». И ведь не поленилась вещи собрать.
Это был ледяной душ. Тогда я вдруг понял, что она переиграла меня. Она выросла из наших отношений. Она была супергероем, победившим любовь. Бр! Феминизм бродит по планете! У меня всё опустилось в буквальном смысле этого слова.
Письмо третье, прошло времяМы не виделись почти год. Сначала я грустил. Естественно, алкоголь и грустные песни. Уйти с головой в работу не получилось. Я наблюдал за сменой её аватарок в Контакте, стараясь разглядеть хоть один брошенный мне знак, намёк. Их не было. Месяца через два я привык к пустоте в мыслях. Я автоматически вставал, завтракал, занимался семейными делами, отвозил дочь в школу. С женой вроде всё нормально. Праздники, Новый год, там, вся эта семейная бытовуха. В кино хожу один, мне по кайфу. И с дочерью на мультики и сказки ходим. По пьяни тянет ей позвонить, но я только набиваю черновик эсэмэс: «Варюха… Не вари суп, на котором сидишь!» Эта прибаутка переделанная ей нравилась всегда. А сейчас мне всё равно. Я думаю, что неразделённая любовь всегда лучше. Это твоя личная тема, личная игра такая. Она заставляет человека задуматься, измениться, страдать, молчать, сходить с ума, она даёт эмоции. В счастье человек спокоен и, по-моему, абсолютно филистерски[6] статичен, что ли… Нет вот этого спектра – от любви до ненависти. Иногда встречаюсь с одной моей постоянной полюбовницей, Светкой. Она, вот, веришь, сколько её знаю, пиздит про любовь, типа: «Ты знаешь, бла-бла-бла, в этом мире у меня есть только ты, Ника». Но я-то точно знаю, если бы мы жили вместе, мы бы давно убили друг друга лопатой с размаха. Потому что в отличие от Вари, Света меня пилит и пилит, ноет и ноет, вечные претензии и нехватка внимания, это я не так сказал, а об этом не спросил, хотя должен был поинтересоваться… Капец какой-то. Хотя она определённо в плане секса – это я в юбке. И ноги, блин, от ушей.
