Василий Сретенский - Йестердэй
Новая колоонка.
Всем – привет.
Была такая песня. На демонстрациях ее любили заводить:
Краасная гвоздика.
Чеготтакоетам.
Красная гвоздииика.
Наш цветок.
Чего ж написать-то?
[пауза]
Название: «Так говорил культуролог». Если в редакции не понравится, то: «Цифровое средневековье». Впрочем, это тем более не пойдет.
[пауза]
Мой покойный друг был культуролог. Такая у него была профессия: копаться в кучах ментального мусора, оставленного людьми прошлых эпох, вытаскивать оттуда брошенные кем-то слова, забытые второпях знаки, оставленные без присмотра поступки, очищать их от пятен крови и слез, натирать мягкой тряпочкой, сшивать на живую нитку гипотез и выставлять на всеобщее обозрение, привешивая рядом таблички с новыми смыслами.
Для тех, кто не дочитал предыдущее предложение до конца, запутавшись в совершенно одинаковых запятых, пишу короче: он был культуролог, то есть старьевщик и шарлатан. Но однажды в хорошей компании (а этой компанией был я) его потянуло на разговор о будущем, о том какие смыслы и знаки будут выброшены на помойку нами и нашими ближайшими потомками, если нам заблагорассудится такими потомками обзавестись.
Знаки будущего, – говорил культуролог, – появляются в нашей жизни, как морщинки на шее девушки. Сначала они незаметны, потом нежелательны, потом неизбежны и, наконец, либо любимы, либо отвратительны. Хотим мы того или нет, но мир будущего уже сконструирован в нашем сознании. И это сознание средневековое.
Так говорил культуролог.
Конечно средневековье, надвигающееся на нас, не будет повторением того, что уже случилось в Европе VI–XII веков. В том средневековье люди жили ручным трудом и натуральным хозяйством. Абсолютное большинство тех европейцев было крестьянами, работавшими круглый год лишь для того, чтобы прокормить себя и своего сеньора. Сейчас такое невозможно, если не сбудется сценарий одной из многочисленных антиутопий ХХ века и человечество не деградирует под влиянием какой-нибудь глобальной катастрофы. Будущее будет «цифровым».
Это значит, что большинство людей будет получать доходы за свой труд в создании и распространении новых информационных технологий. В сфере обслуживания и развлечений тоже много народу останется. Но большинство уйдет в «цифру». А «цифровая» реальность не уживается с индустриальным сознанием человека западной цивилизации. Оно гораздо ближе к сознанию средневекового человека, крестьянина, возделывающего свою грядку. Только грядка эта будет в инете.
Так говорил культуролог.
А в чем разница в сознании деревенского жителя Х века и городского – века ХХ? Представим, что оба они заполнили анкету, состоящую из шести пунктов.
Вот как бы выглядела анкета человека индустриальной, уходящей от нас эпохи:
Вопрос 1. Назовите одну неоспоримую ценность, признаваемую Вашим обществом.
Ответ: человеческая личность. Нет ничего важнее человека в этом мире. И чем более развита личность, чем она успешнее в своем развитии – тем выше она ценится (прославляется) другими людьми.
Вопрос 2. Какие качества необходимы человеку в Вашем мире?
Ответ: Образование, самостоятельность, мобильность, способность к постоянному совершенствованию – все те, что позволяют легче адаптироваться к переменам, участвовать в них и даже создавать условия, способствующие быстрым переменам в жизни.
Вопрос 3. Лучший возраст человека?
Ответ: зрелость, когда человек сам себе господин. Он хозяин своей судьбы, много хочет и имеет возможности для осуществления своих желаний.
Вопрос. 4. Про каким признакам Вы определяете своих и чужих?
Ответ: национальность, уровень доходов, политические взгляды.
Вопрос 5. Существует ли идеал общества и человека?
Ответ. Сейчас – нет. Но в будущем идеал возможен, к нему надо стремиться. И в этом идеале будет место всестороннему развитию личности, всех ее составляющих: физической, умственной, нравственной. Соответственно в идеальном обществе должны найти свое полное воплощение принципы, свободы, равенства, справедливости.
Вопрос 6. Можно ли достичь идеала?
Ответ. Безусловно. Наука и социальный прогресс ведут к нему.А теперь зададим те же вопросы человеку средневековья:
Вопрос 1. Назовите одну неоспоримую ценность, признаваемую Вашим обществом.
Бог и правила, данные им людям. Сама по себе личность ничего из себя не представляет. Ценность каждого человека определяется его укорененностью в структурах общества, тем как он выполняет свое жизненное предназначение.
Вопрос 2. Какие качества необходимы человеку в Вашем мире?
Трудолюбие, терпение, почтение к старшим (по возрасту и месту, ими занимаемым), уважение к традиции и ритуалам – все те, что позволяют лучше приспособиться к раз и навсегда данным условиям жизни.
Вопрос 3. Лучший возраст человека?
Ответ: юность и старость. Время сева и время сбора урожая. Время вопросов и время ответов. Время надежд и время подведения итогов. Между ним – время страстей, труда и битвы – плохой возраст.
Вопрос. 4. Про каким признакам вы определяете своих и чужих?
Ответ: род (семья), сельская или городская община, корпорация, религия.
Вопрос 5. Существует ли идеал общества и человека?
Ответ: и то и другое – в далеком прошлом, в начале времен, когда существовал рай на земле (вариант – золотой век).
Вопрос 6. Можно ли достичь идеала?
Для общества он недостижим. Для человека лишь в той мере, в какой он готов отказаться от своего «я».Вот так говорил культуролог.
А теперь (говорил культуролог) судите сами, какие ценности приобретают вес в нашем мире? Много ли места оставляет современный мир развитию личности человека? Глобализация стандартов жизни ведет не только к универсальным формам потребления благ, но и к единству представлений, общности и ценностных параметров жизни, к общим правилам мышления и тожеству единой модели поведения, формируемой аристократией цифрового средневековья – «поп-звездами» разных сфер жизни: политики, бизнеса, спорта, развлечений.
Люди с глобализированным сознанием ориентируются не на личные желания и возможности, а на «звездные» модели поведения, выраженные в брендах. Соответственно бренд в современной жизни выполняет ту же функцию, что и традиция в том, давнем средневековье. Отказ «среднего» человека от индивидуальности и собственных желаний, подмена их модой – вот вам и первый признак цифрового средневековья.
Как-то так говорил культуролог.
Теперь посмотрим, так ли нужно универсальное образование (на которое последние три века были ориентированы школы) в наступающем мире. Грамотность падает во всех странах. И разбивается о компьютерную клавиатуру и кнопочную панель сотового телефона. В интернете, да и в офлайне, торжествует олбанский язык, и с этим ничего поделать нельзя. Алгебра, геометрия (и все, что дальше там есть в математике), а также физика, химия, география и история, вновь становятся знанием для небольшой кучки людей, совсем как во времена Аль Джебрали, Коперника и Страбона. Люди все меньше читают, предпочитая получать информацию в виде картинок. Икона – книга для неграмотных, – сказал Иоанн Дамаскин. Иконки windows – книга будущего. Упрощение языка, деградация устной речи, использование нецензурных (прежде) слов – явление того же ряда.
Вот как говорил культуролог.
Обратите внимание на то, как и вокруг чего группируются люди наступающего будущего. В нашем мире так ли значимы нации и классы, как это было хотя бы полвека назад? Фантом американской нации тает на глазах. Сквозь него все более явственно проступают очертания этнических групп, по сути – землячеств. В Евросоюзе нации отмирают, зато все больше разговоров о народностях – региональных общностях, культурные корни которых уходят сквозь все средневековье аж в родоплеменной строй. Сейчас в Интернете стремительно возникают новые корпоративные и локальные связи. Локальные – не по месту проживания, а по интересам и времяпрепровождению. Присмотритесь к гостевым страницам сайтов и к блоггерам, и вы увидите, что кажущееся единство сети делится на гигантское количество ячеек, границы которых становятся все тверже и все непрозрачней. При всей широте возможностей, границы мира познания и общения сужаются, как бы это парадоксально ни звучало.
Но это еще не все. Культурные границы между классами, столь явно заметные в девятнадцатом веке, к началу века двадцать первого разрушены, пограничники стали бомжами, сторожевые собаки отправлены в цирк. Вместо классовых различий появляются новые – статусные, очень близкие (по своим проявлениям) к тем, что были между сословиями в средние века, поскольку новые статусные группы определяются не богатством (или отсутствием такового), а знаменитостью-узнаваемостью их членов. Особые правила поведения, иногда заменяющие законы, разработаны в спорте больших достижений и в шоу-бизнесе. «Гламурные» стереотипы поведения, дресс-код и фейс-контроль – отчетливо средневековые, по своему типу, формы разделения людей. В то, первое средневековье человек жил, одевался, говорил, питался, веселился и грустил не вообще, а как это положено рыцарю, монаху, кузнецу, слуге или вору. В цифровом средневековье, чеоловек будет одеваться в рабочее время – по корпоративным правилам, в свободное – по правилам своего цифрового community. Ролевые игры в хоббитов – только начало.
