Светлана Багдерина - Здравствуйте, я ваша фея, Или Cчастье по вызову
Без предисловий и вступлений ворвалась она в кабинет погруженного в послеобеденную пищеварительную дрему чародея и стукнула маленькими кулачками о край его рабочего стола так, что подпрыгнул чугунный письменный прибор, а какао из чашечки перед его премудрием взвилось испуганно в воздух и приземлилось в чернильницу.
– А… ты хорошо сегодня выглядишь… какое милое платье… в крапинку… милую… тоже… – главный маг почуял неладное и попытался остановить надвигавшуюся бурю.
С таким же успехом он мог попробовать пришлепнуть птицу Рух мухобойкой.
– Какого лешего, Уллокрафт?! – проревела фея вместо приветствия. – Кого ты мне дал?!
– К-как ты и просила, Б-бриджит… – не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь и сконфуженно пробормотал ректор. – С-студента…
– Какого?!
– М-магофона… М-мегафона… М-мельникова…
– Не прикидывайся бОльшим идиотом, чем он, Гийом!!! Даже у тебя это не получится!!!
– Он не идиот! – попытался защитить не столько Агафона, сколько себя волшебник. – Он вполне замечательный молодой человек! Просто ты не нашла к нему подхода! Он же всего первый день среди вас, дело молодое, смутился, растерялся – столько девушек прелестных вокруг!..
Но старушка оставалась неумолимой.
– Ни один монах не смог бы смутиться и растеряться до такой степени, чтобы перепутать заклинания серебряной пыли, в облаке которой мы должны появляться подопечным, и распыления масляной краски!!!
Ее горящее от гнева личико приблизилось к его пылающей стыдом физиономии на расстояние вытянутой руки. И только теперь слегка близорукий волшебник заметил, что и лицо, и очки, и прическа, и шляпка, и птичка на шляпке, не говоря уже про ежика – все покрыты той же самой миленькой зеленой крапинкой, что и розовое платье феи.
«Только попробуй, хихикни», – не говорили – рычали ее суженные подобно бойницам глаза. И Уллокрафт благоразумно и поспешно прикусил обе губы и вперил предательски зажегшийся смехом взгляд в залитую смесью чернил и какао столешницу.
– Знаешь, Бриджит… Я тут недавно наткнулся на универсальное заклинание удаления пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей. Если хочешь, могу записать тебе слова, – проговорил он, сосредоточенно уставившись на сине-коричневую лужицу перед собой.
Но мадам Фейримом явно хотела большего.
– Ты сегодня же… нет, сейчас же… заберешь к себе этого… это… эту… и выдашь нам другого ученика! – рассерженной кошкой прошипела она, – и за тобой еще останется выполнение любого нашего желания… нет, трех! Каждый день! В течение месяца!
– Но, Бриджит, дорогая, он же у вас всего несколько часов занимался!
– Зато чем!!! Это, – рассвирепевшая фея ткнула в свое испорченное платье, – только конец учебного дня! Последние капли, так сказать! А ты не видел, что было до этого! Живодер!
– Он не живодер… – маг неуверенно попытался оправдать Мельникова.
– Я не о нем, а о тебе! – разъяренно фыркнула фея.
Ректор уныло вздохнул, признавая поражение. В конце концов, его можно было назвать малодушным, нерешительным, мягкотелым, добродушным, но живодером его еще никто не называл.
– Ну что ж… – разведя руками, пробормотал Уллокрафт, – если ты настаиваешь, чтобы я взял его обратно…
– Да, я настаиваю! – чуя неминуемую победу, торжествующе изрекла мадам Фейримом.
– Тогда…
«Тогда я возьму его обратно», – хотел договорить волшебник и положить делу конец, но в тот же миг перед его мысленным вором предстали профессора, отчаянно и упорно отказывающиеся брать такого ученика, как Агафон… Затем вновь и вновь всплывающее предложение отчислить его… Потребованное большинством голосование… отчисление… необходимость возвращать золото, уплаченное авансом – и потраченное уже давно… А ведь, наверняка, выяснять, отчего его внучек заявился посреди семестра домой, примчится дед… не к ночи будь сказано… чур меня, чур… И всё это… всё это… всё это из-за того…
– И всё это из-за того, уважаемая мадам Фейримом, что вы сами не знаете, чего хотите! – волшебник сердито шлепнул ладонями по собравшейся на столе луже, и сине-бурые брызги украсили его мантию, бороду и дополнили дизайн розово-зеленого наряда посетительницы.
– Это как?!.. – опешила она при неожиданном сопротивлении там, где ожидалась скорая победа.
– А вот так! – приподнялся и перешел в контрнаступление Уллокрафт. – Вы у меня кого заказывали? Доброго. Обаятельного. Умного. Трудолюбивого. Способного. Я ничего не пропустил?
– Н-нет… – недоуменно воззрилась на него старушка.
– Ну так кого просили, того мы вам и выделили! – ректор развел руками, изображая воплощенную невинность. – Агафон Мельников, по-вашему, злой и антипатичный?
– Н-нет…
– Глупый?
– Д-да вроде, не похоже…
– Бездарный?
– Да лучше бы он был бездарным – для общества безопаснее!
– Ленивый?
– Не успела понять…
– И вы, милейшая мадам Фейримом, врываетесь в мой кабинет, обливаете меня чернилами… хорошо, хоть не грязью… и обвиняете такого уникального студента, как Мельников, во всех грехах, даже не получив о нем хоть сколь-нибудь четкого представления?!
– Гийом! – не находя других слов, потрясенно всплеснула ручками фея. – Гийом!..
– Где ваш педагогический талант? Опыт? Навыки и умения?
– Гийом, не передергивайте кар… то есть, факты!
– Я их не передергиваю – я выкладываю на ваше обозрение: у меня не лов!.. То есть… я хотел сказать… формально все ваши требования мы выполнили, и причин для негодования у вас быть не должно!
– А неформально?!
– Неформальных отношений между персоналом Школы, согласно Уставу, быть не может! – победно продекламировал Уллокрафт, выдохнул удовлетворенно, опустился на мягкое сиденье кресла, и с чувством выполненного долга откинулся на спинку. – И я вас больше не задерживаю, мадам Фейримом. Вас ждет педагогический процесс!
Ответ разъяренной феи, исчезнувшей с громким хлопком в облаке распыленной зеленой краски, разобрать ему не удалось.
Вздохнув, его премудрие мысленно вычеркнул из списка партнеров по субботнему преферансу профессора Фейримом и принялся вспоминать универсальное заклинание на удаление пятен от лаков, эмалей и красок со сложных и особо сложных поверхностей, одна из которых включала в себя бороду и физиономию ректора ВыШиМыШи.
***
Прошло четыре месяца.
Позади остались уроки эффектного появления перед опекаемым объектом, практика по обращению с волшебной палочкой, занятия по речевому и поведенческому этикету феи, изучение регистра стандартных желаний в двух томах, реестра нестандартных желаний в двадцати, курсы убеждения и формирования мировоззрения подопечного, и прочая, прочая, прочая. Постоянное хихиканье и шепотки юных феечек, издевки и смешки однокашников, равно как и стоическое терпение преподавательниц тоже приближались к концу вместе с программой третьего курса.
Большую жирную точку в истории эксперимента факультета фей поставил, похоже, экзамен по трансформации, когда час с четвертью непрерывных попыток Агафона превратить тыкву в карету увенчались неожиданным для всех[5] успехом. Многострадальный оранжевый муляж любимого овоща исполнительниц желаний вздрогнул, заколыхался, словно стал резиновым, и принялся быстро расти. Студентки ахнули, Агафон охнул, а его преподавательница выронила страховочную волшебную палочку со встроенным секундомером и прослезилась.
Когда превращение завершилось, перед глазами собравшихся стоял самый безупречный образец современного каретостроения, какой только могло представить себе воображение отчаявшегося ученика. Золотые стенки, серебряные дверцы, шелковые занавески, платиновые колеса и циркониевые подножки, усыпанные драгоценными камнями, сверкали под солнечными лучами, заливавшими задний двор корпуса факультета и, казалось, не было в мире ничего прекраснее, чем сие творение магии.
Ну кто, скажите пожалуйста, кто, какой идиот надоумил сеньору Вапороне, председателя комиссии, проверить собственнолично, достаточно ли мягкие в карете подушки?!..
Агафон передернул плечами при одном воспоминании о последствиях, тяжко вздохнул, втянул голову в плечи и нервно поерзал на жесткой скамье – других для провинившихся студентов в приемной декана факультета крестных фей мадам Фейримом не было.
– Сиди-сиди, изверг, – сурово зыркнул на него с антресолей монументального книжного шкафа розовый скупидон.[6] – За такое волшебство тебя не только выгнать – поселить в твоей карете мало будет! Бедная сеньора Вапороне!
– Тебя не спросили, – мрачно огрызнулся студент. – А будешь еще мои дела комментировать, я тебя…
Агафон поднял руки, состроил зверскую рожу и угрожающе забормотал вполголоса древнешантоньский алфавит.
