Ирина Лобусова - Камасутра. Короткие рассказы о любви (сборник)
Ровно без пяти минут двенадцать появился ее муж. Он был весел, уверен в себе и выглядел так хорошо, что у нее защемило сердце. При виде его обтянутых кожаной курткой, красивых широких плеч у нее судорогой сжало горло, и затрусились колени. Так бывало почти всегда, стоило даже в отдалении заметить похожую на него мужскую фигуру. Иногда она принимала за него совершенно не похожих людей. И всегда у нее щипало в глазах, и сводило горло.
Но в этот раз действительно был он. Остановившись возле аптеки, он достало айфон, который она подарила ему на день рождения, и набрал номер. Девиц а появилась через 5 минут: молодая, красивая, худощавая, ярко-красные рыжие волосы. Они обменялись смачным эротическим поцелуем, и девица протянула ему какой-то пузырек. После этого девица быстро скрылась в дверях аптеки. Когда муж отошел от аптеки где-то на квартал, завибрировал ее мобильник. Послушавшись ангела, она предусмотрительно отключила звук. Потом, через время, пришла смс-ка: «давай обязательно встретимся сегодня».
Она заплакала. С глазами, опухшими от слез, она положила несколько веточек чахлой зелени на место в парке под большим камнем — известную только ей могилу. Плача, она поцеловала веточки («спасибо, спасибо!»), и так ушла прочь.
Жалкий тощий котенок, тощий от голода и смертельно замерзший, бросился ей под ноги, едва она приблизилась к подъезду. В подъезд, оснащенный самым современным домофоном, он никак не мог попасть, даже ради крохотного кусочка тепла. Она подхватила его на руки, прижала к себе и понесла домой, в квартиру. Открывая ключом дверь, пропустила котенка вперед:
— Ангел, заходи!
Камасутра
Серебристый, длинный, холодный. Издали похож на презерватив. Или на сигареты, которые я когда-то курила. До того, как стала красивой.
Дорогой, холодный, достойный. Новый, суперсовременный поезд «Хюндай» сообщением Киев-Донецк, который через три часа привезет меня в рай.
Когда-то я не ездила на таких поездах. Когда-то их не было даже в фантастических романах. Когда-то в сумке у меня не лежал ноутбук, я курила сигареты и носила дешевые джинсы. Волосы мои были подстрижены коротко и окрашены в черный цвет, а душа моя была как небо светла. Светла как ясный солнечный день, поражающий надеждой и небесной ляпис-лазурью.
Теперь мои волосы светлы и длинны, а душа темна, как арктическая полночь. Я давно не помню, что такое солнечный свет, зато прекрасно знаю, что такое знойная страсть, превращающая душу в горсточку раскаленного пепла. Я знаю, как кричат в экстазе от самых сладостных в мире мук — мук темной бездны обжигающей кислотой страсти, когда прикосновения словно заживо сдирают твою кожу, а все тело наполняет вязкая сладостная глубина.
Светлы мои волосы, темна моя душа, холоден поезд, который привезет меня к цели. К сексу. К исступлению. К забвению. К животной страсти. К тайне. К любовнику.
Мороз, наверное, минус десять, и не перроне — совсем не много людей. Обжигающие снежинки падают на запотевшее стекло, оставляя расплывчатые разводы. Люди не любят ездить зимой. Зимой хочется прибиться поближе к человеческому теплу и затаиться в нем до весны. Зимой никто не любит дорогу.
Но в моем случае дорога — это тепло. В Киеве минус 10, я сажусь в скоростной поезд, и от жара, сокрытого в глубинах меня, начинает полыхать все тело, увлажняя руки и лицо раскаленным июльским потом. В Киеве минус 10, я сажусь в скоростной поезд и себя уже не помню от этой невыносимой жары.
В уютном вагоне тепло. Людей мало. Все пассажиры — молодые люди с самыми современными средствами связи. Исключительно деловой мир. Эти люди готовы к жизни, они будут драться за жизнь, и, щелкая крышкой сверхскоростного ноутбука, они станут думать, что вот так, с легкостью, покорят мир. Может быть. Может быть, именно для них придуман скоростной поезд. Их в конце этой скорости ждет карьерный рост и деньги. Меня — секс.
Я опускаюсь в мягкое кресло, снимаю шубу, даю себе клятву за все время пути не раскрывать ноутбук, и прижимаюсь раскаленным лбом к оконному стеклу. В сумерках снежинки ускорили свой танец. Начинается вьюга. Это настоящий белый вальс…. Свадебный? Какая глупость! Свадьбы никогда не будет, как не будет и вальса. Поцелуев, скорей всего, тоже. Останется только секс.
Начинается вьюга, но в ней нет никакого значения! Что такое вьюга по сравнению с тем, что у меня внутри?
Скоростной поезд — это несколько часов. Несколько часов — это миллиард незабываемых минут наедине с тем, кого я как занозу (или заразу) вот уже столько времени ношу в своем сердце. Заноза (или зараза) ноет постоянно. А для встреч есть всего лишь несколько часов, меньше суток. Надо экономить время. Бешено экономить время, или спокойно ждать, когда в этом вихре скорости оно дотла сожжет меня.
Несколько часов, вырванных у судьбы в дорогом донецком отеле. Я мчусь из Киева, мой любовник — из Нью-Йорка, с заездом в Новосибирск. Расстояния, которые преодолевает он, ничто по сравнению с крошечными моими расстояниями. Мои дороги — всего лишь маленькие морщинки. Его — глубокие борозды, в потаенных глубинах лица. Он с легкостью перемещается по всему миру, прилетая к местам назначения из этих точек. И где-то на пути пересечения всех этих точек нахожусь я.
Мы пытаемся сохранить наши отношения в тайне. Но, пожалуй, единственные в мире, кто свято верит в то, что наши отношения содержатся в глубокой тайне — это он и я. Все остальные поняли давным-давно, и над попытками сохранить приличия хихикают все мировые горничные — от пятизвездочной роскоши до самых захудалых гостиниц. Все смеются. Только мы не смеемся. Почему? Этого я не знаю и сама.
О каких приличиях может идти речь, если рай составляет всего лишь несколько рванных часов с полуночи до утра? По сравнению с тем, что происходит в эти несколько часов за закрытыми дверями отелей, меркнет вся знаменитая Камасутра. А может быть, когда-то я перепишу ее сама. Это будет исключительно пособие для тех, кто хочет пережить всю полноту самого обалденного секса за пять часов, в промежутке следования от Мадрида до Владивостока, ли из Нью-Йорка до Средней Азии, с заездм в какую-то забытую Богом точку, где можно находиться (согласованием всех графиков) исключительно с полуночи до пяти утра.
Решено: по дороге в Донецк на скорости (какая там обещана корейцами скорость?) я буду сочинять Камасутру. Мою собственную. Пожалуй, начну.
Поза номер один: ожидание сна. Я жду не тот сон, который мертвым грузом придавит к подушке, а тот, в котором поезд (или самолет, или автобус, или такси, или паром, или корабль — все, на чем я переездила ради своего секса) оторвется, наконец, от земли, и, закрыв глаза, я во всей реальности представлю на своем теле жесткие руки моего любовника… И от воскрешения всего этого в памяти температура моя подскочит до сорока.
Я прикрываю глаза — мир начинает уходить. Раздается предательский скрип — оторвавшись от перрона, поезд скоро начнет развивать скорость. И сколько бы километров в час он не набрал (путь даже перещеголяет самолет), эта скорость все равно для меня слишком мала.
Кстати, я ведь забыла спросить, какие дела у него в Донецке, почему туда срочно понадобилось лететь из Нью-Йорка? Впрочем, в Донецке он задержится не надолго. После Донецка его ждут Санкт-Петербург и Москва.
Поезд набирает скорость. Звук совсем не похож на стандартное «клацанье» поездов. Звук вибрирует, нарастая в какую-то не слышанную прежде симфонию, хотя личная моя Камасутра включает целый миллион поездов. Он словно прорезывает воздух, вдруг ставший чересчур плотным. И от этого немного звенит в ушах. Мне не привыкать к скорости. В настоящей Камасутре нет фактора времени. В моей — есть.
Поза номер два: резкое отключение мобильника и отбрасывание вещей. Лучший звук — тишина. Лучшая одежда — кожа. Десять минут без мобильника — по сравнению с этой роскошью меркнут все сокровища индийский раджей. Помнится, в какой-то стране мира на могиле умершего мужчины поставили памятник в виде мобильного телефона. Спорю на что угодно: так же похоронят и моего любовника. Мобильник является продолжением его пальцев. Иногда мне кажется, что он и родился с ним.
А что? Вот так и встает неприличная картинка прямо перед глазами! Вот так и вылазит мой любовник на белый свет из той части мамы, которая так широко и разносторонне используется в Камасутре (и в настоящей, и в скоростной, мое), а в маленькой его ручонке поблескивает прямоугольник дорогого эйпплского айфона, и в перемешку с «уа-уа» так и сыпятся акции, облигации, проценты, графики, трафики, встречи, согласования, и прочая ерунда….
В любом случае, его так и похоронят, наверное, с телефоном от Стива Джобса. Однажды я попыталась послать ему в подарок яблоко (самое обыкновенное, живое). Но он так и не понял, почему.
Что касается одежды, то тут проблем меньше. От нее избавиться проще, чем от мобильного телефона. Я почему-то лучше всего запомнила мысль, которая мелькнула в моей голове перед самым первым с ним сексом: если он сначала снимет одежду, а потом оставит на столе мобильник, я когда-то его убью. Если он избавится от мобильника, а потом станет снимать одежду — я буду любить его всю жизнь, до своей смерти.
