Евгений Гришковец - Одновременно: жизнь
На площадке совершенно непонятно, какое кино в итоге получится. С актёрского места перед камерой предсказать результат нельзя. Невозможно. И в случае с Аниным фильмом я этого сделать тоже не могу. Но я очень, ужасно, страшно хочу, чтобы кино получилось. Хочу, чтобы бескорыстная и творческая энергия многих людей воплотилась в хорошую, добрую и ясную кинокартину, которая, возможно, понравится нашим детям…
Когда съёмочный день закончился, я сказал: «Аня! Это самый роскошный день рождения, на котором я был в жизни! Посмотри, какой был удивительный дресс-код на твоём празднике. В таких диковинных костюмах да ещё в таком количестве ни к кому на день рождения не ходят. Не припомню, чтобы чей-то день рождения кто-то снимал с такого вертолёта. Это тебе не банальный фейерверк или концерт любимого певца. И такого долгого дня рождения я не припомню. Аня! Посмотри сколько к тебе на праздник пришло мужиков! Никто не ушёл до самого конца… А главное – никто не напился! Чудо какое-то! Поздравляю!»
Прощался потом с латниками. Многие из них уже участвовали в массовках исторических фильмов. И они говорили, что в этот раз атмосфера была какая-то особенная. Мол, хорошо им было, зовите ещё.
А 19 июня я снимался в телесериале. Я всегда отказывался от съёмок в сериалах. Многосерийный фильм Глеба Панфилова «В круге первом» по Солженицыну ни у кого язык не повернётся назвать сериалом. Ещё однажды сыграл издателя в украинской многосерийной картине. Там я исполнил разговор издателя с писателем по телефону. Полностью сам переписал разговор и с удовольствием его исполнил. Потому что знаю, что и как надо было говорить. Не знаю, как называется это кино, и даже не знаю, вышел этот фильм или не вышел. Но своё удовольствие от исполнения роли издателя я получил. Точнее – получил некую сатисфакцию.
Сценарий предложенной серии был симпатичный, возможно, и сериал будет неплохой. Но то, как это снимается, то, как над этим работают… Так я больше работать не буду! Это фабрика в самом худшем понимании слова, никаким творчеством там и не пахнет. Людям, которые каждый день снимают бесконечные сериалы, совершенно всё равно, о чём, что и для кого они снимают. Но самое пугающее и ужасное то, что многие из них гордятся тем, что они – фабрика. И чем механистичнее, а стало быть производительнее они будут работать, тем сильнее будут гордиться. Я твёрдо для себя решил, что больше не поведусь ни на какой сериальный сценарий. Творчество и фабрика – вещи несочетаемые. Я лучше в кино. Детское. Но за идею. Но с творчеством. Пусть бесплатно.
Кстати, в Анином фильме у моего героя масса разных костюмов. Все эти костюмы из моего собственного гардероба. Что-то я приобретал, что-то мне дарили. И я думал, что, видимо, никогда это не надену. Ан нет! Злодей Густав всё это смог извлечь из моего шкафа и во всём этом пощеголял.
15 июля
Незаметно наступила середина лета. Незаметно! Пока ещё не было ни одного такого дня, который я мог бы назвать днём отдыха. И вроде бы удалось окунуться в балтийские волны, и прокатиться в кабриолете, и съесть окрошечки, и запить её ледяной водочкой. И квас в жаркий день пил, покупая его из бочки на колёсах. И вкус кваса был тем самым. Правда, наливали его в пластиковый стаканчик, а не в пузатую кружку толстого стекла. Но это детали. И людей уже наблюдаю, загоревших до черноты, и у самого лицо, шея и руки, можно сказать, загорелые. И сын успел съездить в пионерс… – ой! – в скаутский лагерь. Уже успел вернуться, худющий, с облупленным носом и горящим взглядом… И всё же у меня нет ощущения, что не то что лето дошло до середины, а что оно вообще началось.
Вчера был День города (Калининграда). Раньше его отмечали в сентябре, теперь вот в июле. Однако погода была вполне сентябрьская. Я как почётный гражданин присутствовал на ряде мероприятий. Приехал самый знаменитый калининградец – Алексей Архипович Леонов… Сейчас уже зачастую надо говорить тем, кому нет тридцати, что это человек, первым вышедший в открытый космос. Легендарный космонавт. Удивительно жизнерадостный, симпатичный человек. Нас с Леоновым объединяет, можно сказать, двойное землячество: мы оба родились в Кузбассе, а потом переехали жить в Калининград. Правда, он в возрасте 14 лет в 1948 году, а я спустя полвека – в 1998-м. Занятно, что мы окончили школы № 21, только он в Калининграде, а я в Кемерово.
Вчера звание Почётного гражданина города Калининграда было присвоено Олегу Газманову. По этому случаю для горожан выступил Томас Андерс. Курьёзно, не правда ли?
А потом состоялся невероятный фейерверк. Я такого никогда не видел! Его сотворил – именно сотворил – выдающийся мастер своего дела Владимир Хан. Я видел его фейерверк в Каннах. Там ежегодно проходит фестиваль фейерверков. Разные страны представляют свои программы салютов. Хан тогда представлял Россию, но вне конкурса. Круазетт приветствовал его творение стоя, криками и овацией.
Сейчас маэстро, именно так его хочется назвать, очень болен. И он создал что-то такое… Он сотворил чудо света и музыки как печальный и торжественный гимн жизни. Я никогда не думал, что фейерверком так много можно сказать и выразить. Больше сорока тысяч людей, которые не знали о том, кто это сделал и что автор болен, всё-таки что-то почувствовали. Часто фейерверк сопровождался не только аплодисментами и криками, а общими громкими выдохами. Эти выдохи были даже не выражением восторга, а чем-то большим… Не могу подобрать точных слов.
Весь день вчера накрапывал дождик и только к вечеру небо не то чтобы очистилось, но во всяком случае не стало мрачным. И уже на самом закате, незадолго до того как стемнело, и начался тот самый выдающийся салют, над городом появилась радуга. Довольно яркая для закатного солнца.
На меня увиденное вчера произвело большое и даже глубокое впечатление. Как прекрасен бывает человек в своём желании и умении делать красоту! Это удивительно! Это даёт силы. Сам же автор, как мне сказали, наблюдал своё детище лёжа, из специальной машины. Он не смог прийти к нам, зрителям, хотя раньше всегда это делал.
Могу сказать, что увиденное вчера так же отличается от более мощных и дорогих фейерверков, как отличается музыка, исполненная военным сводным духовым оркестром от виртуозного исполнения оркестром камерным, состоящим из выдающихся музыкантов.
Завтра вечером буду в Берлине, а потом полетим на греческий остров Корфу. Всё-таки необходимо оказаться у тёплого моря и под нездешним солнцем. Только так удастся отдохнуть. А ещё надеюсь, что удастся поработать над неоконченной повестью. Завершение и без того откладывается, но очень хочу позаниматься писательским трудом. Всё-таки это самый, самый счастливый труд.
Деньги на восстановление декораций почти собраны, их дали двадцать три человека: мои друзья, приятели, товарищи… Деньги поступили из Омска, Кирова, Калининграда, Питера, разумеется, Москвы, Екатеринбурга, Житомира и других городов. Декорации уже в производстве.
В Москве и Челябинске нашли отличные, просто замечательные розовые промокашки. С промокашками вопрос закрыт! А сколько предлагалось белых или же голубых! Всех хочется поблагодарить. Уже найден и предоставлен нам лётный шлем. Здесь, в Калининграде, мне привезли лётный комбинезон, который я вернул за ненадобностью – но был тронут! Нам передали во владение отличную старую пишущую машинку. А это дорогой подарок. Я счастлив и горд, получив такую поддержку и помощь.
Многие готовы были помочь с организацией сбора средств. Но я посчитал, что как погорелец должен обратиться к самым близким людям. Уверяю всех, кто готов был помогать и перечислять деньги, что у вас ещё будет такая возможность, но не по поводу некой беды или несчастного случая, а по другим интересным и счастливым поводам, которые непременно вам представятся (улыбка).
19 июля
Начало шестого вечера. Остров Корфу. Греция. Уже десять минут как можно говорить «калиспера», то есть добрый вечер. Прилетели сюда в среду. Летели из Калининграда через Берлин. В этом безусловная прелесть Калининграда: через Берлин много ближе и сильно дешевле. Провели вечер и ночь в Берлине. В самом центре. Удобно, приятно, недорого. Прогулялся по «местам боевой славы». Постоял на Курфюрстендамм, где в 1990 году за скромные уличные деньги показывал пантомимы. Это рядом с разрушенной кирхой и «Европа-Центром», куда заезжал Мимино, где он купил надувного крокодила и вместо Телави позвонил в Тель-Авив. 23 года назад это место кишело уличными музыкантами, артистами, то есть такими же бедолагами, как я. Тогда это было самое сердце Западного Берлина. Сейчас кирха в лесах, и нет того буйства красок и звуков. Центры жизни сместились в Берлине. Шутка ли, прошла почти четверть века! Мог ли я подумать тогда, стоя живым памятником или показывая в тонком трико пантомимы за 20–30 дойчмарок мелочью в день, что буду прогуливаться здесь, остановившись в гостинице неподалёку, и даже зайду в «Ка Дэ Вэ», который тогда мне казался неприступной скалой роскоши, и куплю себе брюки василькового цвета. Из Берлина прилетели на Корфу. Я впервые на этом острове. Я бывал на Санторини, Миконосе, Крите, Родосе и других греческих островах. Бывал на Кипре, давно и недавно. Все эти острова разные. Санторини – вообще какое-то средиземноморское чудо… Но на этом чуде я не знаю, что можно делать больше двух дней… Те, кто, побывав на Кипре, думают, что представляют себе греческие острова, сильно и глубоко заблуждаются. Корфу сразу поразил тем, что не похож ни на какой другой греческий остров. И тем более на Кипр. Керкира – главный город Корфу – встречает абсолютно итальянской архитектурой, причём венецианского толка. Море поразительное! Остров утопает в зелени. Склоны гор покрыты оливковыми рощами как какой-то драгоценной шерстью – плотной, густой, однородной. Почти не видно вульгарного убожества кипрских магазинов и забегаловок и нет надписей на русском языке. Море! Море удивительное, чистейшее, сине-зелёное и ласковое. Я из окна вижу только море и высокие склоны Албанских гор. Через пролив до Албании здесь каких-то шесть-семь километров. В бинокль можно хорошо разглядеть тамошнюю деревушку и прибрежные движения албанских рыбаков. Телефон постоянно норовит перескочить на албанского телеоператора. Местные жители от этого предостерегают, потому что албанцы берут за роуминг существенно больше. Ох уж эти мелкие хитрецы и жулики! Всё, что здесь вижу, наполнено божественной и оформленной красотой. Все местные виды давно описаны и зарисованы. Джеральд Даррелл любил эти места и написал про них ярко и замечательно. Его старший брат Лоренс, оценённый на родине как литератор значительно выше, чем Джеральд, жил совсем недалеко от места, где мы остановились. Он описал здесь каждый мыс, каждую бухту, а также закаты и восходы. Он занимался этим много лет. Даже не буду пытаться с ним тягаться. А блистательный Эдвард Лир, чудесный детский поэт, и не только детский… Тот самый Лир, который написал массу лимериков и довёл этот жанр до абсолютного совершенства, тоже любил Корфу. Он написал множество пейзажей и графических рисунков местных гор, мысов, островков и бухт. Выдающиеся люди с замечательным вкусом украшали остров своими домами, своим пребыванием, своей жизнедеятельностью и своей любовью. Для меня это большое открытие. А ещё – лето в виде дымчато-синего знойного южного неба, дивного моря, грохота цикад в неподвижном жарком воздухе, раскалённых белых камней, зелёных олив и пальм, пыльных маленьких автомобильчиков и стрекочущих мотороллеров, тощих остромордых южных котов, громких, много жестикулирующих людей… Лето в виде холодного белого вина, вкусной, простой и внятной еды, лето в виде крепкого тёмного сна без сновидений… Лето! Наконец-то для меня оно началось.
