Сергей Горбачев - Андроид 2.0
– Хватит стебаться! – оборвал его Шатров. – Это не шуточки тебе!
– А кто шутит?! Помяни моё слово, Казанцину ещё Героя повесят на грудь. Вот только зачем они, уроды, мёртвых да раненых в трусов превращают?! А я скажу тебе, зачем… Свидетелей нечаянных мочат. Густо дерьмом мажут. Чтобы заткнулись все и радовались, что живы. Чтобы Яшкин язык втянул и не болтал им направо и налево с корреспондентишками всякими. Вот что им нужно!
– Да ты сейчас не о Яшкине думай! – взвился Шатров и через стол бросил ему какой-то серый листок. – Тебя самого вон в прокуратуру вызывают!
Повестка в военную прокуратуру плавно спланировала на стол прямо перед носом Алексея.
– Ну, во-первых, не вызывают, а приглашают, – прочитал он, – на бе-се-ду. А во-вторых, чего ты так дёргаешься, Игорь? Первый раз претензия приходит, что ли? Первый раз повестки шлют? Что такого случилось-то?
– Ну вот прав Олег Петрович Крупенин, прав, что не понимаешь ты ничего. И уже вряд ли поймёшь.
– А поконкретнее? – разозлился Лёшка.
– Куда конкретнее-то? – вскочил и забегал по кабинету Шатров. – Ты правда не понимаешь, что зря повестки сейчас не присылают? И что просто так не пишутся такие письма?
– Да какие такие?!
– Да пойми ты, слепец, ещё полгода назад никакой генерал не посмел бы такое грубое письмо в «Аргументы» накатать. Битые они нами не раз, учёные уже. Вспомни, как бывший министр обороны попёр было на нас, одного коллажа с мозгами на заднице хватило, чтобы заткнулся. А с повесткой? Да к тебе в «Аргументы» следователь сам из своей прокуратуры военной пожаловал бы. На бе-се-ду… – передразнил его Шатров. – А сейчас всё изменилось. В стране ещё нет, а в Кремле уже изменилось, правда, не знаю, что. Но я чую это! И люди знающие чуют. А у тебя вот нет этой чуйки.
– Чуйки нет? Эт ты правду подметил. А у Старцева как с чуйкой-то? Тоже нет? Это ведь он, главный редактор, материал в номер ставил.
– Да что ты Старцевым прикрываешься? Ты думаешь, он оперу слушать уехал?! – по тому, как Шатров незаметно для себя перешёл на фальцет, стало ясно, что Алексей нечаянно наступил на очередную больную мозоль. – Да он переговоры всё ведёт, как бы подороже продать свои акции «Аргументов» одному банку. Наигрался уже, не нужна ему больше газета…
Шатров осёкся так же резко, как и взвился. По досаде на лице было видно, что сболтнул он лишнее и теперь злится за это на себя.
– Н-да… Кот из дома – мыши в пляс. Ну да ладно, это ваши дела. А теперь о наших. Ты ведь чуйки хотел? – Лёшка достал из сумки измятую газету и аккуратно, с трудом сдерживаясь, разгладил её на столе. – Вот тебе, одна сплошная чуйка…
Это был подобранный на бетонке лётного поля номер окружной газеты «Военный вестник».
– Почитаешь на досуге. Здесь то же, что и в письме, которого ты так испугался. Практически слово в слово, вот только тут и живых, и мёртвых прямо трусами называют, не церемонясь. Чуйка у них, в этой газетке, такая. Ты хоть понимаешь, что это уже второй смертный приговор отряду? А ты понимаешь, что я следов солдатика этого, тёзки своего, найти не могу?! Ни среди живых, ни среди мёртвых. Ты это понимаешь, чувствительный наш… – зло бросил Барышев и, резко поднявшись, пошёл к двери кабинета, но, уже взявшись за ручку, не выдержал и обернулся: – Несешь тут хрень всякую про письма, повестки. Стыдно слушать такое про свою газету. Сказал бы просто, что наехали из Министерства обороны, а скорее из Администрации Президента, вот и обосрались вы все тут. Тем более что Старцева нет, прикрыть некому, вот и мандражируете. Хотя, судя по всему, вы уже и Старцева сдали…
Это сейчас Бен понимал, чего так испугался Шатров. Тогда не сразу дошло. Ведь в первую чеченскую кампанию и не такое случалось, и писали все обо всём, не боясь. Но в том-то и было дело! Не должна была вторая война ничем походить на первую. Это там были полевые командиры, здесь же – боевики и террористы. Это тогда с ними можно было вести переговоры, сейчас же – только «мочить в сортирах», хотя эту крылатую фразу ещё не произнесли вслух. И это в первую кампанию предательство и неумение воевать в условиях гражданской войны перечёркивали солдатскую доблесть. Сейчас же такого просто быть не могло, трудное, но победоносное шествие армии по Чечне – тому подтверждение. И гибель армавирского спецназа в первые дни кампании от рук своих же, на глазах и по приказу своих – всё это сметало отстроенную идеологическую конструкцию. Возникал страх, что весь негатив той, первой, бездарной и бесконечной войны выплеснется снова наружу. Этот страх и почуяли шатровы в редакциях по всей стране. Сами почуяли, никто ведь их тогда ещё ни о чём особо не просил, не приказывал. Чуйка…
После публикации статьи «Ужасная гибель армавирского спецназа» в «Аргументах» военной прокуратурой Северо-Кавказского военного округа было возбуждено уголовное дело №14/00/0018/-99Д по факту гибели подразделения ОСН-15. Единственным должностным лицом, в отношении которого начались следственные мероприятия, оказался командир отряда майор Яшкин.
Глава десятая
Дегтярск, маленький городок на восточном склоне Среднего Урала, именем своим обязан был углежогам и дегтярям, основавшим здесь поселок. Потом, когда на берегу реки Вязовки нашли медь и золото, старый промысел уступил рудникам. После революции месторождение отдали в концессию иностранным компаниям, и главные шахты получили необычные для здешних мест названия – Нью-Йорк, Лондон, Берлин. Особенно много понаехало сюда американцев, спасающихся от своей Великой депрессии. Поэтому неудивительно, что, когда в 1959 году вице-президент Соединённых Штатов Ричард Милхауз Никсон зачем-то посетил с неофициальным визитом Дегтярск, в городке призадумались. А после того, как будущий 37-й президент США вдруг проявил познания в рельефе местности и, смеясь, показал кратчайшую тропинку между шахтами, которые теперь назывались «Первая Центральная» и «Вторая Центральная», родилась легенда. Главная городская легенда о том, что именно здесь бегал ребёнком Ричард Никсон, родители которого разрабатывали в России месторождение серного колчедана, что была у него здесь подружка, конопатая девочка Соня, и вместе с ней за полчаса добегал он от Нью-Йорка до Лондона и обратно. А ещё утверждает легенда, что очень хотел встретиться Никсон с девушкой по имени «Сонья», и встретился, когда снова приехал, и даже оставил подарок.
Но на этом американские страницы в истории городка не окончились. 1 мая 1960 года в небе над Дегтярском советская ракета сбила американский самолёт-шпион U-2. Пилот Пауэрс сумел выбраться из горящего самолёта, и многочисленная демонстрация на центральной улице Калинина несколько минут наблюдала, как красиво планирует на колхозное поле за окраиной парашют американского лётчика. Многие, правда, подумали, что это праздничные прыжки
ДОСААФ, спортивного общества, которое в ту пору готовило парашютистов.
Вообще пик расцвета Дегтярска как города пришёлся на конец пятидесятых – начало шестидесятых годов. И жителей тогда было под двадцать пять тысяч, и рудники исправно давали стране золото и медь. А сейчас горожан пятнадцать тысяч, и все шахты закрыты, но до сих пор, ещё с советских времен, стоит в центре огромный, облезлый уже щит со словами: «Мы с тобой, народ Чили!»
И вот этот маленький, пятнадцатитысячный Дегтярск, в котором всё самое интересное произошло 40 лет назад, уже который день гудел. Сначала матери Алёшки Барышева пришла похоронка на сына, а теперь ещё вышла эта статья. Как-то получалось так, что после Великой Отечественной войны все современные войны, в которых увязало родное отечество, обходили бедой уральский городок. Нет, здесь всё было, как везде, как во всей остальной России. Так же призывали пацанов и в Афган, и в Чечню, и в другие горячие точки. И возвращались – кто с медалями, а кто израненный, всяко было. Но похоронки от города Бог отводил. А тут вот не отвёл.
И не то чтобы Алексея Барышева весь город знал, совсем нет: пацан как пацан, и родители самые обыкновенные, вернее, одна мать, которая воспитывала двоих мальчишек (младшему, Женьке, скоро двенадцать стукнет). Но как-то быстро разнесла молва страшную весть по городу. И сразу заговорили все о нём, о Лёхе Барышеве. Кто-то знал его семью, чьи-то дети с ним вместе учились. Старожилы, так те бабку его вспомнили, Софию («это к ней Никсон приезжал!»), и что с тех пор потомство бабы Сони на улице Американцами кличут.
В небольших городках вообще всё быстро узнают. Поэтому о дне, когда прибывает с далекого Юга цинковый гроб с Лёхой-Американцем, о дне похорон слышали многие. Но когда после выхода статьи в «Аргументах» мать отказалась хоронить сына, об этом заговорил уж точно весь город.
