Ульяна Соболева - Пусть любить тебя будет больно
– А я вижу, вы знакомы? – пропел Лешаков. – Когда ты уже успел познакомить свою жену с Русланом и Ларисой?
– Еще как знакомы, – Руслан вдруг схватил меня под руку и потащил к выходу на лестницу, – пошли, поближе познакомимся, ЕГО жена Оксана.
– Руслааан! – писклявый голос Ларисы вслед и удивленное хмыканье Лешакова.
Этого не предвидела даже я. Что угодно, но только не то, что вот так, при всех, при Ларисе своей и тесте, при всех этих журналистах и репортерах. Я попыталась вырваться, но он сжал пальцы сильнее. Вытащил меня в коридор и толкнул к стене с такой силой, что я ударилась головой и тихо всхлипнула. Руслан тут же впечатал кулаком возле моего лица так, что слегка осыпалась краска со стены, а у меня потемнело перед глазами.
– Это что? Это гребаная месть? Что это за херня, мать твою?
– Это то, что я не идиотка и все знаю! Это то, что я хотела, чтобы и ты понял – я все знаю! Не надо делать из меня дуру!
– А ты и есть дура!
Хотела вырваться, но Руслан сильно тряхнул меня за плечи, впечатывая обратно:
– Стой на месте! Ты когда с ним успела, а? Вчера? Позавчера? Вот зачем приезд и игра в «не верю», да? Все до банального просто? К нему приехала?
– А ты с ней когда? До меня или после? А может, в промежутках?
– Да насрать, когда, если ты уже успела настолько пообщаться, что он тебя по банкетам таскает!
Я выдохнула, понимая, что еще никогда не видела его в такой ярости. Точнее, видела, но не по отношению ко мне. Он словно слетел с тормозов, и у меня запульсировало в висках «бешеный»… Он же бешеный и на моих глазах человека расстрелял. Я на секунду забыла, кто такой Руслан Царев.
– Лучшая защита – нападение? – я уперлась руками ему в плечи. – Когда ты собирался сказать о Германии? Что еще за лапшу ты собирался навешать мне на уши? Убери руки, Руслан, это конец.
– Нееет. Это начало! Конец будет, когда я решу, что это конец!
– Не решишь, потому что я уже все решила. Ухожу от тебя. Понятно? Я ухожу от тебя! Именно поэтому я позволила себе…
Он не дал мне договорить, а влепил пощечину с такой силой, что голова склонилась к плечу.
– Позволила, да? Уже позволила? Когда успела только? У меня в квартире? Или к нему сгоняла?
От неожиданности из глаз брызнули слезы, и я зажала щеку ладонью. Во рту появился солоноватый привкус крови.
– Не трогай её!
Голос Сергея словно вырванная чека из гранаты, и я уже вижу, как Рус развернулся со сжатыми кулаками, продолжая одной рукой вдавливать меня в стену.
– Исчезни! Пошел на хрен отсюда! Закрой дверь с той стороны!
Снова повернулся ко мне, и я понимаю, что он не в себе, потому что с такой силой сжимает челюсти, что я слышу скрежет его зубов.
– Позволила, пока я вытаскиваю нас из дерьма? Позволила, пока я себе не позволял на хрен насильно вытолкать тебя в Валенсию? Пока я не позволял себе с тобой обращаться, как с надоедливой, ревнивой дурой, которой ты вдруг стала?
– Оставь ее в покое, сопляк!
Руслан даже не повернулся к Сергею, только повел плечом, показывая раздражение, но я инстинктивно чувствовала, что еще одно слово от Сергея, и Руслан переключится на него.
– Сергей, уходи. Мы сами разберемся. Уходи, пожалуйста! – крикнула я, глядя в глаза Руслану.
– Ну что, увидела? Убедилась? Что теперь? К нему, да? Прости, любимый, я виновата, прими меня назад, я больше не буду ни с кем трахаться? Натрахалась? Насосалась и домой к лоху своему?
Снова удар у моего лица, а я зажмурилась, чувствуя, как трясет всю от ужаса и от понимания, что – да, не знаю его, не знаю, на что способен в ярости, а он словно на какой-то грани и вот-вот сорвется.
– Отвали от нее!
Сергей, видимо, схватил Руслана за плечо, но тот обернулся и первым же ударом опрокинул соперника на колени. Я смотрела расширенными глазами, как они дерутся, а точнее, как Руслан бьет Сергея в живот и головой о стену. Без остановки, как на одной ноте. Секунда – удар. Стало страшно. Бросилась к Руслану, пытаясь оттащить.
– Не надо! Не надо, Руслан. Он просто провел меня в зал! Прекрати! Не трогай! Ты убьешь его!
Он обернулся и посмотрел на меня сумасшедшим взглядом, отшвырнул Сергея к лестнице.
– Убью, но не его, а тебя.
Выбежали люди, ошарашенные немцы, администрация банкетного зала. Я всхлипнула, прижимая руку к горящей щеке и глядя, как Сергей поднимается с колен, сплевывая кровь. Руслан схватил меня за локоть и потащил за собой по лестнице.
– Не прикасайся ко мне! Ты ненормальный! Я не пойду с тобой никуда! Я поеду в гостиницу. Я не хочу идти с тобой сейчас!
– Мне по хрен, чего ты хочешь! Пошла в машину! Хотела сюда приехать? Теперь расхлебывай!
Я слышала, как вслед нам щелкают фотокамеры, как перешептываются люди, как кто-то просит вызвать скорую Сергею.
11 глава
Он молчал всю дорогу, только скорость набрал дикую и музыку во всю мощь, так что уши закладывало. Я смотрела на его профиль, на сжатые челюсти, а перед глазами Руслан два года назад, тоже вот так за рулем… Рассказывает про тигра на запястье. И не знаю, когда ближе был ко мне – тогда или сейчас. Вижу, как нервничает, как руль сильно сжимает, а мне плакать хочется, что все вот так, что не могу принять, не могу понять и уже где-то там в глубине чувствую, что мы ломаемся в этот момент, а остановить процесс уже не могу.
К дому подкатил, скрипя покрышками припарковался. Смотрит в лобовое стекло, играя желваками, потом ко мне повернулся. Думала скажет что-то, но нет, дернул мой ремень безопасности, вытащил из машины и все так же молча повел за собой. Я уже не сопротивлялась, словно механизм ненависти застыл на эти минуты, словно внутри уже произошел надрыв, а это дрожание струн – последнее и жалкое.
Когда вышли из лифта, где он просто смотрел мне в глаза, тяжело дыша, сжимая и разжимая кулаки, вдруг обхватил мое лицо пятерней, наклонился к губам. Не целует, только смотрит, словно оттягивая момент безумия, а потом вдруг спиной к себе развернул и к двери входной прижал.
– И что именно позволила? Вот это позволила? – задрал платье на бедра, а я понимаю, что не могу и не хочу вот так. Только не насильно, только не с такой злостью. Попыталась вырваться, но он сильнее придавил за затылок, а сам трусики в сторону отодвигает и гладит пальцами по дрожащей промежности.
– Ты меня изнутри убиваешь этим, понимаешь? Ты меня наизнанку… недоверием… играми какими-то… Почему, мать твою, а?
Другой рукой отпирая замок, тяжело дыша в затылок, втолкнул в квартиру и захлопнул за нами дверь, пошел на меня, на ходу сбрасывая пиджак, расстегивая рубашку.
– Нет! Уходи, пожалуйста! Я не хочу вот так. Уходи, Руслан.
– Уйду! – сквозь зубы, срывая ремень из штанов и отбрасывая в сторону. – Скоро уйду, не переживай. Если так сильно хочешь, чтоб ушел, уйду… Позже.
А я смотрю на него и понимаю, что вместе с яростью и страхом по венам потрескивает ток возбуждения, адреналин вместе с бешеным вожделением от его сумасшедшего взгляда. Еще шаг ко мне, а я назад. Отступая, пока не уперлась спиной в кресло.
– Не трогай!
А сама дрожу только от понимания, что он так близко, и от запаха его, и от жара, который исходит от его торса без рубашки, и у меня голова кружится. Такая голодная на него. Измученная. Понимая, что нельзя уступать, понимая, что гнать надо, вот сейчас, пока не упала в своих глазах еще ниже.
Разодрал платье до пояса, тяжело дыша и глядя на мою грудь, а я вцепилась пальцами в спинку кресла. Сжал обеими руками сильно, больно, дразня большими пальцами соски.
– И не думал трогать. Я тебя трахать буду. Ласкать. Сжимать до синяков и трахать.
От этих слов по коже ознобом сумасшествие и ненависть к себе яростная за то, что хочу его, за то, что может управлять, вести, дразнить. За то, что голод этот пробуждает адский, невыносимый с привкусом горечи и соли.
– Не хочу тебя! Убирайся! – упираясь руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть.
Не слышит, смотрит на губы, а потом сильно на плечи надавил, заставляя опуститься на колени.
– А я хочу тебя! Твой рот, твое тело, твои крики! Давай, любимая, на прощание порадуй. Ты же свободы хочешь? Заслужи свою свободу.
Одной рукой за ширинку, дергая змейку вниз, а другой уже волосы мои на ладонь наматывает, привлекая к себе, и я задыхаюсь от понимания, что могу сопротивляться, могу кричать и царапаться, но я не хочу этого. Не могу отталкивать. Слабая и безвольная. Всегда с ним. Я его хочу… вот такого злого и ненавистного, чужого, провонявшегося своими шлюхами, сукой женой и ложью. Хочу до дикости, до унизительной дрожи в коленках, чтобы потом ненавидеть и презирать себя за это, кусая подушку, когда он уйдет, и я почему-то понимала, что уйдет. Этой ночью… а может, и навсегда.
А потом его член у меня во рту, и уносит безжалостно, в безоговорочной капитуляции от вкуса на языке, от запаха его терпкого, от толчков безжалостных, его хриплого стона, когда приняла глубже, уже цепляясь пальцами за бедра, впиваясь в ягодицы, лаская и ненавидя нас обоих за это. Я – животное, и он – животное. Потому что насилует мой рот грубо, до самого горла, а я слышу собственные стоны и чувствую, как становится влажно между ног. Потому что раньше никогда так не было, потому что был резким, но нежным, а сейчас бешеный от похоти и ярости, а я в унисон, как настроенная на него радиоволна. В любой тональности, с разным звучанием и никогда вразнобой. Даже вот так – до дикости жестко. Почувствовала капли смазки на языке, и дрожь предвкушения вдоль позвоночника от триумфа, от желания попробовать его агонию на вкус.
