Сергей Ильичев - Бесогоны
И снова улыбки коснулись лиц почти всех семинаристов.
– Геннадий Севастьянов, – назвал себя кучерявый семинарист, похожий на сына сельского священника.
– Слушаем тебя…
– Тогда можно предположить, что весь Божий мир уже заполонили собою бесы? – робко высказал он свое предположение.
– Безусловно! – согласился с ним преподаватель. – А может быть, именно поэтому Ватикан и забил тревогу, открывая академию экзорцизма. Хотя и до этого более 300 служителей только католической церкви официально были допущены к совершению ими ритуала изгнания демонов. А сколько неофициально этот ритуал практиковали и практикуют по сей день, одному Богу известно.
– Фома Лебедев… – назвался еще один семинарист.
– Слушаем тебя…
– А вы действительно считаете, что это дано лишь избранным?
– Так вот, Фома! Я, как преподаватель, ничего не должен считать, мне положено лишь излагать вам то, что говорят по этому вопросу святые отцы и догматическая литература… то есть лишь указывать направление каждому из вас к источнику знаний, а все остальное – это уже воля каждого, а она, как известно, свята. Но одновременно с этим наш курс основан преимущественно на практическом опыте нескольких поколений, и здесь допускается использование анализа различных методик. Надеюсь, что я правильно понял ваш вопрос и ответил на него достаточно полно…
– Фома, неужели ты до сих пор не понял, что отца Михаила специально прислали на наш курс, чтобы он отобрал из нас лучших для формирования команды универсальных экзорцистов…
Тут уже и сам отец Михаил не смог удержаться от доброй улыбки.
– Тебя как звать, всезнайка?
– Александр Быстров, ваша праведность…
– Я запомню… Однако же продолжим. За что же мы все-таки боремся, если, благословясь, берем на себя смелость совершать чин «отчитки»? Кто мне ответит на этот вопрос?
– Ну как же? Ясно, что за здоровье человека… – вступил в диалог еще один семинарист. Он был кругленький, с глазками-бусинками. Этакий простачок…
И снова аудитория буквально взорвалась от гомерического смеха.
– Давно я так не смеялся… – произнес отец Михаил. – Кто же ты, дорогой наш доктор Айболит?
– Семинарист Юрий Демидов…
– И все же, семинарист Демидов, предметом совершения любого таинства является последовательная и кропотливая борьба за человеческие души. И вот кто в этой борьбе пересилит, тому она и достанется.
– Это как перетягивание канатов? – уже с улыбкой вопрошал Леонид Полевой.
– Примерно… – улыбаясь, ответил ему иеромонах.
– Интересно, а бесы делают на нас ставки? – заинтересовался Фома.
– Почему бы и нет! – снова поддержал остроумную реплику семинариста иеромонах Михаил и, посмотрев на часы, сказал:
– Пожалуй, я расскажу вам одну поучительную историю, которая была мне рассказана.
Семинаристы замерли.
И преподаватель начал рассказ.
– В одном из крупных издательских концернов Москвы, специализирующемся на выпуске литературы для нашей интеллектуальной элиты, в должности заместителя главного редактора одно время работал Михаил Юрьевич Меньшиков.
Его ум, врожденная интеллигентность, профессиональный опыт работы редактора и умение находить контакт с самыми разными людьми позволяли редакции последние десять лет держаться на плаву, при этом последовательно претворяя в жизнь библейское изречение «сначала было Слово»…
У него была жена Галина – актриса, оставившая сцену и практически посвятившая всю свою жизнь ему, старший сын Антон и девчушка Маша.
Каждый день за завтраком Михаил Юрьевич делился с семьей своими рассуждениями о законах бытия и быта, как бы компенсируя этими пространными монологами тот пробел в их образовании, который, как он считал, был связан с тем, что вся молодежь в последнее время очень мало читает.
При этом, правда, не замечал, что иногда неоднократно повторялся в своих суждениях, но дети делали вид, что не замечали этого, и смиренно ждали окончания этих ежедневных «политинформаций».
Слово отца в этой семье было законом.
Галина несколько раз попыталась немного соуправлять этой мудрой головой, но у нее из этого ничего не получилось. И она покорилась судьбе. Правда, при этом стала чаще посещать церковь, что стояла у них прямо напротив дома.
Основная часть работы героя нашего рассказа проходила опять-таки дома за мощным компьютером. Его знания, помноженные на возможности самого компьютера, прекрасно дополняли друг друга. Они словно срослись вместе и составляли единое целое. И в этом единении, как вы уже сами понимаете, не оставалось места семье… Что и вызвало появление некой трещинки в их отношениях. Это как с разбитой от неловкости чашкой. Склеить-то ее склеили, а трещина осталась уже на всю жизнь… Впрочем, в сегодняшнем мире это происходит сплошь да рядом. Я и сам-то еще, к сожалению, не видел ни одной счастливой семьи.
Зато на работе на Михаила Юрьевича просто молились.
И вот однажды ему на стол кто-то положил компакт-диск, с которого все и началось…
Игра, в которой ему предложили поучаствовать через Интернет, была чрезвычайно многообещающей. И думаю, что могла бы понравиться каждому из вас. Необычайные разрешительные свойства игры помещали тебя в особый, сконструированный кем-то мир, где ты, а точнее, твое второе «я» само могло выбирать для себя любую профессию или должность. Давала возможность открывать свое дело и накапливать капитал, знакомиться с самыми разными людьми на свете – такими же участниками, как и ты сам, которые при этом становились твоими друзьями. И ты, вступая с ними в некие доверительные отношения, в любой момент мог попросить у них помощи или совета.
– Но хоть что-то могло ограничивать этот выбор? – спросил преподавателя Фома.
– Этот выбор не был ограничен ни временем, ни пространством, ни иными социальными условиями. Хочешь быть президентом – будешь, захотел попробовать себя в роли митрополита – твое право!..
Семинаристы, услышав последнее, мгновенно отреагировали на интерес Фомы.
– Фома-то наш сегодня прямо ожил, а то все сидел обуреваемый думой, что он на сельском приходе делать-то станет… – произнес Александр Быстров.
Теперь уже курс насмеялся досыта.
Батюшка дождался тишины и продолжил:
– Среди членов этого клуба только в столице уже были один из бывших премьер-министров, несколько банковских олигархов, известные деятели науки и культуры.
– Так эта игра действительно существует? – поинтересовался уже рыжий семинарист Леонид.
– Да, только она закрыта для простых смертных. А вот всем допущенным в нее открылась, по сути, волшебная дверь в некий удивительный запредельный мир, в котором они могли вершить чужие судьбы и даже менять ход истории…
– И кем же стал наш герой? – уточнил уже Юрий Демидов.
– Михаил Юрьевич решил остаться самим собой. Тем, кем он был в «этой» жизни, – редактором. И в этом виртуальном мире он начал издавать свой журнал. Его наполнение и оформление, все то, что так его всегда увлекало, что давалось с легкостью и делалось с радостью, – все захватило его целиком и полностью. Не прошло и двух дней, как в этом его «зазеркалье» появился настоящий спрос на новое издание. И вся слава, почет, а также немалые деньги – все это, что ранее доставалось лишь главному, как было в этой жизни, теперь принадлежало лишь ему одному.
Через двое суток, что были у него от выходных дней, он впервые перепутал день и ночь и, боясь, что уже опоздал на работу, в полночь пытался пройти в свой кабинет.
Охрана лишь пожала плечами…
Еще через несколько дней он начал понимать, что с этого момента все его мысли были уже только в этой игре, и он уже с трудом дожидался окончания рабочего дня.
А вскоре он просто не вышел на работу. Не смог заставить себя оставить начатое дело и выйти из игры, так как в противном случае мог лишиться всего своего приобретенного накопления и не смог бы воплотить в «той» жизни свою мечту из «этой» жизни…
Так прошел месяц. На работе он, как правило, просто отсыпался. Правда, однажды сам не заметил, как подписал в номер нечто такое, от чего его потом и самого чуть не стошнило…
Он понял, что подсел на игру, как на иглу. Ему знакомо было это свое новое состояние. С ним уже происходило нечто подобное, но в более легких формах. Однажды он уже, что называется, подсел на сны… как на наркотики. Он тогда также не мог дождаться, когда придет ночь и он окунется в свой новый сон. Одного лишь он не мог – формировать репертуар и последовательность этих снов. Это за него делал кто-то другой. За ним оставили лишь право и возможность в экстремальных ситуациях выходить из любого сна…
А тут игра, где ему принадлежал весь мир. Он прекрасно понимал, что легкость любых временных трансформаций, способность менять свой облик как в личном, физиологическом, так и в социальном аспектах, даже некая вседозволенность в поступках делала его если не богом, то уж по крайней мере божком…
