Алексей Синицын - Искусство скуки
– Баронесса даже не посмотрит в твою сторону, когда познакомится со мной. – То ли в запальчивости, толи просто так брякнул филолог.
Феликс, аж поперхнулся слюной, в достаточном количестве выделившейся, благодаря полёту его разыгравшейся фантазии.
– Ты это серьёзно? – Он смотрел на друга, как на пустынного варана, заявившего о своей готовности немедленно покорить Эверест.
– Хочешь, на спор? – В Феликсе проснулся леопард со страстью к карточной игре.
– Из двух спорящих, один всегда подлец, другой – дурак. Не хочу чувствовать себя подлецом, но, как отказать себе в удовольствии увидеть тебя в дураках? – Филолог старался быть, как можно более саркастичным. – Одну глупость ты уже совершил. Если бы ты не заикнулся о пари, я бы никогда не позволил себе перейти дорогу своему доброму другу, даже, если бы баронесса показалась мне чрезвычайно милой и привлекательной, но ты сам толкнул меня на этот путь, не сулящий тебе ничего, кроме позора и падения в собственных глазах. Увы, мне остаётся только принять этот безумный вызов.
– Меньше слов, девственник! – Феликс был убеждён, что безумные речи слышит сейчас именно он. – Я-то уверен, что ты до сих пор путаешь petting с пудингом. На что спорим? – Археолог небрежно протянул руку, всем своим видом давая понять, что размер ставки его абсолютно не интересует, в виду абсолютной невозможности проигрыша.
– А, если ничья? – Сморщил лицо филолог.
– Ничья? – Криво усмехнулся Феликс, продолжая стоять с протянутой рукой, другой, в тоже время, почёсывая затылок. – Ничья, значит ничья! Значит, никто не проиграл. Только это тебя и может спасти, сосунок, хотя и чисто теоретически. Решайся! – Он нетерпеливо встряхнул своей правой рукой.
– Желание! Проигравший, исполняет желание. – Филолог сделал свой выбор.
– Да, понял я, понял. – Они крепко, как два гаучо сцепились руками и взглядами. – Ты даже не представляешь, хлюпик, что я для тебя придумаю. – Зловеще улыбаясь, выдавил Феликс.
– Ты лучше придумай что-нибудь оригинальное для баронессы, а то, от твоих стандартных приёмчиков её стошнит в первый же день!
– Не учи, учёного! – Огрызнулся аспирант. – Совет новичкам, чтобы не так скучно было играть: никогда не делай ставку на первый день!
– Новичкам, всегда везёт!
– В картах, но не в любви!
Настоящие гаучо давно бы просто достали ножи и изрезали друг друга в лохмотья, впрочем, о настоящих гаучо все знают только по книжкам.
Баронессу филолог увидел только в аэропорту, когда регистрация рейса на Пекин уже шла полным ходом. С девочками-бутербродами, впрочем, довольно милыми, он успел познакомиться раньше на научном собрании экспедиции, которое устроил профессор Абенакр.
– Ну, наконец-то, Франсуаза! Я уже начал волноваться. – Профессор последние полчаса, каждые 5 минут нервно поглядывал на часы.
– Простите, что заставила нервничать Вас, дорогой профессор! Машина, представьте себе, заглохла буквально за пару километров до аэропорта. Люк, наверное, до сих пор возится с ней, а мне пришлось ловить попутку, чтобы не опоздать. Бонжур. – Она быстрым и лёгким рукопожатием поздоровалась со всеми членами экспедиции.
При упоминании мужа, Феликс бросил на своего друга многозначительный и насмешливый взгляд обнаглевшего от собственной ловкости и безнаказанности Кота в сапогах.
Филолог, в свою очередь, не заметил в ней той ледяной холодности, которую Феликс, должно быть, просто выдумал или, которую, как минимум, преувеличил, с целью придать, как можно большее значение своему будущему триумфу. Так, побеждённые драконы в рыцарских историях всегда оказывались, по меньшей мере, раз в 5 крупнее, чем они были на самом деле. «Но, ведь наши замыслы совсем не рыцарские, скорее, совсем даже наоборот» – думал филолог, когда смотрел ей в глаза и пожимал её руку. Рука её была нежной и энергичной, одновременно, а взгляд её серых глаз излучал ясное и умное, но слегка ядовитое спокойствие.
– Ну, что теперь ты убедился, что этот орешек тебе не по зубам? – Насмешливо спросил Феликс, ставя свой багаж на роллерную ленту.
– Орехи только дураки колют зубами, для этого есть иные средства.
Обмен колкостями периодически вспыхивал вплоть до самого приземления в международном аэропорту Пекина.
Поскольку сумасшедшего профессора Абенакра (а в том, что профессор, мягко говоря, немного не в себе, филолог смог убедиться уже в первые дни экспедиции) интересовал исключительно поздний сунский, то есть, непосредственно, домонгольский период на территории северных провинций, сказочный «Древний Китай» оказался скучной голой полупустыней, с постоянно дующим в одном направлении нудным, песчаным ветром. К тому же, профессор окончательно рассеял все его романтические грёзы, унизительным назначением на кухню, в качестве бессменного помощника, периодически сменяющих друг друга археологинь. Девчонки, по два дня должны были готовить на всех членов экспедиции нехитрую пищу, а потом снова погружались в раскопки. А его археология теперь сводилась к снятию сажистого слоя с изрядно закопчённых котелков и к отдраиванию сковородок эпохи первых альбомов «Rolling Stones». А ещё нужно было растапливать кизяком, сложенную одним ловким китайцем в течение всего одного дня глиняную печь, и таскать привезённые фляги с водой.
– У тебя каждые два дня новенькая! Лучшего себе и представить невозможно. – Подтрунивал над ним Феликс, начиная уже как коршун, заходить сужающимися кругами над баронессой.
Положение студента показалось ему сначала отчаянным, если не сказать безнадёжным, не смотря на то, что некоторые девочки археологини проявляли к нему нескрываемый женский интерес. Но, постепенно он стал осознавать, что всё не так плохо, как выглядело на первый взгляд. Франсуаза не принимала никакого непосредственного участия в подготовительных работах, в отличие от Феликса, пропадавшего в «яме» с рассвета до захода Солнца. Студент недоумевал, что она здесь делает? Баронесса легко могла прилететь на место раскопок гораздо позже остальных, так как её функция заключалась в регистрации и обработке данных экспедиции. Она была также специалистом по датировке. А эти данные, то есть археологические находки нужного периода, должны были, как он понял из разговора с ней профессора, появиться никак не раньше, чем через месяц. Нужно было по всем правилам археологической науки (а не так, как Шлиман!) докопаться до нужного культурного слоя. Что касалось находок в поверхностных слоях, относящихся, таким образом, к более поздним эпохам, то они, по договору, просто передавались китайским коллегам. «Неужели проныра Феликс был прав, – думал студент, – а она просто скучает и жаждет любовных приключений?».
Да, Франсуаза явно скучала днями в своей полевой куртке с капюшоном на однообразном ветру, и постоянно что-то записывала в кожаный блокнот. Порою, она, о чём-то подолгу разговаривала с профессором на окраине размеченного для археологических изысканий, всё углублявшегося прямоугольного раскопа. И тогда в разговор умело встревал, появлявшийся внезапно из глубины, как из метафорической Преисподней, Феликс. А иногда, баронесса в одиночку уходила куда-то почти за горизонт, к виднеющимся вдали бурым песчаникам, и тогда студент долго смотрел ей вслед, продолжая чистить котелки или отмывать грязную посуду.
Вечерами все собирались у костра. Это было хорошее время! Даже нудный, однообразный ветер, казалось, немного стихал, чтобы послушать, как вдохновенно Элеонора поёт баллады Joan Baez. Филолог мог отдохнуть от своих однообразных дневных трудов, сидя на раскладной походной табуретке, и, поглядывая на свои любимые звёзды, коих в пустыне всегда больше, чем где бы то ни было. Когда Элеонора замолкала, чтобы немного передохнуть, на смену ей приходил неутомимый Феликс, пытающийся заполнить собой в эти минуты не только музыкальные паузы, но и, если получится, всё межзвёздное пространство. Он, с молчаливого согласия, всех членов экспедиции, сразу же, с первых дней, возложил на себя обязанности «души компании». Поэтому, считал возможным импровизировать в стиле развязного городского конферанса, трещать без умолку и травить какие-то двусмысленные анекдоты, чем вгонял в лёгкое смущение не только дам, но и самого профессора Абенакра. Но, в итоге, всё ему сходило с рук.
По глазам и улыбке баронессы студент понял, что она присоединяется к общему мнению: Феликс остроумный и невероятно притягательный молодой человек. Гнедой вырвался вперёд на добрые полкорпуса! Нужно было что-то срочно предпринимать. А ещё, Боливар не вынесет двоих! Филолог прокашлялся в кулак, и попросил у Элеоноры в один из вечеров гитару. Когда он начал, нудный ветер вдруг совсем стих, а звёзды опустились внезапно так низко, что искорки от костра, взлетавшие вверх, легко могли присоединяться к ним, тоже становясь звёздами…
– Неплохой ход, судомойка. – На ухо шепнул ему Феликс, сдавая для мытья на следующий день после завтрака свою грязную миску, и кружку с остатками кофейной гущи. – Но не думай, что крепости берутся кавалерийским наскоком! Для этого нужно владеть искусством длительной осады. А ты, как все, утончённые натуры нетерпелив. – Феликс постучал по его плечу указательным пальцем.
