Коллектив авторов - Фантасофия. Выпуск 6. Трэш
Тем более удивительно, что на сей раз (и я чувствовал это и был немного приятно поражен) она была расположена ко мне с подчеркнутым дружелюбием и озабоченностью по поводу моей судьбы, участием в моих трудностях. Оказалось, что ныне она – ведущая сотрудница научно-исследовательского центра, занимающегося разными направлениями в области социологии и психологии. Как и в жизни, здесь она – фаворит шефа, обладает определенным влиянием на него и таким образом может мне помочь устроиться к ним на работу. Я говорю ей, что хотел бы заняться разработками в области глубинной психологии и психоанализа. Ее же направление – социолог-психолог. Мы находимся в одном кабинете, затем проходим по коридору и переходим в другой кабинет – ее комнату. Она одета поверх одежды в белый халат. Она возражает мне, замечая, что пока рано говорить о том, чем мне заниматься и вообще все еще находится под вопросом. Далее мы с ней продолжаем общаться.
Затем я с ней еду в машине, подъезжаем к моей остановке со стороны Городского рынка. Уже стемнело, за остановкой массовое зрелище – чемпионат по футболу. В небе – салют, фейерверк. Играют футболисты, и мяч летит в мою сторону, я отбиваю его головой, но он возвращается ко мне, отскакивая от чего-то, и тогда я ловлю его руками и кидаю обратно на поле к игрокам.
Потом Инга меня с кем-то знакомит, кому-то из звезд футбола говорит, что я совершил какой-то выдающийся поступок ранее, затмевающий мою теперешнюю неудачу (с мячом?).
ЭКЗИСТЕНЦИЯ EgoЕсли бы людей, искренне и серьезно увлеченных каким-либо видом коллекционирования, спросили, какой в этом прок, они бы ответили примерно следующее. Во-первых, коллекционирование способствует освещению и иллюстрации многих страниц истории и человеческой культуры, ведь любой предмет отражает какой-то этап нашего бытия, а собранные вместе – целую эпоху. Таким образом, коллекционеры выполняют историческую миссию, сохраняя предметы коллекций и информацию, которую они несут, потомкам. Во-вторых, с чисто утилитарной точки зрения, собирательство антиквариата и разнообразных предметов коллекционирования – один из самых надежных способов сбережения денег. Причем первое место здесь занимали нумизматика и филателия, которые по уровню прибыли на вложение в них опережали золото, бриллианты, живопись и даже недвижимость. Прелесть здесь еще состояла в том, что коллекции не облагаются никакими налогами, безо всяких поборов передаются по наследству и, наконец, вложенные в них средства не пострадают как в случае разорения банка или акционерного общества. Ну и, в-третьих, это просто увлечение, азарт, приятное времяпрепровождение.
Таков был бы, скорее всего, ответ самого коллекционера. А, что, позвольте полюбопытствовать, думают по этому поводу специалисты в области психологии? Мнение психоаналитика было бы таково: любой вид собирательства, увлечение коллекционированием и накопительством чего-либо есть не что иное, как проявление так называемого анального характера. Понятие это достаточно сложное для непосвященных, но вкратце пояснить его можно следующим образом.
Люди с анальным характером по тем или иным причинам неосознанно застряли на уровне двух-, трехлетнего ребенка, т. е. произошла фиксация либидо (психосексуальной энергии) на анальной фазе развития человека (от двух до четырех лет), когда ребенок учится контролировать свои выделительные функции. Детям поначалу свойственна любовь к своим испражнениям, но под влиянием родителей это удовольствие, получаемое от процесса дефекации, и восприятие фекалий как чего-то ценного заменяется противоположной установкой – чувством брезгливости и стремлением к аккуратности и чистоплотности. В душе ребенка возникает конфликт, при котором разные импульсы – одни, идущие из подсознания, а другие, поступающие со стороны разума – сталкиваются и образуют чувство тревоги и стыда. Если конфликты успешно не разрешаются, тогда либидо и фиксируется на данной стадии. Впоследствии такой человек будет чрезвычайно чистоплотен, аккуратен и пунктуален до мелочей, педантичен и бережлив, даже скуп. У него разовьется страсть к накопительству и коллекционированию. Причем, эти качества выразятся слишком навязчиво и гипертрофированно. Подобные черты характера возникают у детей в ответ на требования чрезмерно строгих и непреклонных родителей. У ребенка появляется страх потерять контроль над сфинктерами, а значит вызвать неудовольствие родителей. Это – страх перед наказанием.
Такая вот не совсем приглядная картина, обрисовывающая механизм и причины появления увлечений коллекционированием, страсти, которой подвержено множество приличных и добропорядочных людей.
Игорь все чаще ловил себя на мысли, что рекламная деятельность затягивает его все сильнее, вытесняя остальные увлечения. И все же, его по-прежнему тянуло к коллекционному хобби, к их сборищам по выходным, к монетам – этим золотым, серебряным и медным кружкам с выгравированными на них рисунками и надписями (изображением и легендой). Кто уж они все – мелочные крохоборы или увлеченные собиратели старины, обладатели анального характера или ценители прекрасного – это его мало заботило. Впрочем, Измайлов с возмущением отвергал всякие психоаналитические инсинуации и никаким «анальщиком» себя не считал. Что за глупые и недостойные измышления?! Этак вообще всех подряд можно зачислить в разряд невротиков и психов, подходя к изучению человечества с глубинно-психологической меркой. Фрейд, Юнг, Райх и иже с ними – люди действительно высочайшего ума, выдающиеся ученые, но распространять выводы, полученные в узкой области определенной научной дисциплины, на все общество и происходящие в нем процессы просто нелепо.
Измайлов, отличаясь пытливостью и тягой к знаниям, к постижению тайн природы и мира, конечно же, интересовался и загадками человеческой психики, почитывал и «великих реформаторов» психологии и психиатрии. Тем не менее, никаких проявлений пресловутого «анального характера», за исключением увлечения собирательством, да, пожалуй, склонности к чистоте и аккуратности, в себе не замечал. И был в душе оскорблен таким огульным сравнением ВСЕХ представителей многочисленного племени коллекционеров, к которому относил и себя, с всякими неполноценными психотипами.
В их «клубе» царила атмосфера не столько увлеченности коллекционированием, сколько коммерции. Купля-продажа монет шла полным ходом. Большинство интересовала лишь коммерческая выгода. Впрочем, не все были такими, еще оставались чудаковатые энтузиасты, занимавшиеся той же нумизматикой ради самого факта коллекционирования. Одним из них был пожилой профессор, преподаватель истории древнего мира в Университете. Монеты для него являлись исторической редкостью, реликвиями прошлого, артефактами, дошедшими до нас из прошлых веков – он специализировался только на монетах царской России, со времен Киевской Руси и до октябрьской революции. Старые названия русских монет самых разных номиналов представлялись ему чем-то святым, передающим сам дух того времени, откуда они дошли, атмосферу древнерусского общества, историю Российского государства. Сама мысль о том, что он систематизирует и постоянно пополняет свою коллекцию, сохраняя тем самым часть российской материальной культуры, доставляла ему огромное удовольствие. Это было чувство сопричастности к истории, развитию и величию его прекрасной страны, могучего государства, любимой Родины. Тем более, сейчас в столь смутное для нее и всех нас время. Сколько раз Россия падала на колени, но неизменно поднималась вновь, стряхивая с себя все чуждое ей и наносное и разворачиваясь во всю свою ширь и мощь!
Появлялся в их «клубе» и еще один чудак, нувориш из числа «новых русских», разбогатевший на сомнительных операциях с недвижимостью. Потом одно время он занимался биржевыми спекуляциями, затем переключился на махинации в области строительства. Он стремительно богател, и все ему сходило с рук. О размерах его состояния не догадывался никто, он и сам точно не знал, сколько у него лежит денег на разных – западных и российских – счетах, а частью в кубышке и вложенные в недвижимость. По самым скромным подсчетам «лимон зеленых» уж точно имелся.
В последнее время он всерьез увлекся нумизматикой и с бешеным энтузиазмом и размахом типично российского купца принялся скупать раритеты и «уники», а то и просто дорогие монеты. Когда он видел какой-нибудь новый «антик» или редкую средневековую монету – европейскую, русскую или арабскую – его всего начинало трясти, в глазах появлялся лихорадочный блеск, а ноздри возбужденно раздувались. И уже ни о чем больше не думая, он стремился приобрести понравившуюся ему вещь, даже не пытаясь торговаться. Рассматривая у себя дома коллекцию, любуясь ею, перебирая монеты и ощущая их вес, форму, твердость, он испытывал непередаваемое удовольствие. Это было сродни какому-то священнодействию, религиозному экстазу.
