Роман Бубнов - 290 секунд
Я беру бутылку минеральной воды, сверяюсь с информацией на этикетке, что разлита она из скважины, а не централизованного источника водоснабжения. Расплачиваюсь. Продавец, представитель солнечных дружественных республик, шустрый и вежливый, говорит мне на чистом русском «Хорошего дня» и протягивает сдачу и бутылку, аккуратно завернутую в бесплатный пакет. Я благодарю его и иду к выходу.
По дороге к двери вспоминаю, что у продавцов есть поверье, что если утренний первый посетитель – невредный мужчина, совершающий покупку – день будет удачно прибыльным. Может в этом кроется подоплека его радушия?
Какая разница. Я слишком много думаю.
Выхожу на улицу. Ночь стремительно стремится на убыль, открывая путь рассвету в новый день. По автобану несутся на огромной скорости блестящие как бижутерия иномарки. Я знаю этих людей: это как раз те энтузиасты, стремящиеся изменить мир, кто выскочил из своих постелей раньше других, чтобы как можно больше успеть за сегодня. Через какие-то полчаса в этом месте начнет формироваться многокилометровая пробка, изрыгающая нервозность, мат и продолжительные гудки клаксонов. Вот-вот стартует понедельник и навстречу новой неделе на улицы хлынут бесчисленные массы взъерошенных заспанных, уставших от гонки за деньгами, обыденности и предопределенности, серых человекообразных людей.
Сверяюсь с моим новым японским хронометром: 06:49 Я освобождаю бутылку из пакетного плена, одновременно выбрасывая его в урну, откручиваю горлышко, делаю несколько жадных глубоких глотков. Мимо неспешно пробегает спортивный молодой парень в шортах и наушниках. На улице стоит бодрящий морозец ранней осени. Удивительно, как он не мерзнет! Парень смотрит четко перед собой, его единственная задача – пробежать свой маршрут за нужное время и пофигу, кто там где вокруг. В чем-то я даже завидую ему. Я тоже люблю бегать, хотя и предпочитаю это делать под тишину леса, и никак не под аккомпанемент назойливых громких песен.
Я подхожу к небрежно припаркованной позапрошлогодней Ауди, нажимаю на брелке кнопку отпирания, плюхаюсь на переднее сиденье. Гул просыпающегося утреннего города обрывается в безукоризненную тишину с захлопыванием двери. Да чего ж это круто! Проблема современного мегаполиса – вездесущий, истязающий психику, непрекращающийся избыток шума. На магистралях, в метро, в магазинах, даже в наших жилых коробках, в которых ночью слышно соседа сверху, который храпит как беременная свиноматка.
Поворачиваю ключ в замке зажигания. Двигатель издает приятное рычание, напоминая о породистости марки. Щелкает центральный замок – двери автоматически блокируются. В душу приходит умиротворение и непередаваемое ощущение защищенности, как в средневековом замке. Весь мир как бы отодвигается по ту сторону ветрового стекла, и ты как капитан дальнего плаванья со штурвалом в руках сам вершишь свою судьбу, выбирая направление для путешествия.
Я включаю спортивный режим, бросаю взгляд в боковое зеркало, выруливаю, и почти мгновенно вклиниваюсь в сумасшедший скороходный трафик в сторону города.
Глава 3 Лаборатория 127
– Роман, доброе утро.
– Доброе утро, Юрий Валентинович.
Я встаю с коридорного дивана в приёмной и жму сухую теплую ладонь мужчине в белом халате с тростью. Мы следуем в Лабораторный корпус № 127 на базе мощного современного диагностического центра одной из лучших частных клиник всего центрального региона.
Юрий Валентинович Мызгин, завотделением, доктор медицинских наук, заинтересовался моим случаем примерно год назад и сейчас пишет на его основе какую-то революционную научно-исследовательскую работу об аномалиях функционирования долей головного мозга.
Мы встречаемся ровно в 09:30 утра каждого третьего понедельника месяца. Как правило, на протяжении всего приёма, длящегося по полдня и больше, мы проводим последовательные тесты, сканируем, измеряем, сравниваем результаты анализа с предыдущими визитами.
Мне хочется понять, что со мной не так и как от этого «вылечиться».
Юрий Валентинович – единственный человек, которому я доверился, каждый раз делясь с ним новостями – какие они есть, без вранья и преувеличений. В свою очередь, он не злоупотребляет моим «недугом», не задает лишних вопросов, сохраняет конфиденциальность. Наши отношения в некотором смысле можно назвать дружеско-деловыми. Чтобы помнить, Мызгин ведет специальный учет всем нашим беседам и записывает свои комментарии на диктофон.
После автомобильной аварии ещё в школьные годы, навечно пригвозженный к остатку оставшейся жизни тростью, Юрий Валентинович решил посвятить себя медицине со специализацией в нейрохирургии.
* * *Сегодня я буду делать МРТ. Заполняю специальную анкету, проставляю галочки, что нет металлических имплантов, противопоказаний и т. п.
Надеваю специальную хлопчатобумажную сорочку, ложусь на выдвигающийся стол.
– Не двигайся, Роман, – слышу в динамике голос Мызгина.
Вся эта кажущаяся со стороны простой процедура называется сложным недетским термином – диффузная спектральная томография.
Главным образом она помогает выявить ещё на ранней стадии сосудистые патологии, опухоли, травмы и воспалительные процессы, зарождающиеся в мозгу.
Спустя десять минут я уже сижу в зале ожидания, пока врач распечатывает результаты.
Наконец, Юрий Валентинович выходит и рубки:
– Как обычно, ни аномалий, ни патологий развития. Всё в норме.
– Ну да, хорошо.
В соседнем зале мы проводим электроэнцефалографию и ещё с десяток тестов, медсестра производит забор крови. Ощущаю себя добровольным подопытным кроликом из страны чудес, мечтающем вылезти из глубокой норы назад в нормальную жизнь.
В районе четырех часов пополудни мы наконец-то садимся пообедать в служебной столовой при дневном стационаре.
Юрий Валентинович представительно располагается напротив, мы начинаем с супа.
Каждый раз наблюдая за ним и общаясь, ловлю себя на мысли, что я бесконечно уважаю и не перестаю удивляться этому ученому мужу – есть в нём что-то едва уловимое в деталях, но при этом очень правильное в целом. То, что вселяет в меня чувство уверенности, доверия и даже защищенности.
– Как ваша диссертация, Юрий Валентинович?
– Придется снова как-то филигранно корректировать тему. Комиссия нынче вредная, Ром, совсем никакая.
Мы приступаем ко второму блюду: паровые котлеты и греча с подливкой.
– Как там по моему делу? Есть добрые вести? – я спрашиваю как будто о погоде.
– Понимаешь, Ром, – врач кладет вилку и немного наклоняется, – все твои показатели практически в норме, другими словами – ты здоров как Кенгуру. Единственное, что меня смущает, это результаты твоего спектрального анализ потенциалов мозга.
– А что с ними не так? – кусок котлеты повисает в воздухе будучи наколотым на зубцы моей вилки.
– Как тебе объяснить? Существуют разные компоненты спектра, которые имеют дифференцированную частоту: дельта, гамма и пр. У тебя практически полностью отсутствует целый диапазон длинных волн до 4 Гц.
– Это плохо?
– Это аномалия. И такого быть не должно. Я встречался со своими французскими коллегами, показывал им твои тесты – они дружно пытались меня убедить, что это просто глюк машины, и что это невозможно. Как если бы у пациента не билось сердце, и он записался на прием за валидолом.
– Ну, их можно тоже понять.
– Конечно, – широко улыбается Юрий Валентинович, демонстрируя идеальные белые зубы, – снова и снова забывая, как ты выглядишь, встречаясь, раз за разом и продолжая тесты, мне иногда кажется, что я спятил. Это совсем не весело, Ром.
– Что будем делать дальше? – я возвращаюсь к трапезе.
– У меня есть одна, несколько безумная идея, и она небезопасна, предупреждаю тебя сразу. Если ты готов – я закажу оборудование, придет как раз к следующему твоему приему.
– Да, я готов. И я ценю вашу прямоту и честность.
– Откровенность, Ром – это больше, чем просто открытое уточнение формальностей.
У врача звонит телефон. Юрий Валентинович смотрит на дисплей, строит недовольную гримасу:
– Алло, да, так, понял. Начинай депонирование на периферии и 100 мл трамадола, подожди, лучше 150 мл. Буду через 10 минут. Отбой.
Кладет смартфон в карман халата, в три глотка осушает большой стакан компота:
– Ром, мне нужно бежать. Долг и клятва Гиппократа, и так уже 33-й год.
– Увидимся через месяц, снова в понедельник?
– Да, всё строго по нашему плану. Может дело действительно наконец-то сдвинется с мертвой точки! Ты главное, не лезь, куда не следует и живи по совести. Мало ли у кого какая хворь, надо оставаться людьми.
– Договорились!
– Ну ладно, как думаешь, кем лучше быть лысым или идиотом? – вставая, спрашивает меня врач.
– Наверно идиотом, не так заметно.
– Точно, – Юрий Валентинович каждую нашу встречу заканчивает именно этой подбадривающей, как он считает, меня шуткой, и я не вижу ни одной причины не подыграть ему, – побегу, запишу всё, пока не вылетело из головы.
